Достоевский в ХХ веке. Неизвестные документы и материалы - Петр Александрович Дружинин
В 1934 году началась и подготовка единого учебника; предстоял суровый отбор авторов, с которыми школьники должны были познакомиться за 80 часов учебного года: И. С. Тургенев, Н. Г. Чернышевский, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, Н. А. Некрасов, М. Е. Салтыков-Щедрин, Г. И. Успенский, В. Г. Короленко, С. М. Степняк-Кравчинский, А. П. Чехов, О. де Бальзак, Э. Золя. Стояла задача
из всего множества писателей отобрать, как правило, тех, которые вошли как крупная величина в историю литературы, и на произведениях именно этих настоящих мастеров слова надо учить наших детей[661].
Оставление в программе «Преступления и наказания» объяснялось тем, что произведение сохраняло значение в качестве антитезы роману Н. Г. Чернышевского: «„Что делать“ – пропаганда революции, „Преступление и наказание“ – проповедь реакции»[662].
В апреле 1935 года в Москве состоялось созванное Наркомпросом совещание преподавателей языка и литературы, что при отсутствии единого учебника было важнейшим направляющим мероприятием. Были приглашены педагоги, литературные критики, учителя Москвы, Ленинграда, областей и краев РСФСР. Партийную линию проводили известные пропагандисты Коммунистической академии: профессор И. М. Нусинов, рассматривая проблему анализа литературного произведения, настаивал на «марксистском изучении литературы» и громил вульгарный социологизм, а другой партиец, Н. А. Глаголев, который в тот момент руководил кафедрой русской литературы Московского областного пединститута, коснулся интересующего нас вопроса:
Тов. Глаголев начинает свое выступление на тему об анализе литературного произведения с указания на то, что основной задачей изучения литературы в школе должно быть воспитание у учащихся большевистской идейности. Надо иметь в виду единство задач анализа содержания и анализа формы произведения; эти задачи не только не противоречат одна другой, напротив, они взаимно обусловлены: вне содержания нельзя осознать особенностей формы произведения, без анализа формы мы не осознаем всей силы воздействия на нас идейного содержания произведения. Именно так, в частности, следует понимать указание Ленина о практическом изучении культурного наследства.
В связи с этим следует сказать, что и идеологически враждебные нам классики литературы могут быть использованы нами в деле коммунистического воспитания учащихся. Так, польза изучения Достоевского в том, что этот писатель – монархист, реакционер, мистик и антисемит – с огромной яркостью показывает нам процесс распада буржуазного сознания, рисует образ мещанина, зашедшего в тупик своего крайнего индивидуализма[663].
Летом 1935 года выходят новые пособия по литературе 9‑го класса: и обновленная программа, и первый единый учебник. Хотя к тому времени уже состоялось выступление М. Горького, на программе школьного курса это пока не отразилось, даже скорее наоборот, поскольку внимание литературе в школе уделялось намного большее, нежели раньше: в целом на русскую литературу в 9‑м классе отводится уже 113 часов, что дало возможность больше времени отдать и трем произведениям указанного выше цикла (38 часов), поэтому с 1935/36 учебного года школьники постигали «Преступление и наказание» не в избранных главах, а полностью; на его изучение выделено 14 часов (в прежней трактовке, которая не претерпела особенных изменений); сохранялись в программе внеклассного чтения «Бедные люди» и «Записки из Мертвого дома»[664].
Первый единый школьный учебник по литературе для 9‑го класса, написанный Г. Л. Абрамовичем, Б. Я. Брайниной и А. М. Еголиным, был еще в рукописи представлен М. Горькому для рецензии. Тогда главный советский писатель выразил и следующую претензию, отразившуюся впоследствии на характеристике «Бедных людей»: «Много, но очень невразумительно говорится о „гуманизме“, однако не сказано, что по условиям времени „маленький человек“ Девушкин стремится и может выползти только в большие хищники, в эксплуататоры, в лицемеры и фарисеи…», что и было учтено в окончательной версии учебника:
Макары Девушкины, – утверждает писатель, – наши братья, заслуживающие внимания и любви. Подобным демократическим гуманизмом писатель и ограничился. Тем не менее роман нашел живейший отклик со стороны передовой части общества. Хотя Достоевский, как указывалось, отнюдь не давал революционных выводов и хотя его Девушкин мог изменить свою жизнь, лишь пробившись в буржуазные верхи, но современники обратили внимание на самое изображение «бедных людей», которое вело к решительным, радикальным мыслям[665].
В этом учебнике присутствует и собственно монографический раздел о Ф. М. Достоевском (написан Г. Л. Абрамовичем), а в обзоре творчества разбираются «Бедные люди», «Записки из Мертвого дома», наиболее подробно – «Преступление и наказание»; перечисляются даже «последние романы» с критикой «Бесов». Завершается же раздел следующим:
Творчество Достоевского всегда использовалось и используется сейчас (на современном Западе, особенно в Германии) как орудие реакции и подавления личности. Основная направленность произведений писателя дает к этому прямой повод. Но в целом это безоговорочно принять нельзя. Выясняя всесторонне облик Достоевского, знакомясь с его произведениями, мы видим, что громадный талант не мог полностью исказить действительность. Несмотря на все ложные идеи Достоевского, в его произведениях мы найдем такие замечательные картины жизни людей в обществе, основанном на эксплуатации человека человеком, что они (эти картины) и по настоящее время не теряют своего действенного познавательного значения[666].
Примечательно, что, помимо очерка о Достоевском с разбором программных школьных произведений, во вводной части к этому учебнику дана характеристика романа «Бесы»; по-видимому, после комментария М. Горького о неоправданности запрещения романа это произведение не стали обходить молчанием:
В 1871/72 годах на страницах «Русского Вестника» появляются «Бесы» Достоевского. В этом романе изображение революционного движения 70‑х годов приняло формы злобной карикатуры. Достоевский считает революцию «бесовским наваждением», революционеров изображает преступниками, мошенниками, отвратительными эгоистами. Этот реакционный роман вызвал самый решительный отпор в прогрессивной критике того времени[667].
Этот учебник выдержал пять изданий и в целом не особенно сильно изменился в своем отношении к наследию писателя. Вводная характеристика «Бесов» не претерпевает изменений во всех последующих изданиях, вплоть до последнего, пятого (1939), тогда как общая оценка творчества Ф. М. Достоевского, полностью повторившаяся во втором издании (1936)[668], в третьем (1937) серьезно корректируется. Оказываются изъятыми и утверждение о популярности писателя на Западе, и характеристика Ф. М. Достоевского как писателя громадного таланта:
Творчество Достоевского всегда использовалось как орудие реакции и подавления личности. Основная направленность произведений писателя дает к этому прямой повод. Но есть в произведениях Достоевского и другое, что не случайно замалчивается поборниками реакции и мракобесия, – это сокрушительная критика человеческих отношений в эксплуататорском обществе[669].
Четвертое издание (1938)[670] и последнее, пятое (1939)[671], дословно повторяют этот тезис, но ни одного произведения Достоевского уже нет в обязательной программе. Произошло это как будто случайно, и связано было не напрямую с необходимостью изъятия писателя из школьного курса. Во-первых, в 1936/37 учебном году резко сокращается число часов на русскую литературу в девятом классе – их стало 86; во-вторых, сама программа этого года по литературе была серьезно скорректирована: «В связи с всенародным чествованием в 1937 году памяти погибшего сто лет назад гениального поэта А. С. Пушкина необходимо расширить изучение учащимися его биографии и произведений», а потому «необходимо произвести в программе некоторые сокращения и перемещения»[672]; так исчезают из школьной программы произведения Ф. М. Достоевского.
Постановление ЦК ВКП(б) от 4 июля 1936 года «О педологических извращениях в системе Наркомпросов», а также активная борьба партии с «левацкими извращениями» позволили найти эти извращения и в преподавании литературы: конец 1936 года знаменуется окриком государства учителям, главной целью которого является если не ликвидация, то сильное ограничение любой самостоятельности и даже самостоятельного мышления:
