Времени в обрез: ускорение жизни при цифровом капитализме - Джуди Вайсман
Именно это сочетание оплачиваемого и неоплачиваемого труда и приводит к такому распространению дефицита времени среди работающих женщин. Как я уже указывала, главной причиной нехватки времени служит рост числа семей с двумя кормильцами, поставляющих на рынок труда больше рабочих часов, чем когда-либо прежде. В контексте повышенных ожиданий, предъявляемых родителям, особенно обремененными необходимостью учитывать взаимно противоречивые требования, связанные с работой, семейной жизнью и досугом, оказываются матери, занятые на полную ставку.
Дело здесь не только в продолжительности рабочего дня. Уход за другими и забота о них не могут быть сведены к линейному времени так, как будто они включают последовательность задач, которые в принципе могут быть поручены машинам. То, что принято называть «качественным временем», то есть времяпрепровождение с детьми, требует ритма, который не поддается ускорению. Как нельзя требовать от оркестра, чтобы он играл вдвое быстрее, чем предписывает партитура, так и характер и интенсивность времени, проведенного в обществе других людей, вносят вклад в опыт такого времяпрепровождения. Например, мы уже видели, что у женщин свободное время «менее свободно», чем у мужчин, так как женщины более склонны сочетать досуг с присмотром за детьми. То, что публично подается как дискуссия о сокращении продолжительности рабочего дня, скрывает причины сохраняющихся различий между полами в том, что касается временных ландшафтов.
Однако даже эта критика гендерной природы работы недостаточна. Попытки предложить новую оценку домашнего труда по-прежнему исходят из предполагаемой возможности провести четкую грань между публичной и частной сферами. Если в дискуссиях, посвященных политике времени, и фигурирует техника, то только в качестве внешнего фактора, покушающегося на свободное время. Тем не менее проникновение ИКТ во все аспекты нашей жизни ставит серьезный вопрос, сохраняется ли в цифровую эпоху дихотомия «работа — личное время». Этот вопрос лежит в основе проблем, которые будут рассмотрены ниже.
Грань между работой и личной жизнью
Серьезная дискуссия о современном рабочем времени невозможна без изучения вопроса, как ИКТ стирают различия между «моим временем» и «рабочим временем». Серьезной эрозии подверглась не только стандартная пятидневная рабочая неделя, но и время и место работы. Если прежние индустриальные часы разбивали нашу жизнь на дискретные пространственно-временные блоки при наличии отдельных сфер публичной и частной жизни, то постоянная подключенность и мобильные цифровые технологии с их глобальным охватом стирают часовые зоны и конкретные места работы. Традиционное пространство-время будних и выходных дней и характерные для них социальные отношения становятся рыхлыми по мере того, как люди во все большей степени работают, играют, потребляют и взаимодействуют друг с другом в любое время и в любом месте.
На протяжении всей книги я говорила, что ИКТ порождают многочисленные темпоральности и режимы повседневной жизни одновременно с тем, как люди приходят к новому пониманию самих себя и своих взаимоотношений с другими людьми. О времени невозможно думать как об абстракции, не имеющей материального воплощения и не помещенной в определенный социальный контекст. Мы создаем и измеряем время при помощи инструментов, орудий и технологий. Но из этого не следует, что технологии ускорения неизбежно повышают темп существования во всех социальных сферах. То, каким образом артефакты эволюционируют в связи с темпоральными практиками, принципиально зависит от того, каким образом они укоренены в наших институтах и превратностях обыденной жизни.
Те же машины, которые вызывают у нас чувство измотанности, одновременно высвобождают время, предоставляя гораздо большую автономию и гибкость в том, как мы организуем свою жизнь. Вспомним наш разговор о смартфоне, типичнейшем механизме для сжатия пространства-времени. Он не только экономит и поглощает время, но и преобразует линейные, последовательные, временные ландшафты, причем делает все это одновременно. Я уже указывала, что ощущение измотанности принимает самые разные формы в зависимости от того, какой аспект темпоральности подвергается сжатию. Проблемы темпоральной дезорганизации, координации общих социальных практик с другими людьми приобретают большое значение одновременно с распространением домохозяйств с двумя кормильцами. И потому неудивительно, что люди активно приобретают и осваивают сотовые телефоны с целью микрокоординации и синхронизации своих разнообразных дел. Повышая гибкость планов и текучесть времени, эти устройства предоставляют уникальные возможности для смягчения этого аспекта нехватки времени.
Более того, я показала несостоятельность представления о том, что все мы превратились в киберрабов, окованных технологиями работников, неспособных контролировать свою собственную жизнь. В главе 4 я рассматривала сложные взаимоотношения между современными трудовыми практиками, рабочим временем и материальностью технических артефактов. Я показала, что ни смартфон, ни даже электронная почта с ее огромными объемами переписки не ускоряют работу. Люди, перегруженные работой, хватаются за электронные гаджеты в попытке ослабить давление, которое усиливается этими устройствами, но не вызывается ими.
Я не собираюсь отрицать ярко выраженной материальности цифровых технологий и ее мощного влияния на организационные практики. Например, скорость электронной почты способствует постоянной подключенности и моментальной реакции. Эта техническая доступность выражается в том, что она вносит вклад в усиление естественного или самоочевидного характера практики.
Именно по этой причине сторонники сокращения рабочего дня склонны исходить из убеждения, что качественное личное время обеспечивает избавление от посягательств со стороны электронных атрибутов. Но, на мой взгляд, дигитализация провоцирует радикальный пересмотр стандартных дискуссий, которые посвящены соотношению между работой и личной жизнью и построены на противопоставлении работы и личной жизни и публичного и частного. ИКТ обеспечивают возможность новых сочетаний прежде раздельных темпоральных зон, новых разновидностей опосредованной интимности и новых форм семейной жизни. Опосредованные взаимоотношения не подменяют физическое соприсутствие, а скорее сосуществуют с ним. Феноменологический опыт удаленного присутствия способен подстегивать и усиливать коммуникацию, а не отвлекать от нее. Вопреки шумихе, поднятой вокруг этого вопроса, не исключено, что в итоге мы получаем больше времени для общения.
Таким образом, в цифровых технологиях следует видеть нечто большее, нежели простые инструменты для обмена данными и координации взаимодействия между людьми.
