Шри Ауробиндо - Иша Упанишада
Ученик:
Это слишком уж возвышенные идеалы. Где взять силы, чтобы следовать им, и как можно их обрести?
Гуру:
Сила в тебе самом, а путь к тому, чтобы обрести ее, был указан еще в древние времена. Но вначале прими этот идеал, иначе нечему будет тебя побудить, когда придется преодолевать препятствия на пути.
Ученик:
Но многие ли примут этот идеал, если есть так много более легких, способных дать человеку силу и утешение?
Гуру:
Но истинны ли те идеалы? Заблуждения могут на время дать и силу, и утешение, но в конечном счете они рассеиваются и человек остается в Хаосе. Только истина есть надежная и постоянная скала опоры, стрела силы, которая не подведет. Вся Вселенная покоится на Истине, а не на том, чего нет. Тешиться заблуждениями присуще природе человека, в его тамасической оболочке грубой материи, но дело философии и религии развеять заблуждения и заставить человека посмотреть истине в лицо.
Ученик:
Но многие мудрые люди считают, что истина в более скромных идеалах, не в религии и философии, которые и являются заблуждениями.
Гуру:
Назови мне одну из этих новоявленных истин, которые утверждают, будто способны рассеять то знание, что не имеет ни начала, ни конца, поскольку ты лучше меня знаком с наукой Запада.
Ученик:
Существует доктрина наибольшего блага для наибольшего числа людей, в которой есть нечто целеполагающее, определенное и досягаемое – и ничего метафизического, ничего абстрактного.
Гуру:
Мы кое-что слышали об этом и у себя в стране – система нравственности через арифметику, именуемая утилитаризмом, которая требует от человека всю жизнь не выпускать из рук весы, непрестанно взвешивая добро и зло. В свое время она принесла пользу, но не будучи истинной, не смогла долго просуществовать.
Ученик:
В чем же ее неистинность?
Гуру:
Она неистинна, ибо ее требования не в природе человека; ни один человек никогда не мог и никогда не сможет, совершая поступок, арифметически вычислить боль и радость, которые он принесет, и количество людей, на которых они так или иначе скажутся. Такого рода этическая алгебра, такая система моральной бухгалтерии требует другой планеты для своего развития; на человеческом уровне бухгалтер подобной квалификации пока еще не родился. Нельзя оценивать в унциях и фунтах радость и боль, добро и зло: человеческие чувства, абстрактные эмоции неуловимы и изменчивы. Утилитаризм, при всей его кажущейся практичности и определенности, на самом деле лишен сколько-нибудь определенной истины и не в силах направить человека по здравому и полезному пути; сам по себе он начисто лишен и света, и вдохновения, это сухая вера, сухая и безжизненная и, что всего хуже, – ложная. Все, что есть в утилитаризме ценного, скопировано или, скорее, спародировано им с альтруизма. Он предлагает нам стандарты меры и веса того, что совершенно невозможно определить, и оказывается не в силах дать никакого философского обоснования самопожертвованию, да и пылкого побуждения к жертвенности тоже не вызывает. Под утилитаристским гедонизмом – не так ли это зовется? – насколько я понимаю, подразумевается, что, делая добро другим, мы тем самым доставляем себе удовольствие более редкостное и глубокое, чем можем получить от чистого удовлетворения себялюбивых желаний. Совершеннейшая истина – истина, за которой нам незачем обращаться ни к гедонисту, ни к утилитаристу. Буддистам она была известна две тысячи лет назад, а индийские арии практиковали ее еще раньше; Шри Кришна всю жизнь был занят трудом на благо других – своих друзей, своей страны и мира, и Шри Кришна никогда не знал скорби или страдания. Но существует три вида удовольствия от милосердия или благотворительности; во-первых, удовлетворение тщеславия – тщеславия от того, что тебя хвалят, тщеславия от ощущения, «какой же я хороший». Я думаю, именно это лежит в основе большей части благотворительности в Индии и еще больше – в Европе, именно здесь ярче всего проявляет себя гедонизм, но это жалкая пружина, которая ломается под любым нажимом; плодом гедонизма может стать милосердие, но самопожертвование – никогда. Кроме того, бывает еще радость от того, что ты сделал доброе дело и тем приблизился к небесам, что некогда было, да, пожалуй, и сейчас остается, самым распространенным побуждением к благотворительности на земле ариев. Эта пружина посильнее, но сфера ее применения узка и не охватывает истинное «я»; полезней всего в ней то, что она способствует очищению. Есть также натуры, рожденные для любви и самоотверженности, которые просто от счастья, что могут помогать другим, от вида радости, возвращающейся на заплаканные лица и в затуманенные страданием глаза, испытывают блаженство, вызываемое восходящим движением Бога внутри. Гедонизм для таких людей это тщеславие и детский лепет. Гедонистический элемент в утилитаризме есть несовершенная, неуверенная попытка нащупать великую истину, которую он не в состоянии ни усвоить, ни изложить с научной точностью. Эту Истину можно найти только в чистом и светоносном учении Веданты; она заключается в том, что составное образование, именуемое человеком, есть составное образование, а не отдельное, простое однородное существо, каким оно представляется нашим чувствам; человек составлен из нескольких элементов – телесного, витального, ментального, интеллектуального и сущностного; и его истинное «я» не есть какой-то один из этих разнородных факторов тех элементов, в которых живет «Я», но нечто за пределами всего этого, нечто трансцендентное. Поэтому боль и радость, добро и зло не постоянные и определенные сущности; первые представляют собой разнородный конгломерат, подчас противоречивое сочетание чувств и импульсов, относящихся к различным оболочкам, в которые окутано истинное «Я». Добро и зло относительны и зависят от позиции, занимаемой нами в отношении истинного местоположения «Я» в малом космосе человека: если мы помещаем «Я» достаточно низко, то «добро» наше будет жалким, земным, приземленным, едва отличимым от зла; если мы помещаем «Я» на его истинное место, наше добро будет столь же высоким, огромным и чистым, как небо. Вся боль и радость, все добро и зло рождаются, существуют и приходят к концу в «Я». Из этого следует, что даже высочайшая любовь и альтруизм ограничиваются пределами нашего «Я». Альтруизм – это не принесение собственного «я» в жертву другим, но принесение в жертву нашего ложного «я» нашему же истинному «Я», которое – если мы не йоги – мы лучше всего воспринимаем в других. Истинная любовь – это любовь не к другим, а к своему «Я», ибо для человека невозможна любовь к тому, что не есть мы сами. Если мы любим то, чем сами не являемся, то любовь должна быть результатом контакта; но мы не можем любить, побуждаемые желанием (sparśa), благодаря контакту с объектом нашей любви, ибо контакт носит временной характер по своей природе и по результатам и не может вызвать чувство столь постоянное, как любовь.
Яджнявалкья хорошо сказал: «Мы желаем жену не ради жены, но ради ”Я”».
Только если мы ошибочно принимаем за «Я» то, что истинным «Я» не является, мы в результате примем за любовь то, что не есть настоящая любовь. Принимая телесную оболочку за «Я», мы будем желать жену ради плотского удовлетворения; принимая умственную оболочку за «Я», мы будем желать жену ради эстетического удовлетворения и приятного ощущения от ее присутствия в доме, ее голоса, ее внешности и т. д.; принимая интеллектуальную оболочку за «Я», мы будем желать жену ради ее достоинств и добродетелей, ее способностей и ментальной одаренности, ее умения удовлетворить потребность в понимании. Если мы видим «Я» в оболочке блаженства, где элемент ошибки почти исчезает, мы будем желать жену ради удовлетворения истинного «Я», ради блаженства чувства Единения, слияния в Одно. Но если мы увидели и постигли наше истинное «Я» без оболочек или завес, мы вообще не будем ее желать, ибо будем владеть ею, зная, что она уже есть наше «Я», а потому незачем желать ее оболочек, поскольку Она есть часть нас. Следовательно, чем глубинней оболочка, с которой мы отождествляем «Я», тем чище радость, тем возвышеннее представление о Добре, пока в истинном, ничем не сокрытом «Я» мы не поднимемся выше добра и зла, ибо у нас больше не будет нужды в добре, а зло больше не соблазнит нас. Эмоциональное удовольствие выше телесного, эстетическое выше эмоционального, интеллектуальное выше эстетического, этическое выше интеллектуального, духовное выше этического. В этом – вся истина и вся философия этики; все остальное – это практическая организация и уравновешивание сил, сбережение энергий в целях социальной стабильности или какой-то другой важной, но временной перспективы.
