Символическая жизнь. Том 2. Работы разных лет - Карл Густав Юнг
1255 Автора следует поздравить с тем, что он счел возможным использовать этот ценный и необычный материал. Хотя в книге представлены только начальные этапы анализа, некоторые изображения указывают на возможности дальнейшего развития лечения. Даже несмотря на указанную неполноту сведений, этот случай значительно обогащает прискорбно, увы, скудную литературу по данной теме.
К. Г. Юнг,
май 1954 г.
Предисловие к книге Якоби «Комплекс, архетип, символ в психологии К. Г. Юнга»[131]
1256 Проблема, которая рассматривается в этой книге, давно интересует меня самого. Прошло ровно пятьдесят лет с тех пор, как я узнал, благодаря ассоциативным экспериментам, о той роли, которую играют в нашей сознательной жизни комплексы. Больше всего меня поразила автономность, которую проявляют комплексы, если сравнивать их с прочими содержаниями сознания. Последние во всем подчиняются воле, приходят или уходят по ее распоряжениям, а вот комплексы либо навязываются нашему сознанию, прорывая все тормозящие воздействия, либо столь же внезапно и упорно сопротивляются нашему сознательному намерению их воспроизвести. Комплексы отличаются не только навязчивым, но и – очень часто – притягательным характером, ведут себя подобно бесам и провоцируют всякого рода досадные, смешные и нелепые поступки, оговорки, обман памяти и суждений. Они противоречат функционированию сознания, приспособленному к действительности.
1257 Нетрудно было догадаться, что комплексы, пускай они обязаны своей относительной автономией собственной эмоциональной природе, всегда зависимы в выражении от множества ассоциаций, сгруппированных вокруг центра, «наполненного» тем или иным аффектом. Главная эмоция оказывается, как правило, индивидуально приобретенной и, следовательно, сугубо личной. Впрочем, по мере углубления исследований стало ясно, что комплексы изменчивы не беспредельно, что они распределяются по ряду категорий, за которыми постепенно закреплялись расхожие, теперь уже привычные названия – комплекс неполноценности, комплекс власти, комплекс отца, комплекс матери, комплекс страха и так далее. Тот факт, что существуют типы комплексов, подробно описанные и легко опознаваемые, свидетельствует о наличии одинаковых, типичных основ, то есть эмоциональных склонностей или влечений. У человека эти влечения выражаются в форме неосмысляемых и непроизвольных фантазий – образов, установок и действий, которые внутренне схожи друг с другом и одновременно тождественны инстинктивным реакциям, характерным для Homo sapiens. Им свойственны динамические и формальные проявления. Последние обыкновенно выражаются в фантастических образах, удивительно похожих друг на друга и встречающихся, как и следовало ожидать, практически повсюду во все эпохи. Подобно влечениям, эти образы носят относительно автономный характер; иными словами, они «нуминозны» и обнаруживаются прежде всего в области сверхъестественных или религиозных идей.
1258 По причинам, в которые здесь неуместно вдаваться, я выбрал термин «архетип» для описания формального проявления влечений. В своей книге доктор Якоби поставила задачу разъяснить важную связь, с одной стороны, между индивидуальным комплексом и универсальным, «инстинктивным» архетипом, а с другой стороны, связь между архетипом и символом. Публикация этого исследования тем более меня радует, что само понятие архетипа породило величайшие недоразумения и, если судить по враждебной критике, оказалось крайне трудным для понимания. Поэтому любой, кто испытывает опасения по этому поводу, может обратиться к данной книге, которая, кстати, принимает во внимание большую часть существующей литературы по этому вопросу. Мои критики, за редкими исключениями, обычно не утруждают себя перечитыванием сказанного мною, предпочитая приписывать мне, среди прочего, мнение, будто архетип – это унаследованная идея. Предрассудки кажутся им приятнее поисков истины. В этом отношении, надеюсь, усилия автора книги, в особенности теоретические рассуждения в первой части, дополненные наглядными примерами способов воздействия архетипа во второй части, не будут напрасными и переубедят некоторых скептиков. Еще я благодарен автору за то, что она избавила меня от необходимости постоянно отсылать читателей к моим собственным работам.
К. Г. Юнг,
февраль 1956 г.
Предисловие к книге Бертин[132] «Человеческие взаимоотношения»
1259 Автор этой книги взяла на себя важную задачу изучения проблемы человеческих взаимоотношений с точки зрения аналитической психологии; такое исследование будет полезно не только психотерапевтам, но и всем, кто интересуется широкой областью общей психологии. Разумеется, факты, имеющие величайшее значение для понимания человеческих взаимоотношений, регулярно выявляются в ходе моих собственных исследований и трудов моих коллег. Выводы, которые Фрейд и Адлер сделали по итогам тщательного изучения неврозов, опирались на индивидуальную психологию невротических пациентов, которую они пытались распространить до уровня психологии общества, тогда как аналитическая психология обратила внимание на более общие – общечеловеческие – явления, тоже заметные при неврозах, но не столь различные индивидуально: они являются, по сути, нормой человеческой конституции, нормой человека как живого существа. Особо отмечу разделение общества на выраженные типы (экстраверты и интроверты), которые нетрудно распознать даже непрофессионалу. Очевидно, что эти две диаметрально противоположные установки должны оказывать ощутимое воздействие на взаимоотношения индивидуумов, а психология функций – мышления, чувства, ощущения и интуиции – еще сильнее дифференцирует общие типы экстраверсии и интроверсии.
1260 Эти установки и функции принадлежат преимущественно к сознательной психике человека. Исследования аналитической психологии показали, что на сознание оказывают влияние не только чувственные впечатления и бессознательные личностные вытеснения. Важнейшим фактором влияния выступают и бессознательные, инстинктивные, то есть врожденные, модели психического поведения. Эти закономерности столь же характерны для человека, как и инстинкты в поведении животных. Мы узнаем об инстинктивных закономерностях у животных, наблюдая за поведением последних со стороны, а человеческая психика здесь более открыта для изучения, поскольку, благодаря мышлению и языку, инстинктивный процесс возможно представить зримо – через фантастические образы; это внутреннее восприятие может быть передано стороннему наблюдателю посредством речи. Будь и психика животного способна на такое достижение, мы получили бы возможность распознать «мифологию» птицы-ткач, которая вьет гнездо, или бабочки юкки, которая откладывает яйца в цветок одноименного растения[133]. То есть мы выясняли бы, какие именно фантастические образы побуждают их к инстинктивным действиям. Однако такое понимание возможно лишь при изучении людей и открывает нам широчайший мир мифов и фольклора, охватывающий весь земной шар аналогиями и параллельными мотивами. Образы, возникающие в мифах и сказках, до поразительной степени совпадают, если не сказать больше, с образами снов и галлюцинаций.
1261 Честь этого открытия на самом деле принадлежит Фрейду, который воздвиг ему памятник в виде теории эдипова комплекса. Фрейд был настолько захвачен нуминозностью этого мотива (или архетипа), что, соответственно, отвел ему важнейшее место в своей теории. Однако он не сумел сделать следующий, в общем-то,
