Времени в обрез: ускорение жизни при цифровом капитализме - Джуди Вайсман
Понятно, что технологические аргументы обладают интуитивной привлекательностью в отношении рутинных, регулярных дел. На протяжении последнего десятилетия в Великобритании, Европе, США и Азии был проведен ряд экспериментов по созданию умных и цифровых домов.
Однако прототипы умного дома, как правило, игнорируют целый ряд функций, подпадающих под рубрику домашнего труда. В таких журналах, как Wired, и в таких фантастических фильмах, как «Матрица», фигурирует повсеместная компьютеризация в качестве инфраструктуры, формирующей основу образа жизни в XXI в. Информатизация дома, вокруг которой поднимают шумиху, объявляя ее «интернетом вещей», главным образом сводится к централизованному контролю над отоплением, освещением, безопасностью, информацией, развлечениями и потреблением энергии. Мои подозрения в том, что создателей и производителей технологичных домов не интересует проблема домашнего труда, подтверждаются описаниями «CityHome» от MIT Media Lab с его движущимися стенами, позволяющими превратить спальню в гимнастический зал.
За немногими исключениями эти представления о домашней жизни превозносят технику и ее преображающую силу за счет дома как практики существования. Под целевым покупателем неявно подразумевается интересующийся техникой и ориентирующийся на развлечения мужчина, в целом, что характерно, соответствующий образу самого дизайнера. Умные дома, о которых идет речь, больше похожи на «машину для жилья» Ле Корбюзье, чем на нормальный дом.
Диапазон умных устройств, демонстрируемых на ежегодном Международном шоу потребительской электроники, отражает попытку найти в быту применение для тех функций, которые компьютеры с успехом выполняют в деловой и научной сферах — обработки информации и каталогизации численных процессов. Например, LG Electronics разрабатывает холодильник, который позволяет потребителям просканировать смартфоном чек из магазина, чтобы холодильник мог отслеживать свое содержимое. Например, если вы купите курицу, холодильник запомнит, когда она была куплена, и напомнит вам о том, что срок ее годности подходит к концу. Если у вас в холодильнике есть курица, брокколи и лимоны, он предложит вам рецепты блюд, для которых нужны три этих ингредиента, и даже отберет рецепты, соответствующие вашим диетическим потребностям и целям. Некоторые производители предлагают оснащенные wi‐fi стиральные машины и сушилки, которые через телевизор или смартфон оповещают потребителей, что стирка закончилась, и даже предоставляют им возможность взбивать полотенца лишние десять минут. Существуют даже роботизированные пылесосы с дистанционно управляемой встроенной камерой, позволяющей владельцу тайно следить за тем, чем занимается няня.
Заявления производителей о том, что эти технические чудеса облегчают потребителям жизнь, трудно проверить. При наличии спроса на такие умные технологии, как, например, пылесос Roomba, разнообразие и сложность домашних дел ставят пределы их механизации. Даже в мире наемного труда, устроенном иным образом, роботы исполняют лишь шаблонные задачи в промышленной сфере, а большая часть работ в сфере личных услуг не поддается автоматизации. В домашних пространствах действует совершенно иной набор соображений, нежели тот, которому подчиняются офисы, заводские цеха и рабочие места, где традиционно находили себе применение информационные технологии. В то время как на рабочих местах в капиталистической экономике господствует логика эффективности и прибыльности, домашняя жизнь следует иной логике — носящей в первую очередь эмоциональный и нравственный, а не количественный характер.
Поразительно, насколько консервативными в социальном плане являются чаяния, просматривающиеся в проектах цифровых домов для будущего. Дом завтрашнего дня, по сути, старая идея, которая, как и положено научной фантастике, содержит в себе больше сведений о том, каким мы воспринимаем настоящее, нежели о возможном будущем.
Авторы самых смелых футуристических фантазий заставляют нас жить в домохозяйствах, которые в социальном отношении (но не в техническом) напоминают идеальное домохозяйство в составе одной семьи. Нынешним, обманчиво простым идеям о цифровом доме противоречит тот факт, что «1,6 миллиарда насчитывающихся в мире домов отличаются друг от друга не меньше, чем страны и культуры, к которым они принадлежат»[242]. На смену хаотической повседневной жизни идут фантазии о технологическом порядке. Конструкторская мысль космического века направлена на поиск технических решений, а не на снижение гендерного неравенства при распределении домашних дел или на оптимизацию соотношения между работой и семейным временем. При всей заманчивости идеи цифрового дома и при всех его обещаниях в их число не входит демократия на кухне.
Притом что автоматизация рутинных домашних дел редко удостаивается внимания технонауки, программное обеспечение и роботы, несомненно, вследствие их военного применения являются предметом многочисленных разработок. Например, в настоящее время в коммерческом секторе создаются роботы-няньки для использования в домах для престарелых. Однако, как и в случае других технологий, они будут адаптироваться и предлагаться для использования в быту. Смогут ли эти «заботливые» машины ослабить нехватку времени?
Это снова ставит вопрос о многочисленных темпоральностях, связанных с уходом за людьми. Роботы-няньки или мобильные роботизированные помощники в состоянии взять на себя часть ухода за престарелыми. В потенциале они способны сопровождать людей, идущих на прогулку или в столовую. На это требуется много времени, поскольку пожилые люди, как правило, ходят очень медленно. Кроме того, компьютеры могут следить за состоянием здоровья подопечных и напоминать им о необходимости принять то или иное лекарство. Более того, телемедицина быстро развивается как стратегия, позволяющая экономить время и деньги в рамках системы здравоохранения в США и Европе. Однако многие физические задачи, которые могут выполнить роботы-няньки, одновременно предоставляют возможности для социального взаимодействия. Но в тех случаях, когда на смену живому труду идет «мертвый труд», воплощенный в машинах, эти возможности исчезают.
Или уже не исчезают? Компьютерная наука уже несколько десятилетий занимается вопросом создания искусственного интеллекта для роботов. Область, известная как «эмоциональные вычисления» («affective computing»), ставит перед собой цель наделить этот интеллект чувствами. Задача состоит в том, чтобы компьютеры умели симулировать эмоции и чувства, вести себя так, как будто бы у них есть эмоции. Например, ради этого робот-нянька «Фло», созданный в MIT Artificial Intelligence Labs, был наделен элементарными чертами лица, тем самым получив антропоморфную форму. В Японии широко распространены роботы, способные к общению, — «тамагочи». Более того, Япония находится на переднем крае автоматизации ухода за людьми, поскольку японское общество при наличии стареющего населения оказывает серьезное политическое противодействие иммиграции как источнику дешевой надомной рабочей силы. (Следует отметить, что этот проект остается мечтой специалистов по роботам и их спонсоров, еще не став работоспособной технологией, так как машинам еще не поддаются самые элементарные аспекты практического ухода за людьми.)
