Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

5. Устанавливаем, а нет ли других сведений, противоречащих тому же обвинительному утверждению, хотя и не заявленных стороной обвинения, но имеющихся среди материалов дела или среди доказательств защиты, уже полученных или возможных к получению;

6. Делаем выводы на основании таких противоречий о достоверности доказательств обвинения.

Так или почти так прорабатывает доказательства и сторона обвинения. Без некоторой последовательности не обойтись. В этой системности эффективность анализа. Сравнительная ревизия будет наглядной и выразительной, если отдельные, противоречивые сведения раскладывать табличкой, как это мы сделали в концовке пункта 5.4.2.А. (стр.328).

Разберём для верности сказанное ещё одним примером.

Обстоятельство: время совершения преступления. Обвинение утверждает: 4 января 2006 года около 2 200в ходе ссоры, на почве внезапно возникших неприязненных отношений Кирилл ударил Василия ножом в область груди. Сторона обвинения в подтверждение своих утверждений ссылается на показания свидетеля Хохлова. Показания данного свидетеля по Протоколу допроса от 2.08.06 г.: «Мы втроём с Кириллом и Васей 4 января 2006 года распивали спиртное на квартире Васи. Около 2200я ушёл домой, а через день пришёл Кирилл. Он рассказал, что после того, как я ушёл, он с Васей подрался и Кирилл ударил его ножом».

Знакомясь с показаниями этого свидетеля по тому же протоколу, ниже, ответом на дополнительный вопрос находим: «Да, мы вместе отмечали Новый год, застолье продолжалось в этой же квартире, а драка произошла через день, я точно помню. О поножовщине я знаю только со слов Кирилла». Мы видим разногласия внутри одного доказательства по единому источнику. Показаниям первичным о событии 4 января противоречат последующие показания о времени конфликта, так как «через день» от события «Новый

Год» означает 3 января. Время – 22 часа (около!) напрямую не подтверждаются указанными доказательствами.

Другим доказательством о времени преступления обвинители впаривают Заключение судмедэксперта: «Время начала исследования трупа 5 января 2006 года 1100… Выводы… смерть наступила не ранее, чем за 40 часов до начала исследований…». Считаем: из 11 часов 5 января вырезаем 40 часов и получаем 03 часа ночи 3 января. Такие данные вступают в противоречие с показаниями свидетеля.

В деле имеются ещё два взаимосвязанных доказательства. Распечаткой телефонных соединений сотовой связи сообщается о состоявшемся соединении 3 января 2006 г. в 2300 абонентского номера Хохлова с номером Гудова, а из показаний Гудова следует, что в указанные дату и время ему звонил Хохлов и в разговоре трепанул, что Кирюха «пришил» Ваську. Эти совокупные доказательства также противоречат всем другим сведениям о времени причинения ножевых ранений. Откуда бы Хохлову знать на время его звонка о том, что произойдёт только на следующий день? Если Хохлов узнал о событии со слов Кирилла, а Кирилл ему, якобы, сообщил «на следующий день», но и по времени звонка Хохлова поножовщина тогда могла бы произойти только в предшествующую звонку ночь, стало быть, – 2 января. Так?

Все приведённые сведения противоречат не только первичным показаниям Хохлова, избранным стороной обвинения за основу в части времени преступных действий, но противоречивы промеж себя. Потому ни одно из них нельзя считать достоверным и опираться на них в целях обвинения. Но в целях защиты по факту наличия этих противоречий мы строго придерживаемся довода о недостоверности одних лишь показаний этого Хохлова о времени событий 4 января в 2200. Все остальные данные, в контексте их противоречия первичным показаниям Хохлова, можно расценивать доказательствами защиты. Хотя они и собраны стороной обвинения и выставляются ими в обвинительном качестве, но они подрывают позицию обвинения по рассматриваемому обстоятельству.

Кроме того имеются, имеются в нашем распоряжении и собственные доказательства (защиты), противоречащие доказательствам обвинения и также определяющие недостоверность первой части показаний Хохлова. Речь идёт о показаниях обвиняемого (Кирюши) о том, что Васе он вреда не причинял на указанное в обвинении время (А что могло происходить в другие времена – вопрос не данного обвинения).

Аналогичным образом исследуем каждое из доказательств, имеющее хоть какое-то отношение к основным «обстоятельственным» утверждениям по предъявленному обвинению. В ходе сравнения сведений обнаруживаем противоречия, и с их помощью оспариваем достоверность обвинительных доказательств (то есть, обоснованность обвинения).

В числе доказательств, кроме основных сведений, всегда есть место сопутствующим, которые на первый взгляд как бы и не определяют основу обвинения, не влияют на доказанность обстоятельств, а информируют о второстепенных фактах. Бывает и так, что по основным обстоятельствам противоречий в сведениях нет или они действительно незначительны, или вполне устранимы. Зато сопутствующая информация пронизана противоречиями. Известно мнение, что не следует таковым неувязкам уделять внимания, и на них всякий раз пытаются навесить ярлык «неотносимые». Отчего же? Наличие противоречий в сопутствующей информации, само по себе, когда, например, свидетель путается «в мелочах», даёт разное описание действий лиц и окружающей обстановке до и после преступления, – это само по себе даёт повод не доверять и заглавным сведениям. Это значит, что и «основная» информация может быть неверной и требует более тщательной проверки, осторожного применения. При таких противоречиях, как минимум, необходимо крайне критическое отношение к доказательствам в целом. Источник, свидетельства которого единожды уличены в блуде, ошибочности, враньём в малом, не может считаться надёжным и по любой иной информации, от него исходящей, доверие к нему обнуляется.

Обнаружив противоречия в доказательствах обвинения, – и это очень важный момент – сторона защиты ограничивается только указками на разногласия, лишь ссылается на факт их наличия, и на их фоне вывозит свою оценку о недостоверности. На этом – стоп! Сидеть на корточках, ходить на цыпочках. Не дело защиты, не в её интересах самой затевать (гласные) выяснения причин противоречий, ввязываться в дебаты по этому поводу (за границами помех для любых поползновений обвинителей), тем более как-либо участвовать в их устранении. В том наш «прикуп» – чтобы обвинительные сведения были противоречивыми, а противоречиям быть не устранимыми. Аминь! Наличие и преодоление противоречий должно оставаться проблемой обвинителей, и незачем способствовать мусорам в устранении этих проблем. Наоборот, нашим подвигом станет козни им строить. А соучастие защиты в таком деле равно суициду, так как через устранение могут быть сохранены в доказывании «подлеченные» прежние сведения, а того хуже – получены новые. Уяснил? Покажу на примере делюги вышеназванного Хохлова. Если б дело уже слушалось в суде, после того, как обвинитель огласил первичные показания Хохлова и не представил остальное, сторона защиты в судебном следствии только огласила показания этого же свидетеля, данные им ранее по дополнительному вопросу, а так же сведения по экспертизе, по Распечаткам и показаниям Гудова. Не давая им оценки, не комментируя никоим образом. Оценку на недостоверность ввиду противоречий сторона защиты даёт только в прениях. Обвинитель, должно быть, чухнет в чём беда. Но произведённая оглашёнка не позволит обвинительному суду вольготно опираться только на выгодную мусорам часть показаний Хохлова, без оглядки на наличие противоречащих этому сведений. Через такой ров не сигануть.

Но обычно наблюдаем в процессах картины, когда адвокатишки проявляют скоторвение. После допроса такого «Хохлова», огласив его противоречивые показания, сволочной адвокат лезет к нему с мудацкими вопросами: какие из показаний правильные?; почему он так сказал в данном случае?; чему из сказанного верить. Тот же гнидакат инициирует вызов и допрос эксперта и свидетеля Гудова, через подлючие вопросы подводит их к изменению или дополнению прежде данных сведений в сторону событийности 4 января, в район 22 часов этой даты. В угоду обвинения. В этом случае происходит устранение противоречий против позиции защиты силами самой защиты. По отношению к противоречивым доказательствам обвинения подобные действия будут уместны только в качестве противодействия обвинению, когда последнее пытается в порядке устранения противоречий избавиться, опровергнуть корявые доказательства, обвинением полученные.

Иной расклад, если речь идёт о собственных доказательствах защиты. Тут роли меняются на противоположные. Мы можем обнаружить противоречия в «своих» доказательства. Мы о них умалчиваем или же при внимательности к этой проблеме и активности обвинителя устраняем гнилушки сами, например, через дополнительные свидетельства. Тут уже подтягивай ремешок: выясняй и показывай причины противоречий, обосновывай ошибки, неточности, для подтверждения выгодной информации и изжития вредоносных, навязывай своё понимание свидетельств.