Илья Рухленко - Что ответить дарвинисту? Часть II
1. Вид Башмачок обыкновенный (Cypripedium calceolus). Ареал распространения – широко распространен в Евразии от Британских островов и Испании до Тихого Океана. И на всей этой территории – башмачок обыкновенный представлен одним и тем же видом.
2. Вид Башмачок крупноцветковый (Cypripedium macranthos). Ареал: Белоруссия, европейская часть России, Северный Казахстан, юг Сибири, Дальний Восток, Монголия, Китай (включая остров Тайвань), Корейский полуостров, юг Камчатки, Курильские острова, Япония.
Как видим, ареалы этих двух видов перекрываются на огромном протяжении. Тем не менее, оба этих вида сохраняют свои видовые признаки (и отличаются друг от друга) на всей этой громадной территории (Рис. 40):[107]
https://qoo.ql/ik9iUI
Рисунок 40. Слева башмачок обыкновенный (Сурripediит calceolus), справа башмачок крупноцветковый (С. macranthos).
Или можно взять разных представителей рода Ятрышник (Orchis), которые встречаются по всей Европе, а многие виды распространены еще и в Азии (вплоть до Монголии и Тибета), а также в северо-западной Африке. При этом ареалы разных видов этого рода широко перекрываются. Тем не менее, вместо наблюдаемого «континуума свободно эволюционирующих популяций», специалисты как-то различают (друг от друга) конкретные виды на всем протяжении их естественных ареалов. Возможно, не без трудностей (различают). Но и идея «непрерывного континуума разных популяций» среди систематиков – тоже отнюдь не популярна. Хотя, казалось бы, в свете того механизма образования видов, который предлагается современной теорией эволюции – этой идеей (о «непрерывном континууме разных популяций») современная систематика должна быть буквально пропитана. Более того, должна быть популярной и мысль о бессмысленности (формального) выделения разных видов в этом континууме. Однако такие идеи почему-то почти не слышны. Неужели лишь потому, что систематики боятся потерять работу?
Ну а такой представитель семейства орхидных, как биологический вид Malaxis monophyllos, распространен вот на таких территориях: в Европе: Германия, Италия, Польша, Скандинавия, Украина, Россия; в Азии: Россия, Китай, Япония, Непал и даже Филиппины; в Северной Америке: южная Аляска, южная Канада, Новая Англия и регион Великих озер, изолированные популяции в Колорадо и Калифорнии.
То есть, мы опять видим распространение биологических видов на огромные территории с сохранением их видовой специфичности. Каким образом эта видовая специфичность поддерживается на столь большом географическом протяжении, если с точки зрения современной теории эволюции – биологический вид – лишь иллюзорная сущность, заключающаяся просто в значительном накоплении различий между разными популяциями, изолированными друг от друга, с течением времени?
Интересно, что семейство орхидных выделяется из других семейств растений огромным разнообразием видов (около 25000). Причем высокое число видов орхидей наблюдается во всех тропических регионах Земли (тропики Америки, Африки, Мадагаскара, Азии). Например, в одной только тропической Америке сосредоточено около 8000 видов орхидей. Хотя в высоких широтах орхидные распространены столь же широко (практически по всему миру), как и в тропических. Тем не менее, в высоких широтах число видов орхидей гораздо меньше.
Таким образом, мы видим в тропиках «распад» орхидных на очень большое число родов и видов, многие из которых имеют весьма скромный ареал распространения. Такая картина куда больше вписывается в видообразование по механизмам, предложенным современной теорией эволюции, чем северные виды орхидей с их громадными ареалами (у многих видов).
В связи с этим непонятно, почему так много видов орхидей в тропиках (в том числе, с очень ограниченными ареалами), и одновременно намного меньше видов в более высоких широтах при (одновременно) широком распространении многих из этих видов на огромные расстояния. Какая сила так «надирала» разнообразиться орхидеи в тропиках, в то время как в более высоких широтах – не надирала? И самое главное, почему? Или наоборот – если потрясающее воображение разнообразие видов орхидей в тропиках – это нормально с точки зрения теории эволюции, тогда какая же сила удерживает виды орхидных от такого же «распада» на громадных территориях Северного полушария?
В рамках концепции непрерывного творения, факты устойчивости биологических видов на огромных географических территориях могут быть объяснены довольно просто. Можно предположить, что биологический вид – это отнюдь не иллюзорный, а вполне реальный биологический объект. Причем многие такие объекты имеют серьезную степень «помехоустойчивости» («защиты от повреждений временем»). Что и позволяет им существовать на значительных территориях значительное время. После того как над ним соответствующим образом «поработают» (создадут).
В рамках же современного дарвинизма, сохранение единообразия у того или иного биологического вида на огромных территориях может быть объяснено (еще раз) только одним способом – если считать, что этот вид успел распространиться по всей обсуждаемой территории существенно быстрее, чем накапливаются различия в его изолированных популяциях. Поэтому в будущем, этот вид, конечно же, «развалится» на разные виды, но пока еще просто не успел.[108]
В некоторых случаях такое объяснение (задним числом) вполне можно допустить. Например, в случае с орхидеями, мы не знаем точно, сколько времени эволюционировали тропические орхидеи, дробясь на 8000 видов в тропической Америке. Может быть, на это у них ушло 50 млн. лет? А вот орхидеи умеренных широт, может быть, распространились по всей той территории, которую они занимают, допустим, всего за 500 тысяч лет? Вот поэтому мы и не наблюдаем такого множества видов орхидей в высоких широтах? А вот если бы орхидеи в северных широтах «сидели бы на своих местах» те же 50 млн. лет, то может быть, у них бы тоже образовалось 8000 видов?
Что же, такое теоретическое допущение вполне возможно. Выше я уже говорил, что объяснения задним числом имеют такую специфическую особенность – они приводят к успеху практически всегда.
Тем не менее, некоторые биологические факты могут серьезно «подпортить кровь» даже таким объяснениям. Например, если мы возьмем такой род орхидей, как Calanthe (насчитывающий около 200 видов), то, во-первых, обнаружим, что этот род орхидей приурочен к тропическим областям Земли, с преимущественным разнообразием в Юго-Восточной Азии. Таким образом, в рамках эволюционных представлений, следует предположить, что место эволюционного происхождения этого рода – Юго-Восточная Азия. Тем не менее, это обстоятельство отнюдь не мешает разным видам этого рода быть распространенными в тропических и субтропических широтах чуть ли не всего Земного шара: в Китае, Индии, на Мадагаскаре, в Австралии, в Мексике, Центральной Америке, и даже на островах Карибского моря. Это обстоятельство как-то не вписывается в только что сделанное нами предположение, что тропические орхидеи «все 50 млн. лет сидели (эволюционируя) строго на своих местах».
А во-вторых, некоторые виды орхидей из этого рода широко разбросаны по самым разным островам и странам Тихого и Индийского океанов. То есть, эти виды имеют крайне разорванные ареалы (следовательно, представленные превосходно изолированными популяциями). И тем не менее, даже «сидя» на десятках удаленных друг от друга тропических островов (и еще где-нибудь в Индии и Малайзии), разные популяции этих видов почему-то не эволюционировали в разные виды, а сохраняют свои видовые признаки.
Давайте оценим, например, ареал тропической орхидеи Calanthe triplicata. Этот вид орхидеи найден: на острове Маврикий, на Мадагаскаре, на Сейшелах, в Ассаме (восточный штат Индии), в восточных Гималаях, в южной Индии, на острове Шри Ланка, в Бирме, Таиланде, Малайзии, Лаосе, Камбодже, южном Китае, Вьетнаме, на острове Борнео, на Яве, на Малых Зондских островах, на островах Молуккского архипелага, на Филиппинских островах, на Сулавеси, Суматре, архипелаге Бисмарка, в Новой Гвинее, на Соломоновых островах, на острове Норфолк, в восточной Австралии, на островах Фиджи, в Новой Каледонии, на островах Самоа, Вануату, островах Валлис и Футуна, на Маркизских островах (то есть, вообще в центре Тихого океана), на островах Санта-Круз, на Каролинских островах, на Марианских островах, на Тайвани и на островах Рюкю.
