Илья Рухленко - Что ответить дарвинисту? Часть II
А теперь давайте посмотрим, как обстоят дела на самом деле (Расницын, 2002):
С точки зрения синтетической теории эволюции совершенно необъяснима дискретность видов у партеногенетических и бесполых организмов, лишенных обмена генами, но она имеет место. Сравнение близких обоеполых и партеногенетических видов у коловраток (Майр, 1974) и жуков-долгоносиков (Иванова, 1978; В.В. Жерихин, личное сообщение), обоеполых и бесполых видов у протистов (Ю. Полянский, 1957; Poljansky, 1977), низших водорослей (В. Полянский, 1956) и папоротников (Farrar, 1990) показало, что однополые и бесполые виды столь же дискретны, как и обоеполые.
Итак, мы видим, что бесполые и партеногенетические живые существа из совершенно разных таксономических групп ведут себя одинаковым образом, дружно опровергая прогнозы дарвиновской теории эволюции. А именно, эти виды ничем не отличаются от видов, размножающихся половым путем по соотношению «дискретность/непрерывность».
Таким образом, что мы получаем в очередной раз? Мы получаем (в очередной раз) факты, не укладывающиеся в теорию эволюции по дарвиновскому сценарию.
Зато эти же факты совершенно нормально укладываются в рамки теории непрерывного творения. Ведь биологические виды здесь являются продуктом дизайна, независимо от того, каким способом они размножаются (половым или бесполым). Причем этот дизайн достаточно надёжен, чтобы созданный таким образом биологический вид смог просуществовать потом 230 млн. лет без каких-либо изменений. Хотя, конечно, даже в рамках теории непрерывного творения столь потрясающее долгожительство биологического вида тоже достойно большого удивления (см. ниже).
8.5. Проблема красоты
Еще одна группа фактов, которая не укладывается в современный дарвинизм, зато идеально укладывается в теорию непрерывного творения (и даже предсказывается этой теорией) – это так называемая проблема красоты.
В чем заключается эта проблема, наверное, ясно уже из названия. Все мы знаем, что очень многие живые существа на нашей планете имеют такие признаки, которые трудно объяснить острой необходимостью успешного выживания. Зато эти признаки нередко откровенно эстетичны. То есть, всё выглядит так, как будто целью существования таких признаков является не успешное выживание организма, а чисто эстетические мотивы.
Однако этого не может быть в рамках дарвинизма.
С позиций теории Дарвина, любой признак организма является продуктом естественного отбора (более приспособленных) в условиях борьбы за существование в ходе длительной эволюции жизни на Земле. Точнее, допускается возможность, что признак может быть и нейтральным, следовательно, может возникнуть под действием чисто случайных эволюционных факторов. Но только при условии, что этот признак не отнимает у организма слишком много ресурсов на свое создание и поддержание. Если же признак ярко выражен, то из самой логики теории следует, что этот признак должен иметь какое-то полезное, приспособительное значение. Иначе он был бы давно отсеян естественным отбором (хотя бы в целях экономии ресурсов).
Понятно, что если биологический признак ярко выражен, например, признак является громоздким, или очень сложным, то его появление у живых существ в результате чистой случайности – практически исключено. Над появлением этого признака должна была поработать главная творческая сила дарвиновской теории эволюции – естественный отбор более приспособленных.
Но естественный отбор может работать над созданием только таких признаков, которые полезны для выживания и размножения организмов. А над созданием признаков, бесполезных для выживания (нейтральных), и уж тем более, вредных для выживания – естественный отбор не может трудиться просто по определению (естественный отбор – это автоматический процесс преимущественного выживания более приспособленных).
Таким образом, в рамках теории естественного отбора, ярко выраженных признаков, не полезных для выживания или размножения – у организмов просто не может быть. Максимум, что следует ожидать – это наличие каких-нибудь рудиментов (ранее полезных признаков, а сейчас бесполезных), находящихся в стадии деградации.
Однако, несмотря на столь строгий запрет дарвиновской теории, очень многие живые существа имеют ярко выраженные признаки, которые, вроде бы, совершенно бесполезны для их прямого выживания (или даже вредны). То есть, многие живые существа (причем из самых разных биологических таксонов) имеют разнообразные «архитектурные излишества», которые нередко выглядят еще и эстетичными (хотя это и не обязательно).
Одним из самых одиозных примеров в этом отношении является, конечно, знаменитый хвост павлина, в котором роскошная расцветка сочетается со столь буйной гипертрофией самого «хвоста» (на самом деле, надхвостья), что это просто не может не доставлять павлину неудобств при выживании в дикой природе. И павлин поражает нас не только своим хвостом. Внешность павлина содержит целый ряд признаков, имеющих откровенно эстетическое значение.
Начиная от знаменитых переливающихся глазков на хвосте, и кончая красивым венцом и «маской» на голове (Рис. 47):
Рисунок 47. Самец обыкновенного павлина (Pavo cristatus).[117]
Создаётся ощущение, что весь облик павлина преследует цель максимизации именно эстетической составляющей – многие признаки согласованно вносят свой вклад в усиление общего эстетического эффекта. То есть, в случае самца павлина мы наблюдаем явную эстетическую целесообразность.
Эстетическую целесообразность можно рассматривать, как аналогию биологической целесообразности.
О явной биологической целесообразности живых существ я уже говорил выше. Биологическая целесообразность – это когда мы видим, что определенные признаки живого существа явно предназначены для какой-то определенной биологической цели. Например, никто не будет спорить, что цель наличия глаз (у того же павлина) – это обеспечение способности видеть. Крылья – предназначены для полета. Ноги – для передвижения по земле. И так далее. Биологическая целесообразность живых существ настолько очевидна, что не оспаривается ни кем.
Эта биологическая целесообразность сегодня может быть объяснена двумя принципиально разными способами:
1. Это продукт разумного дизайна.
2. Это результат длительной естественной эволюции в ходе естественного отбора более приспособленных.
Второй вариант объяснения в отношении глаз, крыльев и ног – теоретически вполне возможен. Так как глаза, крылья и ноги, действительно, полезны живому организму, повышая его приспособленность.
Далее по аналогии – мы ясно видим, что целью специфической внешности павлина является максимизация эстетической составляющей. То есть, мы явно наблюдаем эстетическую целесообразность.
Но в отличие от предыдущей (биологической) целесообразности, эстетическая целесообразность может быть объяснена только одним способом:
1. Это продукт эстетического дизайна.
Вторым способом (эволюцией более приспособленных) эта целесообразность объяснена быть не может, потому что чистая эстетика ничем не полезна её обладателю (а в случае павлина – даже вредна).
Причем мы все знаем, что откровенно эстетичная внешность павлина – далеко не единственный такой факт в живой природе, а скорее, лишь крошечная часть общего, огромного массива таких же фактов. Сюда в первую очередь относится яркая, красивая окраска многих живых существ (птиц, рыб, рептилий, насекомых, ракообразных, моллюсков и даже червей). А так же (помимо окраски) другие «архитектурные излишества», которые затрудняют жизнь своим обладателям.
Приходится признать, что проблема красоты родилась вместе с самой дарвиновской теорией. Ведь как только появилась идея, что живые организмы приобретают свои признаки благодаря естественному отбору более приспособленных, так и возникла необходимость объяснять, зачем же множеству живых существ такие признаки, которые неполезны для их выживания. Можно сказать, что дарвинизм родился на свет сразу с этой «родовой травмой» (проблемой красоты). И эта «родовая травма», похоже, неизлечима. Во всяком случае, сегодня факты складываются именно так.
