Что такое топонимика? - Александра Васильевна Суперанская
Сосед соблюдал неприкосновенность территории соседа, что обычно обеспечивалось наличием некоторой нейтральной полосы между кочевьями тех и других. Естественно, что у людей каждого племенч на их языке были до тонкостей перечислены и обозначены все природные угодья.
Второй тип кочевки происходил в чрезвычайных обстоятельствах (стихийные бедствия, война, появление нового, более могучего соседа, резкое возрастание численности народа внутри своего кочевья). Тогда весь народ (или его часть, обычно поколение) откочевывал на новое место. Истории известны случаи очень значительных передвижений кочевых народов. Например, в XVII в. началось движение ойратов, предков нынешних калмыков (они и сейчас себя называют ойратами и относятся к ойратской ветви монгольских народов). В 1603 г. часть ойратских племен покинула Джунгарию и двинулась на запад. Они передвигались летом и зимой, форсируя по льду крупные реки. Несмотря на то, что они везли с собой все имущество, скорость их перемещения была столь внушительной, что в 1609 г. они уже достигли низовьев Волги.
Еще более внушительным и могущественным было движение гуннов, народа, образовавшегося во II-IV вв. н. э. в результате смешения тюркоязычных хунну, пришедших.из Центральной Монголии и Джунгарии, и угорских племен Приуралья и Поволжья, с которыми они образовали племенной союз. В 70-х годах IV в. началось массовое продвижение гуннов на запад. В середине V в. под предводительством Аттилы осуществляется их победное шествие по странам Европы и Малой Азии (Ист. энциклопедия, т. 62, с. 851). Подобных перемещений народов, порой на очень значительные расстояния, известно очень много.
Передвигаясь, народы несли с собой свою материальную и духовную культуру, язык, имена. Возможно, подобным перемещениям крупных масс населения мы обязаны наличием многих одноименных рек, отстоящих на тысячи километров друг от друга, ср.: Она – второе название реки Бирюсы (бас. Ангары) и притока реки Абакан (бас. Енисея) и мн. др.
При кочевом образе жизни, в особенности в чрезвычайных обстоятельствах, важно было не терять из виду отдельные структурные единицы этнической общности и всегда знать об их местонахождении. Поэтому кочевой народ двигался не хаотической массой, а в строго установленном порядке следования частей этноса (впереди, позади, справа, слева друг от друга). Это позволяло кочевникам быть оперативными в бою и способствовало равномерному распределению по степи в мирное время, так, чтобы животным хватало корма, а людям – продовольствия.
Кочевому образу жизни, как правило, сопутствовал родовой строй, при котором отдельные части этноса – роды и их подразделения – имели свои особые имена, обеспечивавшие их строгую выделяемость внутри племени или племенного союза. В условиях отсутствия письменности и постоянного перемещения в пространстве значение родовых имен и порядка следования частей этноса относительно друг друга было аналогично своеобразной паспортизации населения, сами же имена людей в сопровождений имен родов и названий родоплеменных подразделений позволяли четко локализовать каждого человека в обществе и в том месте, где в данный момент находился его этнос.
Образно выражаясь, кочевой этнос представлял собой некоторое подобие географической карты, которая двигалась по поверхности земли, неся с собой свои имена, однозначно организованные в пространстве. Безусловно, если кочевой народ в течение длительного периода пребывал в одной и той же местности, он мог дать названия отдельным ручьям, оврагам, холмам. Но не это было для него самым важным. Важно было знать, где находится определенный сосед. Коллективная родовая собственность на скот и прочие материальные ценности сопровождалась коллективным владением пастбищами, покосами, порубками, водными источниками и иными угодьями, поддерживавшими жизнеспособность рода. При переходе кочевого населения к оседлости земельные наделы закреплялись за отдельными родами, а от имен родов стали образовываться названия угодий, а позже – и поселений.
Пытаясь в настоящее время анализировать названия некоторых гор и рек в Крыму, на Кавказе или в Средней Азии и подходя к их выявлению с критериями, выработанными географами, мы нередко обнаруживаем, что оронимы или гидронимы являются там вторичными образованиями, что первоначальное название было дано нерасчлененно-му комплексу (горе, седловине, реке, ущелью), имевшему единое хозяйственное использование и принадлежавшее определенному роду, ср. названия Демерджи в Крыму, Казбек (Казибек) на Кавказе. Путешественниками XVIII – XIX вв. неоднократно отмечалось, что они пытались выяснить у местных жителей, как называется гора (они видели прежде всего рельеф), а жители в своих ответах отмечали принадлежность всей окружающей местно-" сти какому-нибудь хозяину, не выделяя специально вершину горы, тем более если сна не могла служить пастбищем или сенокосным угодьем.
Обе линии топонимической номинации (оседлая и кочевая) прослеживаются на старинных географических картах, отмечавших в странах древней Ойкумены и реки, п поселения, а на территориях, занятых «варварами», преимущественно названия заселяющих их племен. Так, для Северного Причерноморья карты разных эпох дают различные этнические названия, не помечая четких границ отдельных этносов. Если добавить, что и стационарные поселения тогда не отмечались точками или кружочками, то станет ясно, как трудно было ориентироваться по таким картам.
Оседлая и кочевая культура встретились в Крыму, куда греки перенесли свои названия, а многочисленные тюркоязычные народы – свои. Крымские горы были естественным препятствием для проникновения на Южный берег больших групп кочевников, но они не мешали просачиванию мелких кочевых групп и их «осколков». Тем не менее старая топонимия степного Крыма резко отличалась от южнобережной именно наличием большого числа единиц, восходящих к названиям тюркских племен, родов и их подразделений, например, в Северном Крыму в прошлом часто повторялись названия Аргын, Мангыт, Кунград, Найман и др.
Население Крыма рано перешло к оседлости. Неизбежно следующая за этим изменением хозяйственного уклада утрата родовой организации привела к забвению родовых имен, давших основу для наименования многих оседлых поселений. В настоящее время не только географы, но и местные жители, пытаясь вскрыть происхождение названий своих поселений (Коккоз, Карасан, Отуз), обращаются к анализу составляющих их лексем ('голубой глаз', 'черный человек5, 'тридцать'), не подозревая, что все они попали в топонимический ряд через посредство родовых имен и поэтому их нельзя непосредственно возводить к указанным словам.
Обратим внимание на некоторый параллелизм культурной и языковой принадлежности населения: оседлые жители – представители главным образом индоевропейской языковой семьи, кочевники – преимущественно урало-алтайской.
В свете всего сказанного подход к анализу топонимов, созданных разными народами, должен быть различным. В частности, переносить на тюркские названия методы анализа, оправдавшие себя при изучении индоевропейских, можно лишь в ограниченном числе случаев, в основном при исследовании более новых топонимов. Так, выявление в тюркских названиях географических апеллятивов (т. е. слов со значением сгора, река,
