Илья Рухленко - Что ответить дарвинисту? Часть II
На мой взгляд, эта группа фактов имеет очень большое значение для теоретической биологии. Потому что такие факты не только опровергают дарвиновские представления о развитии живой природы, но еще и (одновременно) свидетельствуют в пользу существования интеллектуальной силы, которая была «повинна» в создании разнообразия живых существ. Действительно, нам (людям) чисто эстетические мотивы (при создании тех или иных вещей) настолько знакомы и понятны, что обнаружение таких же фактов в живой природе (эстетических мотивов) почти единодушно воспринимается нами, как свидетельство в пользу разумного дизайна. Более того, позволяет судить о тех целях, которые преследовала разумная сила при создании живых существ. Вне всякого сомнения, чисто эстетические мотивы при создании разных групп живых существ прослеживаются достаточно часто. А в определенных биологических таксонах – очень часто.
В связи с чрезвычайной важностью (на мой взгляд) этой группы фактов для понимания реальных принципов, по которым создавалась живая природа, я сейчас не буду останавливаться на проблеме красоты подробно. Я посвящу этому вопросу свою следующую книгу. Ведь (еще раз) факты этой категории не только опровергают дарвинизм, но одновременно свидетельствуют в пользу разумного дизайна. А мы сейчас, в основном, занимаемся тем, что критически разбираем «доказательства эволюции», которые насобирали в свою копилку дарвинисты.
Поэтому здесь мы ограничимся лишь тем обстоятельством, которое уже отметили выше – многочисленные факты наблюдаемых «архитектурных излишеств» в живой природе – превосходно укладываются в рамки концепции разумного дизайна (в любой из его вариантов). И одновременно со страшным «скрипом» сопротивляются дарвиновской концепции. Верующие дарвинисты упорно пытаются всё-таки впихнуть эти факты (явной эстетики в живой природе) в свой несчастный «чемодан» дарвинизма, который просто не в состоянии их принять, а факты всеми силами упираются, возмущаясь подобным насилием.
Если коротко, то дела на этом «фронте» сегодня обстоят так:
1. Как правило, верующие дарвинисты пытаются запихнуть все те случаи, когда живые организмы (явно) эстетичны, в свой пресловутый «половой отбор». То есть, предлагается считать, что это просто самцы так перед самками стараются (отбираются), поскольку самки предпочитают именно эстетичных самцов.
А вот почему самки предпочитают именно самых эстетичных самцов (а не, допустим, самых энергичных) – над этим дарвинисты обещают подумать потом («требуются будущие исследования»).
То, что дарвинисты стараются избежать ответа на этот вопрос, вовсе не удивляет. Потому что здесь имеется логическое противоречие. В рамках самого дарвинизма, те самки, которым нравятся биологически бесполезные (и уж тем более, вредные) черты самцов – должны проигрывать (в размножении собственных генов) тем самкам, которые предпочитают самцов с биологически полезными признаками. По сути, самка, предпочитающая самца с вредными признаками – является просто носителем вредной мутации, и должна быть уничтожена естественным отбором. Это логическое противоречие дарвинисты пытаются преодолеть с помощью специальных (чисто теоретических) моделей полового отбора: модель «убегания» Фишера, и модель гандикапа.[118] Однако эти модели, в свою очередь, не могут ответить на первоначальный вопрос – почему же конечный результат этого (воображаемого) отбора самцов под давлением (воображаемых) предпочтений самок – столь часто получается именно красивым. А не, допустим, безобразным. Или просто эстетически нейтральным.
Пожалуй, приведу характерную цитату из соответствующего обзора, посвященного «успехам» теории полового отбора (Jones & Ratterman, 2009):
«Почему украшения, используемые птицами и другими животными, как правило, кажутся столь поразительно красивыми людям – это уже другой вопрос, но это тайна, которую не обязательно решать для понимания полового отбора».
То есть, как я и говорю – что такое половой отбор – понять можем. А вот решить, собственно, проблему красоты – не можем. Это пока «тайна», видите ли. Но если это «тайна», тогда зачем нам вообще теоретические модели полового отбора, если они как раз и создавались (изначально) для того, чтобы объяснить именно «тайну» наличия красоты в живой природе.
В общем, дарвиновские объяснения проблемы красоты получаются, во-первых, слишком громоздкими. Где одна теоретическая модель полового отбора взгромождается на другую модель полового отбора, при этом погоняя третьей моделью полового отбора.[119]
А во-вторых, в конечном итоге, все эти теоретические нагромождения (бесценных дарвиновских идей) всё равно не дают ответа на исходный вопрос – почему обсуждаемые признаки живых существ так часто кажутся эстетически привлекательными? Тем не менее, дарвинисты продолжают упорно цепляться за гипотезу полового отбора. Потому что цепляться больше не за что.
2. Для подтверждения своей гипотезы про «половой отбор», верующие дарвинисты проводят полевые исследования, где пытаются «поймать» соответствующие (эстетические) предпочтения самок. И естественно, много исследований (особенно выполненных ближе к концу 20 века) действительно находили то, что хотелось найти.
3. Гораздо хуже, когда такие (положительные) результаты, полученные в более ранних исследованиях, потом не воспроизводятся в более поздних независимых исследованиях. Что наводит на грустные мысли о том, что «ученые тоже люди» и что подгонку результатов (под нужную теорию) пока еще никто не отменял.
Дело дошло до того, что несмотря на огромное число проведенных исследований, сегодня всё еще нельзя назвать ни одного биологического вида, в отношении которого можно было бы уверенно сказать (на основании нескольких независимых исследований с согласующимися результатами), что данный вид подтверждает теорию полового отбора (Roughgarden & Akcay, 2010).
4. Еще хуже дело становится тогда, когда самец какого-либо биологического вида имеет явно вредный признак, но тем не менее, какую-либо роль этого признака в пресловутом половом отборе так и не удаётся показать. Не удаётся показать сразу в нескольких независимых исследованиях. В случае некоторых животных, даже множество проведенных исследований всё равно оказались не в состоянии найти ожидаемую связь между эстетичными признаками самцов и их успехом в размножении.
Именно такая скандальная ситуация сложилась сейчас, например, с птицами отряда куриных. В том числе, и со знаменитыми павлинами. Это, конечно, вообще анекдот – когда «икона полового отбора» оказалась не в состоянии подтвердить теорию полового отбора (сразу в трех последних независимых исследованиях). Но как я уже сказал выше, подробный анализ этих исследований – тема для следующей книги.
5. Еще хуже дела становятся, когда «архитектурные излишества» демонстрирует не только самец, но и самка тоже. То есть, сразу оба пола. Такие вещи теория полового отбора объяснить вообще не может. Конечно, выдвигаются определенные предположения, но настолько слабые, что их даже лень критически разбирать.[120]
6. И наконец, совсем плохо становятся дела, когда живое существо демонстрирует явно «радикальную» внешность, совершенно не полезную для выживания… но при этом имеет такие органы чувств, что просто не в состоянии оценить радикальные особенности собственной внешности.
Может быть, Вы помните, как мы разбирали выше «проблему белых бабочек». Для тех, кто уже не помнит, вкратце повторю, о чем речь. На рисунке 48 слева показана ночная бабочка березовая пяденица, которая имеет прекрасную маскирующую окраску, помогающую ей избегать внимания дневных насекомоядных птиц.
А справа мы видим тоже ночную бабочку, и тоже пяденицу. Но эта бабочка хорошо заметна на том фоне, где она «спряталась». Одновременно её внешность очень удачно совпадает с нашими эстетическими предпочтениями. Неслучайно название этой бабочки – пяденица великолепная (Iotaphora admirabilis).
Причем мы видим в её внешности много очень тонких деталей (обратите внимание на «проработку» цветных линий на крыльях), которые сама эта бабочка не в состоянии оценить чисто физически (Рис. 48):
