Символическая жизнь. Том 2. Работы разных лет - Карл Густав Юнг
1649 Поскольку человек привычно отождествляет «психику» с тем, что он знает о ней, предполагается, что можно назвать некие (мнимые или допускаемые) метафизические сущности непсихическими. Будучи ответственным ученым, я не могу высказывать подобное суждение, поскольку все, что мне известно об обычных религиозных явлениях, как будто указывает на их психический характер. Более того, я не постиг психику во всей полноте, ведь бессознательное беспредельно. «Христос» – явно архетипический образ (заметьте, я не говорю «только»), и больше я ничего о нем не знаю. Как таковой он принадлежит к (коллективным) основам психики. Потому я отождествляю его с тем, что называю самостью. Эта самость управляет всей психикой. Думаю, наши мнения не расходятся в существенном. Насколько могу судить, Вас пугает лишь теологическое (и добровольное) обесценивание психики, которую Вы, по всей видимости, считаете доступной для точного определения.
1650 Если мое отождествление Христа с архетипом самости – не ошибка, то Он является – или должен быть – complexio oppositorum. Исторически это не так. Поэтому меня изрядно удивило Ваше утверждение, что Христос объединяет в Себе противоположности. Между моими словами и историческим христианством простирается глубокая пропасть христианского дуализма – Христос и дьявол, добро и зло, Бог и творение.
1651 Фраза «По ту сторону добра и зла» означает следующее: мы не выносим моральных суждений. Но на самом деле ничего не меняется. То же самое будет верно, когда мы заявляем, что все в Боге и все Его дела суть благо. Поскольку все от Бога (даже сотворенный Им человек – Его инструмент), мир тоже благ, а слово «благо» утратило свое значение. «Благо» – понятие относительное, ведь нет добра без зла.
1652 Боюсь, что даже явленная истина должна развиваться дальше. Все живое меняется. Не следует довольствоваться неизменными традициями. Великая битва, начавшаяся на заре сознания, не достигла своего пика в отдельных толкованиях, будь то апостольское, католическое, протестантское или какое-либо другое. Даже крайне консервативная католическая церковь отринула древнее правило апостольской правоты, признав Assumptio Beatae Virginis (вознесение Пресвятой Девы. – Ред.). Если верить тому, что говорили мне католические богословы, следующим шагом будет признание Соискупления. Это очевидное признание женского начала является очень важным шагом вперед. Психологически оно означает признание бессознательного, поскольку представителем коллективного бессознательного является анима, архетип всех божественных матерей (по крайней мере, в мужской психике).
1653 Для протестантов было бы уместно вступить в конфликт с бессознательным как с олицетворением или супругой мужского Логоса. До сих пор действенным символом высшей духовной структуры выступала Троица заодно с Сатаной, так называемая структура 3 + 1, соответствующая трем сознательным функциям и одной бессознательной, так называемой низшей функции; или возможна структура 1 + 3, если сознательная сторона понимается как единое целое, а не так называемая низшая, или хтоническая триада, мифологически характеризуемая как три материнских фигуры[459]. Полагаю, негативная оценка бессознательного как-то связана с тем фактом, что оно до сих пор связывается с Сатаной, хотя на самом деле это женская сторона человеческой психики, следовательно, она не то чтобы зла, вопреки древнему присловью: «Vir a Deo creatus, mulier a simia Dei»[460].
1654 Мне кажется чрезвычайно важным для протестантизма усвоить психологический опыт, как это сделал, например, Якоб Беме[461]. У последнего Бог – не только любовь, но также и пламя гнева, в котором обитает сам Люцифер. Христос есть откровение любви, но Он может проявлять гнев по ветхозаветному образцу, то есть как чистое зло. Поскольку зло способно порождать добро, и наоборот, нам не дано знать, является ли творение в конечном счете благим или это прискорбная ошибка Господа и Его бремя. Се невыразимая тайна. Так или иначе, мы не отдаем должного ни природе в целом, ни нашей собственной человеческой природе, когда отрицаем необъятность зла и страданий и отворачиваем взгляд от жестокостей бытия. Зло следует признавать, и нет нужды приписывать существование зла человеческой греховности. Яхве не оскорблялся тем, что его боялись.
1655 Вполне понятно, почему весть о bonitas Dei (благом Божестве. – Ред.) и Его Сыне посчитали Εὐαγγέλιον (Evangelium, «благой вестью»). Древним было известно, что cognito sui-ipsius (самопознание)[462]воспринималось как предвестие не только в греко-римском мире, но и на Дальнем Востоке. Именно своим индивидуальным способностям человек Иисус обязан вознесением: он стал символом самости как бесконечного блага, что, безусловно, воспринималось в качестве насущного символа древней культуры (да и современной).
1656 Примем как факт, что догматическая фигура Христа есть результат слияния нескольких образов из различных источников. Одним из главных среди последних будет древний богочеловек Египта, Осирис-Гор со своими четырьмя сыновьями. Это воспроизведение бессознательного архетипа, который ранее проецировался на божественное нечеловеческое существо. Воплощаясь в историческом человеке, оно приближалось к осознанию, но, в соответствии с умонастроениями того времени, оставалось как бы между Богом и человеком, между потребностью в добре и страхом перед злом. Всякое сомнение в абсолютности bonitas Dei вело к немедленному возврату в прежнее языческое состояние, то есть к аморальности метафизического начала.
1657 С тех пор минуло две тысячи лет. За этот срок мы выяснили, что добро и зло суть категории наших моральных суждений, следовательно, относятся к человеку. Поэтому стало возможным вывести новую модель самости. Моральное суждение необходимо для человеческого разумения. Христос (ὁ Χριστо`ς) – христианская модель, выражающая самость, поскольку Антропос, 'Аνθρωπος – это соответствующая египетско-иудейская формула. Моральные качества лишены божественности. Католической церкви почти удалось добавить к мужской Троице женскую составляющую. Протестантизм же сталкивается с психологической проблемой бессознательного.
1658 Насколько понимаю, этот своеобразный процесс духовного развития длится по меньшей мере четыре тысячи лет. Его можно рассматривать «эвгемеристически»[463]как поступательное осознание человеком высших сил, пребывающих за пределами его власти. Тут выделяются следующие стадии: 1) боги; 2) верховное божество, повелевающее прочими богами и демонами; 3) Бог,
