Илья Рухленко - Что ответить дарвинисту? Часть II
Что могут возразить на всё это сторонники дискретности биологических видов? Допустим, сторонники раздельного создания биологических видов?
Интересно, но им тоже будет, что сказать.
Во-первых, какую-то часть бесконечных дискуссий систематиков (по поводу ранга тех или иных биологических групп) – можно объяснить просто тем, что мы еще недостаточно хорошо знакомы с теми биологическими объектами, которые пытаемся классифицировать. Действительно, если мы сами, попадая в некоторые страны, первое время путаемся в лицах окружающих людей (лица людей этой страны первое время кажутся нам одинаковыми)… то что уж тогда говорить о попытках систематиков разобраться в разнообразии каких-нибудь круглых червей? Или диатомовых водорослей? Понятно, что в этом случае существенная часть путаницы, и соответственно, дискуссий специалистов, которые пытаются разобраться в тех или иных биологических таксонах – может быть порождена просто недостаточным умением (пока) ориентироваться в этих таксонах.
Дело осложняется тем, что нередко, после того, как тот или иной специалист научится видеть какие-то различия между разными совокупностями одного и того же биологического вида – у этого специалиста возникает чувство, что увиденные им различия очень важны, и на основании этих различий надо непременно выделить наблюдаемые группы в разные биологические виды. Это приводит к тенденции к постепенному дроблению биологических видов (на виды всё меньшего «объема»), по мере погружения в изучение той или иной группы живых существ. И хорошо, если в этом случае вообще найдется какой-нибудь другой специалист по этому же таксону (специалистов по многим биологическим таксонам «в природе» вообще единицы), который попытается «отрезвить» первого специалиста. Например, напомнить ему, что таким образом можно и людей разделить сразу на несколько разных видов. Или даже соседей по лестничной площадке выделить уже в другие «виды». Потому что какие-то различия мы в любом случае обязательно найдем. Причем здесь я почти не шучу – лично был знаком с некоторыми систематиками (ботаниками), которые серьезно считали, что современного человека следовало бы разделить на несколько разных видов. Таким образом, путаница и дискуссии специалистов могут быть порождены еще и такими (во многом, субъективными) причинами.
Кроме того, в последнее время при выделении видов используются еще и молекулярно-генетические критерии. То есть, если теперь еще и генетики начинают «видеть резкие отличия» в генах разных популяций какого-нибудь вида, то только на этом основании эти популяции сегодня могут быть разделены на разные виды. Даже в том случае, если эти популяции мало чем различаются друг от друга во всех остальных отношениях. В результате, новые «скрытые виды» («cryptic species» или «sibling species») сегодня стали плодиться буквально «как грибы». Однако возникает вопрос, стоит ли считать такие «виды» – настоящими («хорошими») биологическими видами? Или не стоит.
Кроме того, некоторые, казалось бы, хорошие примеры «непрерывности видов», на самом деле, серьезно свидетельствуют о том, что механизм образования новых видов, возможно, вообще не дарвиновский. Может быть, этот механизм просто заранее запрограммирован в тех или иных биологических таксонах. Здесь хорошим примером являются те самые биологические таксоны, которые в настоящее время еще как бы «рассыпаются» на разные виды (см. выше). Именно такие таксоны создают впечатление иллюзорности границ вида. То есть, когда в никарагуанских озерах плавает некий (даже не знаю как назвать) комплекс (будущих биологических видов) под названием Amphilophus cf. citrinellus, который настолько переполнен этими «будущими видами», что норовит тут же «рассыпаться» на них в любом мало-мальски захудалом озере… то если не вдумываться, такой пример кажется нам подтверждением наших идей о видообразовании в рамках современного дарвинизма. А вот если изучить этот пример внимательно (см. выше), то мы увидим здесь явные намеки на появление биологических видов по механизму… заранее запрограммированного процесса.
И наконец, по поводу знаменитых «кольцевых ареалов», как это ни странно, но можно сказать больше всего.
Во-первых (и это самое главное) конкретные примеры таких «кольцевых ареалов» в природе являются крайней редкостью. Если мне не изменяет память, к сегодняшнему дню на всю живую природу (!) найдено аж целых пять штук эти самых «кольцевых ареалов». Что само по себе поразительно. Потому что если бы теория эволюции была права в том, что вся живая природа (которую мы наблюдаем сегодня) получилась именно путем постепенного накопления различий между разными популяциями… То наверное, мы должны были бы ожидать во много раз большей частоты встречаемости «кольцевых ареалов» в природе, чем та, которую мы реально наблюдаем (пять штук на всю живую природу к сегодняшнему дню).
Во-вторых, классические (известные из учебников) примеры «кольцевых ареалов»… уже подверглись пересмотру и критике в более поздних публикациях. Например, в работе (Liebers et al., 2004) критикуется самый знаменитый пример – «кольцевой ареал» серебристой чайки. А в отношении (тоже уже давно ставшего известным) «кольцевого ареала» большой синицы – интересная информация содержится в работах (Packert et al., 2005; Федоров и др., 2006). Например, в последней работе была показана свободная гибридизация тех самых «концевых популяций», которые, как считалось раньше, не скрещиваются друг с другом и таким образом ведут себя как разные виды (в соответствии с концепцией «кольцевого ареала»). А оказалось, вполне себе скрещиваются.
Таким образом, старые примеры «кольцевых ареалов» (из установленных пяти штук) уже, похоже, раскритикованы. А остальные, может быть, просто дожидаются своей очереди.
И тем не менее (несмотря на всё сказанное) вряд ли можно исчерпывающе объяснить (только озвученными причинами) огромное число примеров, когда не совсем ясно (или даже совсем неясно) – где следует «делать талию» (С). То есть, выделять или не выделять разные биологические виды. Таких примеров (еще раз) огромное количество. Поэтому на сегодняшний день, в споре «дискретность vs непрерывность» биологических видов – вряд ли можно уверенно принять чью-нибудь сторону.
Однако мы в этой книге ведь критикуем современный дарвинизм. Значит, должны приводить такие факты, которые не вписываются в сценарий дарвиновской эволюции. Поэтому я сейчас приведу целый ряд конкретных примеров, указывающих именно на дискретность биологических видов.
Некоторые из таких примеров вообще из ряда вон. То есть, вообще опровергают дарвиновский сценарий эволюции (по факту). Тем не менее, следует помнить, что и фактов «непрерывности биологических видов» (косвенно свидетельствующих в пользу возможности их свободного превращения друг в друга) при желании, тоже можно насобирать в живой природе сколько душе угодно.
Итак, в значительном числе случаев биологические виды хорошо сохраняют свои видовые признаки на всём ареале собственного распространения. Даже если этот ареал огромен, и включает тысячи идеально изолированных популяций. Именно в таких случаях (когда имеются огромные ареалы) факты наблюдаемой дискретности биологических видов (на таких громадных площадях) начинают серьезно «подтачивать» уверенность в дарвиновских сценариях видообразования.
Например, мы наблюдаем, что всё та же (уже много раз помянутая нами) обыкновенная щука остаётся обыкновенной щукой на всём протяжении своего ареала обитания. Невзирая на то, что этот ареал просто колоссален по площади (и очень изменчив по экологическим условиям). Никакого континуума популяций щук, в котором различия постепенно достигают ранга другого вида – мы почему-то не наблюдаем. А наблюдаем мы именно обыкновенную щуку – по всему её гигантскому ареалу. И еще, конечно, наблюдаем некоторые колебания внутривидовой изменчивости между разными популяциями этих щук, которые, тем не менее, не выходят за рамки внутривидовой изменчивости (иначе бы систематики разделили щуку на разные виды). Ну а весь род щук (Esox), в свою очередь, насчитывает менее десятка других видов, причем ареалы этих видов во много раз скромнее ареала распространения щуки обыкновенной.
То есть, в данном случае мы наблюдаем в природе картину, по сути, противоположную той, которую предсказывает современная теория эволюции.
