Времени в обрез: ускорение жизни при цифровом капитализме - Джуди Вайсман
Поскольку наша книга движется к завершению, позволю себе напомнить читателям, почему я не одобряю призывов к медленной жизни. Прежде всего на самом деле мы не можем выбирать между скоростью и неторопливостью, между техникой и природой. Эти взаимно противоположные понятия существуют и обретают смысл лишь по отношению друг к другу. Дихотомия быстрое/медленное не в состоянии передать одновременное существование многочисленных темпоральностей, характеризующее опыт современной жизни. Только признав это, мы сможем заново представить гибридные социоматериальные сборки или сети для воплощения разных времен в мире, наполненном технологиями.
Отсюда также следует, что полный отказ от глобализации и дигитализации как неизбежных причин ускорения является ошибкой. Даже ресторан McDonald’s в некоторых контекстах может иметь позитивную ценность в качестве места для медленного питания, наслаждения жизнью и проведения досуга. Устройства и системы, использующие высокие технологии, тоже могут быть отличными источниками удовольствия и креативности. Не следует отрицать создаваемые ими позитивные возможности для новых типов времени. Кроме того, более эффективное использование времени и сохранение медленных зон в реальности требуют новых технических инноваций.
Новые технологии для новых времен
Утверждать, подобно тому, как я делаю в этой книге, что цифровые технологии не обладают врожденной темпоральной логикой, не значит считать, что техника нейтральна или что технические свойства объектов не имеют значения. Изучение социологии времени под социотехническим углом зрения выявляет крайне специфические материальности, из которых складывается глобальное сетевое общество. Такой подход демонстрирует, что конструкция и возможности доступной нам аппаратуры и архитектура инфраструктуры влекут за собой колоссальные последствия. И это никогда не было верно так, как сейчас, когда каждый аспект нашей жизни соприкасается с информационными и коммуникационными технологиями.
Тот факт, что одни технологии пользуются успехом и развиваются, а другие прозябают в небрежении, определенным образом операционализирует мир, принуждая и нас к соответствующему образу жизни. Он устраняет одни варианты и создает другие. Понимание этой динамики составляет основу моих тезисов. Или, как выразилась Сьюзен Дуглас применительно к социальной истории радио, «машины, разумеется, сами по себе не творят историю. Но одни машины способствуют появлению историй и людей одного типа, а другие — другого»[315]. Мы выстраиваем наше настоящее и мечтаем о будущем посредством и при помощи инструментов и технологий, и эти видения отражаются в них симбиотическим образом. Какие же силы формируют технику в наши дни и какие представления о будущем предлагают нам инженеры из Кремниевой долины?
То, что прежде служило темой для научной фантастики, сегодня изображается в СМИ так, будто до реализации этих идей рукой подать. Это ближнее будущее населено роботами и сверхлюдьми, чьи мозги, тела и одежда усовершенствованы усилиями технонауки. Согласно гикам из Кремниевой долины, мы находимся на пути эволюции к следующему этапу существования в обличье киборгов. Заметную роль в этих футуристических дискурсах играют домашние роботы. Электронные гаджеты будут подметать полы, мыть окна, прочищать канализацию и даже готовить здоровую еду. Например, разработанный Институтом роботов при Университете Карнеги-Меллона Herb («ориентирующийся в доме робот-дворецкий») с двумя руками и головой, содержащей в себе телекамеры и сенсоры, даже говорит как настоящий дворецкий, объявляя с английским акцентом, похожим на выговор Дживса: «Я был изобретен, чтобы помогать людям с выполнением домашних дел. Когда-нибудь я начну оказывать помощь людям»[316]. (Эта фигура особенно привлекательна с учетом нынешнего возвращения живых дворецких и лакеев в дома к очень богатым людям).
По словам Эрика Шмидта и Джареда Коэна из Google, в «Новом цифровом веке» вы будете просыпаться, разбуженные ароматом свежесваренного кофе, в комнате, где температура, влажность, музыка и освещенность будут настраиваться автоматически, а ваша высокотехнологичная кровать сделает вам легкий массаж спины, причем она же гарантированно обеспечит вам крепкий сон, подстраиваясь под ваши фазы быстрого сна[317]. Все ваши незаметно сменяющие друг друга устройства, включая портативные, будут легкими и при этом невероятно мощными и быстродействующими. Иными словами, нас ожидает колоссальный прирост эффективности и производительности. Используя эти интегрированные системы, мы каждый день сможем проводить свое время более эффективно — означает ли это, что мы будем предаваться «глубоким мыслям», тратить больше времени на подготовку важных презентаций или что родители наверняка смогут прийти на футбольный матч с участием своего ребенка, ни на что не отвлекаясь. И, само собой, беспилотный автомобиль повезет вас на работу, а вы в это время будете работать!
Эти перспективные технологические сценарии кажутся неисчерпаемыми, занимая все более заметное место в нашей культуре. Прежде для продажи новых потребительских товаров длительного пользования приходилось прибегать к соответствующей рекламе, а сегодня новейшие модели смартфонов сами по себе становятся новостью. Они фигурируют не только в финансовых разделах, но и на первых полосах, обрамляя и отражая сюжеты о расширении персональных возможностей. Слово на букву «i» кружит всем головы. Тема техники, по сути, наилучший предсказатель популярности новостных заметок в Twitter[318].
На некоем уровне вся эта спекулятивная шумиха выполняет очевидную функцию: эти (по большей части) парни рекламируют благоустроенное будущее, в котором важное место будет занимать их собственная продукция. Они неприкрыто продают конкретную версию грядущего, в которой техника решит все наши беды, включая дефицит времени. Сейчас, когда я пишу эту книгу, «большие данные» становятся модным инструментом у технически подкованных компаний, заманчивым техническим ответом на все социальные проблемы[319]. Идея о том, что мы живем в технократии, в которой техническая рациональность диктует политические проблемы и дает решение, имеет давнюю историю. Такие представители Франкфуртской школы, как Герберт Маркузе и Юрген Хабермас, руководствовались ею еще до рассвета компьютерной эры[320]. Подобные описания «ближайшего будущего» отнюдь не невинны. Их мобилизуют в качестве ресурса, чтобы влиять на ход социотехнических инноваций в настоящем[321]. В некоторых социологических работах, наводящих на серьезные размышления, рассматривается вопрос, как выстраиваются модели надежд, обещаний и шумихи — «динамика ожиданий» — и какова перформативная роль, которую они играют, реально определяя повестку исследований.
Пожалуй, менее очевидной, чем маркетинговые уловки техноевангелистов, является та степень, в которой сама скорость стала главным обоснованием технических инноваций. Это, в свою очередь, приводит нас к искаженной модели взаимоотношений между временем,
