Провославие в Пруссии. Век ХVIII - Георгий Олегович Бирюков
Влияние графа Петра Шувалова в то время было почти безраздельным. В 1749 году шуваловской партии удалось провести в фавориты императрицы Елизаветы Петровны его двоюродного брата, Ивана Ивановича Шувалова. С этого времени граф Пётр Шувалов являлся одним из главнейших сановников империи, ни одно государственное дело не могло быть решено без его участия. В истории России его имя сохранилось благодаря предложенным им реформам и нововведениям, таким, как уничтожение внутренних таможенных пошлин, учреждение первых российских банков, создание проекта Военной академии, преобразование российской артиллерии и иным.
Генерал-фельдцехмейстер граф Пётр Иванович Шувалов
Став генерал-фельдцейхмейстером, граф Шувалов качественно улучшил русскую артиллерию, сделав её мобильной и создав несколько оригинальных российских типов орудий, лучшие из которых сохранились без изменения на вооружении российской армии до второй половины XIX века и послужили образцами для подражания в Европе. «Секретные гаубицы» Шувалова и шуваловские «единороги» наводили ужас на прусскую армию в Семилетней войне. После Кунерсдорфского сражения Фридрих Великий так писал о них:
«Эти пушки – порождение дьявола. Я ничего так не боюсь, как русских пушек».
В крепостях Мемеля и Пиллау была собрана осадная артиллерия русской армии. Там располагались русские артиллерийские команды. Показательна забота графа Петра Шувалова о духовном окормлении артиллеристов. Его обращение в Синод, естественно, было немедленно рассмотрено. Синодальным определением от 25 августа 1759 года приказано:
«Таковых требующихся в помянутые артилериския новозавоёванных Пилау и Мемеля Пруских городов команды вдовых дву священников выбрав из Тверской и Переславской епархии по единому и выдав им на подъем и дорожное содержание из епаршеских доходов на щет собираемых имеющихся в экономической канцелярии гривенных денег по дватцать рублев каждому… прислать их в Санкт Петер Бург в Святейший Правительствующий Синод. А когда они явятся, тогда отослать их к помянутому генерал-фельтцейхмейстеру и сенатору и кавалеру Петру Ивановичю Шувалову…»[76]
Но вот дальше началась тягомотина. Так, синодальное определение дошло до Переяславской епархии. 18 сентября 1759 года Переяславская духовная Консистория отрапортовала Синоду о том, что для отправки в Пруссию избран вдовый священник Переяславль-Залесского уезда села Корелы Василий Максимов[77]. Но уже в октябре этот священник попросил Синод освободить его от поездки в Пруссию ввиду необходимости содержать престарелую мать, тётку и малолетнего сына, добавив к сему аргумент о давнем намерении постричься в монахи в Троице-Сергиевой Лавре[78]. Так он до Пруссии и не доехал. Синодальным определением от 5 ноября 1759 года священник Василий Максимов от посылки в Пруссию освобождался и отсылался в распоряжение архимандрита Свято-Троице-Сергиевской лавры для пострижения в монашество. Попутно Синод справлялся, нужны ли ещё священники в Пиллау и Мемеле, «… помимо тех, что распределены от формируемого корпуса»[79]. 20 ноября 1759 года генерал-лейтенант Сергей Протопопов доносил Синоду, что священники по-прежнему нужны[80]. К тому времени Тверская епархия также определила своего кандидата на командировку в Пруссию. Им стал вдовый священник Вознесенской за Волгой церкви города Твери Михаил Иванов. Архивные документы свидетельствуют, что с 1749 года он служил пономарём Екатерининской церкви Твери. Его отец, Иван Андреев, последовательно был дьячком, диаконом, священником этой Екатерининской церкви; там же служили все их предки и родственники (первый известный представитель рода – священник Кирилл Григорьев; упоминается в 1677 г.). В сан священника Михаил Иванов был рукоположен после десяти лет службы пономарём, то есть в 1759 году, незадолго до отправки в Пруссию[81]. Очевидно, что сразу после рукоположения в священники Михаил овдовел, и по-хорошему его следовало бы постричь в монахи и определить в какой-нибудь монастырь. Надо понимать, что к этому священник совершенно не был готов. Но тут как раз от епархии потребовали выделить священника для отправки в Пруссию, и отец Михаил сразу же был туда назначен. Очевидно, что он не был самым достойным для этого назначения. Возможно, он и прослужил священником всего несколько месяцев. Но он был «проблемным» для епархии, и, отправив его в Пруссию, Тверская епархия свою проблему решила.
Тем временем Синод наконец-то начал решать вопрос обеспечения будущих церквей иконостасами, утварью и ризницами. 1 сентября 1759 года был издан вторичный Указ Синода «Об устроении в завоеванных Прусских городах Кёнигсберге, Пиллау и Мемеле православных церквей и об определении к ним священно– и церковнослужителей». В этом Указе были определены наименования церквей. Церковь в Кёнигсберге именовалась «Воскресения Христова». Церковь в Пиллау – «Сошествия Святого Духа», Церковь в Мемеле – «Преображения Господня».
В Указе отмечалось, что в Санкт-Петербурге нет готовых церквей и необходимого церковного имущества, и потому «оное все вновь устроить и приготовить должно», причем «по состоящей во всем пред здешним местом в цене дешевости и по довольству мастеровых людей в Москве, а не здесь в Санкт-Петербурге». Церкви для прусских городов предполагалось сделать «на подобие полковых походных», и в них «для пособнейшаго оныя в пути провозу и тамо, по случаю с места на место, пренесения и установления, иконостасы на разборных рамах <…> написать на хорошем удобнаго цвета атласе или обьяри…» Оговаривались размеры алтарных преград: для Кёнигсбергской церкви иконостас должен был иметь около четырех саженей (около 8,5 м) в ширину и не более «полутретьи» сажени (две с половиной сажени около 5,3 м) в высоту. Иконостасы для Пиллау и Мемеля предполагались шириной по девять аршин (около 6,4 м) и высотой по пять аршин (около 3,5 м)[82]. Престолы и жертвенники должны были изготовляться «по пропорции». Отметим, что к тому моменту никто ещё не знал, в каких зданиях будут устроены церкви, поэтому размеры иконостасов были выбраны произвольно.
Подробно расписывалось расположение икон:
«Во оных же иконостасах быть следующим иконам: первое, на царских вратах, по обычаю, Благовещения Пресвятыя Богородицы с четырьмя евангелистами, а выше оных врат Тайную Христову со апостолы Вечерю, второе, по правую оных же царских врат страну, Господа Вседержителя, подле храмовой настоящей, третие, по левую же страну, Пресвятыя Богородицы, с содержимом во объятиях Превечным Младенцем, четвертое, на северных дверях, святаго архидиакона Стефана, пятое, выше тех местных икон, в Деисусах в разных под золотом клеймах знатные господские и богородичные праздники, а в самом верху – Бога Отца, с распростертыми благословляющими руками, испущающаго Духа Святаго, в виде голубя, в сиянии и окруженнаго серафимами, что де из того по приличности пристойно, и как способность места допустит, при чем в удобных местах, как можно, уместить святых праведных Захария и Елисаветы, святых же – мученика Севастиана, Климента, папы римскаго, и Петра Александрийскаго, святаго Николая чудотворца, священномученика Харлампия и мученика Евстафия, что все
