Илья Рухленко - Что ответить дарвинисту? Часть II
То есть, в данном случае мы наблюдаем в природе картину, по сути, противоположную той, которую предсказывает современная теория эволюции.
Другой пример. Всем известный род Panthera включает в Старом Свете такие хорошо отличимые друг от друга виды, как тигр, леопард и лев. Предполагается, что все три перечисленных вида произошли от некоего общего предка, изолированные популяции которого постепенно всё накапливали и накапливали различия между собой. И в конце концов эти различия накопились до такой степени, что в некоторых древних популяциях «выкристаллизовались» три разных современных вида: тигр, леопард, лев.
Но если описанный сценарий верен, то мы должны и сейчас наблюдать аналогичные процессы, где разные изолированные популяции львов, леопардов и тигров образуют некий континуум (непрерывный переход), в котором различия между популяциями доходят до таких величин, когда уже не очень понятно, кто перед нами – тигр, лев, леопард или вообще какая-нибудь «неведомая зверушка».
Кто-нибудь наблюдает подобную картину в рамках этого рода? Нет. Несмотря на обширные ареалы, хорошо изолированные популяции и внутривидовую изменчивость, которая воплощается в известных географических вариациях у всех обсуждаемых видов, мы наблюдаем в природе картину противоположную – все три озвученных вида крупных кошек прекрасно различаются между собой на всем протяжении их ареалов. То есть, устойчиво сохраняют свои видовые признаки без каких-либо наблюдаемых «плавных переходов». А ведь ареал, например, льва (Panthera leo) был в недавнем прошлом[106] просто огромен – он охватывал почти всё северное полушарие, проходя по Евразии и Северной Америке, и еще захватывал почти всю Африку. И на всём этом колоссальном пространстве лев разделялся только лишь на подвиды (по мнению большинства специалистов). Ареал обитания леопарда тоже до недавнего времени был громаден – хотя и не достигал Нового Света (в отличие от ареала льва), но занимал Африку и тянулся через всю Азию вплоть до Амура на севере и островов Индонезии на юге. В прошлом (до позднего плейстоцена) леопард был широко распространен еще и по всей Европе.
Интересно, что в Центральной и Южной Америке живет всем известный ягуар, то есть, еще один представитель рода Panthera, который, вроде бы, морфологически близок к леопарду, но при этом отличается от льва. Хотя как раз львы в Новом Свете обитали, а вот леопарды – нет. В связи с этим считается, что предки ягуаров (уже будучи похожими именно на ягуаров), постепенно «притопали» из Азии в Центральную и Южную Америку, совершив миграцию весьма впечатляющей протяженности – через Чукотку и Аляску, которые тогда (предполагаемо) были связаны друг с другом, образуя так называемую Берингию. Через эту же Берингию в Северную Америку (тоже предполагаемо) «притопал» еще и лев, освоившись там, и образовав американский подвид.
Вообще следует отметить, что эта удивительная страна Берингия была в своё время очень оживленным местом. Через неё шёл постоянный поток самых разных живых существ, мигрирующих туда и обратно (из Евразии в Северную Америку и наоборот). Львы, медведи, волки, лисы, лоси, лошади, верблюды, щуки, десятки видов растений и многие-многие другие – все они посчитали своим долгом мигрировать на расстояние в тысячи километров через этот северный сухопутный мост. В том числе, и такие биологические виды, которые сегодня встречаются только в теплом климате. Никак иначе (кроме как миграциями целых толп разных биологических видов и родов) высокую общность фауны и флоры Голарктики в рамках естественной эволюции просто не объяснить. Понятно, что по ходу маршрута этих «великих переселений», абсолютно все популяции многих видов – вымерли. Видимо, специально для того, чтобы полностью заметать следы своих «великих переселений». Например, современные представители семейства верблюдовых сегодня живут только в Африке и Азии (два вида верблюдов) и в Южной Америке (ламы и викуньи), хотя центром их происхождения считается Северная Америка. Где никаких верблюдовых сегодня не наблюдается, а наблюдаются лишь ископаемые останки неких древних (т. е. других) видов верблюдовых. И так далее.
Но давайте вернемся к нашему роду Panthera.
Итак, несмотря на все эти потрясающие миграции, и соответственно, целую кучу изолированных (и воображаемо эволюционирующих) популяций от Африки до Индонезии – лев, леопард и тигр продолжают хорошо отличаться друг от друга на всем протяжении своих ареалов.
Как такое может быть, если теория эволюции учит нас, что биологический вид – это всего лишь эфемерное (с точки зрения эволюции) понятие, а на самом деле, эволюционируют разные популяции?
Такое может быть только в том случае, если тот или иной биологический вид, воображаемо зародившись где-то в одной местности, потом очень быстро (быстрее, чем его популяции эволюционируют) распространится по всему ареалу, известному сегодня для этого вида.
Но если это так, то получается, что всё сегодняшнее распространение рода Panthera – это история сплошных грандиозных миграций и «великого переселения народов» (в сравнительно недавнем прошлом). Причем совершенно непонятно, почему только лишь одна исходная популяция (воображаемо эволюционировавшая, например, до современного леопарда) произвела затем такую огромную географическую экспансию? Куда делись (с её пути) все остальные (исконные) популяции воображаемо эволюционировавших крупных кошек (или других хищников) на такой огромной территории? Причем эволюционировавших прямо на месте, следовательно, более приспособленных (теоретически) к этому самому «месту». Или нам следует считать, что в то время, когда где-то в Азии появился современный леопард, на огромных территориях от Азии до Южной Африки и до Западной Европы – экологическая ниша этого высшего хищника просто пустовала? Пустовала настолько, что леопард сумел осуществить «марш-бросок» из Азии в Африку и Европу гораздо быстрее, чем сам (в свою очередь) разделился на пару десятков разных видов, в соответствии с единственно верным учением?
В принципе, такой сценарий еще не кажется невероятным в отношении только одного леопарда. Или даже всего рода Panthera. Действительно, бывает же такое, что абсолютно все изолированные популяции воображаемых «общих предков и потомков» в Северном полушарии вымирают в силу разных случайных причин, кроме трех конкретных популяций, которые в итоге и занимают всё северное полушарие в виде: льва, леопарда и тигра (при этом одинаково хорошо отличаясь друг от друга на громадных пространствах). То есть, такой сценарий «великих вымираний» и «великих переселений» еще можно предположить в отношении каких-то отдельных родов для объяснения наблюдаемой дискретности этих биологических видов.
Но когда точно такую же картину демонстрирует огромное число самых разных биологических видов (не только животных, но и растений), то поневоле возникает мысль – а чего это наблюдаемые сегодня биологические виды каждый раз так «мотало» и «швыряло» по свету, что мы теперь хорошо видим границы между разными видами… одновременно сумев обнаружить только пять (!) пресловутых «кольцевых ареалов» (с действительно «плавными переходами между популяциями») на всю живую природу. Причем половина из этих пяти установленных примеров уже раскритикована (см. выше).
Следует отметить, что помимо льва, леопарда и тигра, в Старом Свете сегодня обитает еще одна крупная кошка – снежный барс (Uncia uncia). Снежный барс тоже сохраняет свою видовую индивидуальность на всём ареале – никаких «полубарсов-полутигров» (или «полулеопардов») мы тоже нигде не наблюдаем.
Наконец, абсолютно такая же картина наблюдается в отношении еще одной крупной кошки – пумы (Puma concolor), уже в Северной Америке. Несмотря на то, что ареал пумы является крупнейшим из всех млекопитающих Нового Света, охватывая всю Южную Америку и большую часть Северной.
Или возьмем для примера медведей.
Предполагается, что разные виды медведей произошли от некоего общего предка, путем (конечно же!) постепенного накопления различий между разными популяциями этих медведей. И в результате получились (возьмем четыре современных вида) – бурый медведь (Ursus arctos), белый медведь (U. maritimus), черный американский медведь (U. americanus) и белогрудый (гималайский) медведь (U. thibetanus). Причем срок разделения медведей на белых и бурых методами молекулярной филогении еще совсем недавно оценивался всего примерно в 120 тысяч лет. И только недавно этот срок «удревнили» примерно до 600 тысяч лет. Видимо, специально «по просьбе трудящихся», потому что бурые и белые медведи экологически, морфологически и физиологически отличаются друг от друга слишком сильно, чтобы подобные различия могли возникнуть всего за 100 тысяч лет у таких крупных зверей в рамках единственно верного учения.
