Отпустить и расслабиться: Как не давать гневу, страху и другим негативным чувствам выбивать вас из колеи - Адем Гюнеш
Чтобы справиться с аэрофобией, я выполнял упражнения так, как описываю в этой книге (четвертая и частично пятая недели).
Я попытался не отражать своим телом эмоциональное напряжение, которое испытывал, и стал наблюдать за своими чувствами.
Вот как я это делал.
Сначала в комнате для сеансов я воспроизвел свои мысли во время полета и вызвал эмоциональное напряжение. Я пытался индуцировать стеснение в сердце, которое ощущал бы в полете, и наблюдал, как это ощущение влияет на все мое тело. Чем больше сжималось сердце, тем сильнее было воздействие на тело: я сжимал губы, плечи будто сами собой поднимались. Беспокойство в сердце принуждало тело занять оборонительную позицию, то есть такую позу, которая позволила бы спастись в случае падения самолета. Но вместо этого я отпускал свое тело и таким образом не позволял чувствам завладеть им.
На протяжении нескольких недель я старался прислушиваться к себе и управлять напряжением так, как рассказываю в этой книге. Через некоторое время я понял, что могу управлять своими чувствами и эмоциями. Мне удалось справиться с воображаемым напряжением, и я смог превратить неприятные ощущения в приятные.
Однако я научился делать это в воображаемой ситуации. Но что будет, когда я окажусь в самолете? Чтобы научиться контролировать свои чувства в действительности, нужно было сесть в самолет и понаблюдать за тем, как они влияют на мое тело в условиях «реальной опасности».
Я купил билеты на короткие рейсы, чтобы на протяжении трех месяцев летать раз в неделю туда и обратно.
Когда я прибыл в аэропорт для первого терапевтического полета, сердце сразу начало сжиматься. Однако, возможно, потому, что в воображаемой ситуации я научился контролировать свои чувства, это напряжение длилось недолго.
Едва я занял свое место в самолете, как появились какие-то странные ощущения.
Теперь я был в точке невозврата.
Я сел в кресло.
Пристегнул ремень безопасности.
Сначала мне в голову пришла мысль, что этот сумасшедший поступок будет стоить мне жизни.
Но я должен был исцелиться. И это не роскошь, а то, что необходимо мне для самореализации.
Я закрыл глаза и сконцентрировался на своих ощущениях.
Я сфокусировался не на самолете и полете, а на активизации референтных эмоций (как в упражнениях на четвертой неделе).
Тянущая боль распространялась по всему телу, словно в сердце воткнули иголку.
Давление в сердце все возрастало, будто через него пропустили слабый заряд электрического тока.
Я наблюдал, как тело постепенно начинает напрягаться, подчиняясь эмоциям. Я словно превращался в марионетку.
Сигналы, поступающие от сердца, казалось, сводили судорогой плечи, руки, ноги…
Я в растерянности следил за этими ощущениями[49].
Именно этот момент, когда эмоции и чувства пытались создать напряжение в моем теле, и был критически важным для восстановления.
Как бы ни пыталось напряжение в сердце распространиться по всему телу, я полностью расслабил, отпустил свое тело и старался не позволить чувствам одержать верх над телом.
Словно тело было мертвым.
Чувства пытаются свести судорогой руки, а я расслабляю их.
Референтные эмоции активизируются и пытаются напрячь ноги, а я отпускаю их.
Напряжение распространяется на челюсти, вызывает желание стиснуть зубы, плотно сжать губы, но я не сделал этого, я отпустил себя.
Главное условие самовосстановления – отслеживать ощущения посредством разума, а не чувств.
В этот момент я фокусировался не на происходящем вокруг, а на своих ощущениях: отслеживал процесс активизации референтных эмоций и их влияние на мое тело.
Прошло несколько минут, самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу, двигатели взревели, но я по-прежнему старался не вступать в контакт с внешним миром.
Я смотрел внутрь себя с закрытыми глазами.
Когда самолет стал разгоняться, я сфокусировался не на самолете, а на своем сердце.
Напряжение в моем сердце достигало 9–10 баллов.
Я отпускал свое тело, а сердце держалось за него, как испуганный ребенок за мать.
Мне казалось, будто мое колотящееся сердце висит в пустоте.
Ему не за что ухватиться.
Оно напоминало ребенка, который кричит от ужаса.
Пока я хладнокровно наблюдал за поведением своего сердца, мое тело частично расслабилось, и я обнаружил, что нахожусь в эпицентре борьбы.
Я знал: если я позволю чувствам завладеть моим телом хотя бы немного, референтые эмоции, как вода, прорвавшая плотину, захватят меня целиком и прикуют к креслу.
Преодолевая сильнейшее внутреннее сопротивление, я отпускал себя (хотя и не мог пока полностью расслабиться) и не позволял референтным эмоциям распространиться по всему телу.
Мое сердце все так же словно висело в пустоте.
На протяжении всего путешествия я не думал ни о пассажирах, ни о стюардессах, ни о самолете.
Все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы не отдать тело в распоряжение боли, которая, как тонкая игла, вонзилась в мое сердце.
Когда самолет пошел на посадку, напряжение стало ослабевать.
Гигантская рука, сжимающая меня внутри, постепенно стала отпускать мое сердце[50].
По мере приближения самолета к земле сердце сжималось все меньше, и я почувствовал огромное облегчение во всем теле.
Когда колеса коснулись земли, я окончательно успокоился как на сознательном, так и на эмоциональном уровне.
В тот же день мне предстоял полет в обратную сторону.
Обратный рейс
Я сел в зале ожидания, закрыл глаза и стал разговаривать со своим подсознанием.
– Как ты? – спросил я у него.
– Нормально, но мне страшно.
– Ты же видело: ничего страшного не произошло.
– А если бы произошло?
– Если бы что-то случилось, то хоть напрягайся, хоть не напрягайся, результат был бы одинаковый.
Этот разговор успокоил и меня, и подсознание.
Я встал.
Сделал глубокий вдох от сердца.
Широко развел руки в стороны и еще раз глубоко вдохнул.
И пошел. Я шел и улыбался.
Я шел, глядя людям в глаза, словно приветствуя их.
Я вышел из здания аэропорта в приподнятом настроении – это был не полный, но все-таки успех.
Погода была прекрасная.
Небо чудесное.
Люди продолжали жить своей жизнью.
Мимо проезжали машины.
Таксисты старались перехватить друг у друга пассажиров.
Я зашел в кафе.
С удовольствием выпил чаю и съел бублик.
Там я пережидал время.
Через несколько часов у меня был обратный рейс.
Этот полет уже не беспокоил меня настолько, как предыдущие.
Я положил руку на область слева от сердца и стал прислушиваться к своим ощущениям.
Внутри все было спокойно, как в обычной повседневной жизни.
Я очень этому обрадовался.
Когда подошло время, я зарегистрировался на обратный рейс.
Я разглядывал своих попутчиков и одновременно наблюдал за тем, что происходит с моим сердцем.
Я не испытывал таких мощных и изматывающих эмоций, как во время полета сюда.
Возможно, уровень тревоги был высоким, но безысходности и страха я не ощущал.
Войдя в самолет, я услышал звук системы вентиляции, который не замечал на прошлом рейсе.
Я мог видеть пассажиров, и это очень важно было для меня.
Мои чувства позволили мне контактировать с окружающим миром.
Значит, я не был полностью сфокусирован на себе.
Я занял свое место.
В процессе самовосстановления человек часто слышит внутренний голос. Вместо того чтобы преодолевать трудности, подсознание предпочитает более легкий путь: пытается отговорить человека от определенных действий.
Сидя с открытыми глазами, я прислушивался к своим ощущениям и одновременно наблюдал за пассажирами.
Все занимались своими делами.
Когда самолет начал двигаться к взлетной полосе, я услышал внутренний голос: «Оставь уже эти глупости»[51].
Я положил руку на сердце, закрыл глаза и стал разговаривать со своим подсознанием.
– Это не глупости, – возразил я.
– Зачем тебе это?
– Этот страх мешает мне жить.
– Ты можешь ездить по земле.
– Но это очень утомительно.
– Что ты предпочитаешь: спокойствие или риск смерти?
– Каждый день в воздухе летают сотни самолетов. В этом нет большого риска.
– Однако каждый год ты слышишь сообщения об одной или нескольких
