Достоевский в ХХ веке. Неизвестные документы и материалы - Петр Александрович Дружинин
Но, пионер, помни следующее: «Когда будешь брать книгу старых писателей – нужно посоветоваться с библиотекарем или комсомольцем, руководителем отряда или коллектива», так как не всякая книга пригодна для чтения[643].
Относительно Ф. М. Достоевского сразу возникли разногласия, как и вообще о наследии русской классической литературы:
У всех на памяти те колебания за и против классиков, какие имели место в наше время. Эти колебания можно проследить по этапам наших программ.
Первые программы 1919 года идут еще по старым путям, это – дополненное и переработанное издание дореволюционных установок; программы 1923 года игнорируют курс литературы и не дают для старших классов никаких программ. И в советских школах в первые годы революции фактически преподавали, кто что хотел; хаотичность, стихийность, отсутствие твердых требований по литературе – характеризуют эти годы; мы знаем, что в одной школе увлекались фольклором, в другой – изучали символистов, в третьей – сидели на древней литературе. В 1925 году – первая попытка систематизировать курс, и литература идет в плане иллюстративном: обществоведческие темы сопровождаются литературными произведениями. 1927 год дает историю литературы и классиков (программы составляются Переверзевым). В 1930/31 году – отклонение в другую сторону: только современность. И, наконец, в 1932 году – попытка установить правильный подход к делу[644].
Если Достоевский и мог изучаться школьниками, то в последних классах; в 1920‑е годы это был второй концентр школы II ступени, то есть последние два года обучения – восьмой и девятый (десятый класс введен в СССР только с 1929 года). В первом концентре, то есть пятом, шестом и седьмом годах, имя Ф. М. Достоевского не упоминалось вовсе[645].
Программа по литературе школы II ступени 1921 года ставила своей основой литературное чтение:
Русская литература богато насыщена идейным и жизненным содержанием. Ее кровная связь с жизнью так очевидна. Во всяком случае, мы должны брать литературу такою, какова она есть в действительности. Преподаватель не призван исправлять творчество Достоевского, Толстого, Успенского, Некрасова, а изучать их, применяя каждый раз те методы, какие наилучшим образом подходят к особенностям изучаемого автора или произведения[646].
Творчество Ф. М. Достоевского рассматривалось при изучении «обострения кризиса старой культуры», для учащихся рекомендованы «Бедные люди», а также на выбор «Братья Карамазовы» или «Преступление и наказание».
Поскольку в те годы психологии уделялось особенное внимание, то творчество Ф. М. Достоевского было важно для развития учащихся 14–15 лет:
Возраст, характеризующийся пробуждением сантиментального и романтического чувства, первой рефлексией на жизненные явления (еще не рассудочной, а скорее эмоциональной), появляется некоторая неудовлетворенность окружающим и порывы к иной жизни.
В этом контексте рекомендовалось
введение и более трудных тем: так, может быть продолжено ознакомление с художественными изображениями народа, но уже в более сложной обстановке и с более развитой психологией: народ-герой («Севастопольские рассказы») и народ-преступник («Записки из Мертвого дома»)[647].
Второе издание программ, 1924 года, уже обнаруживает серьезное сокращение произведений: в обязательный список произведений по литературному чтению учащихся входит только «Преступление и наказание»[648], то же сохраняется в 1925 году, причем в рамках темы «Элементы уголовного и авантюрного романа, как результат влияния вкусов нового читателя (мелкой буржуазии)»[649].
Именно с середины 1920‑х оказывается необязательным знакомство с произведениями Ф. М. Достоевского и при поступлении в вузы: хотя декларировалось, что поступающий должен был «обладать достаточным знакомством с классическими образцами литературы XIX века», в «списке авторов, знакомство с которыми обязательно» фамилия Ф. М. Достоевского вообще отсутствовала[650].
Программа 1927 года сохраняет «Преступление и наказание» в курсе девятого года обучения в качестве темы «Литературный стиль русской мелкой буржуазии середины XIX века», но с ремаркой «при недостатке времени и других неблагоприятных условиях прохождения курса тема может быть опущена»[651]; эти рекомендации оставались неизменными до конца 1920‑х годов[652].
За неимением учебника, в 1920‑е годы словесниками использовался очерк истории русской литературы П. С. Когана, выдержавший несколько изданий; автор пишет в предисловии:
При современном состоянии науки еще нет возможности создать строго марксистский учебник литературы. Всеми учеными нашими марксистами признано, что в педагогическом отношении при настоящих условиях целесообразнее всего располагать материал в хронологическом порядке. Марксистская точка зрения, если так можно выразиться, приводится внутри…[653]
В этом учебнике творчество Ф. М. Достоевского выделено в отдельную тему (всего их в курсе 69) и представлено в достаточно корректной форме, с упоминанием гениальности писателя, его мирового значения, огромного успеха за границей[654]. Что касается обязательных программных произведений, которые давались школьникам в соответствии с этим курсом литературы, то это был роман «Преступление и наказание»[655].
В целом попытки сбросить классику русской литературы с корабля современности не встречали сочувствия у методистов Наркомпроса; их позиция изложена в методической записке к программам по русскому языку и литературе 1932 года: «Исключить классиков из наших школьных программ по литературе нельзя. Это значило бы обнаружить полное непонимание задач изучения литературы»[656]. Однако ни в фабрично-заводских семилетках, ни в неполной средней школе Ф. М. Достоевский не изучался.
В 1933 году происходит качественное изменение в методике преподавания: на смену рекомендациям Наркомпроса, существовавшим с начала 1920‑х годов, вводятся единые программы по литературе, которые в дальнейшем регламентируют работу учителя и указывают изучаемые в школьном курсе художественные произведения. В согласии с программой, знакомство с творчеством Ф. М. Достоевского предписывалось школьникам девятого класса десятилетки. Русская литература занимала 80 часов, а обязательным произведением назначено то же «Преступление и наказание», однако не полностью, а избранные главы[657], поскольку на тему «Русская литература эпохи промышленного капитализма» выделялось всего 20 часов, а наряду с главами «Преступления и наказания» в программу входили полностью «Отцы и дети» и «Что делать»; для внеклассного чтения были рекомендованы «Бедные люди» и «Записки из Мертвого дома»[658]. Составленный Г. Н. Поспеловым раздел этой программы позволяет понять, каким должен был предстать гений русской литературы в глазах школьников:
«Преступление и наказание» как отклик Достоевского на художественную полемику 60‑х годов о революционере-разночинце. Своеобразие позиции Достоевского: уход в религиозно-нравственные переживания; внутренняя борьба в его сознании бунтарских, анархических тенденций с тенденциями религиозного смирения, моралистической идеализации патриархальных основ общественной жизни; отрицание рационалистического и материалистического мировоззрения передовых разночинцев во имя смиренного, религиозного «духа» русского «народа». Отражение в творчестве Достоевского социальных колебаний промежуточного слоя городской культурной мелкобуржуазной интеллигенции, не имеющей опоры в основных классах общества.
Отрицание индивидуального бунтарства, утверждение начал кротости и смирения как основной момент идеи романа. Образ Раскольникова, раскрывающий эту идею; борьба Раскольникова с самим собой за право на силу, теория Наполеонизма; испытание этой теории в практике: убийство старухи «из принципа», колебания Раскольникова между анархизмом и религиозным смирением; постепенная победа в его сознании идеалов кротости и покаяния; принятие на себя страдания и искупления. Образ Лужина – отрицание буржуазного практицизма и делячества, лишенных идейной и моральной высоты. Образ Лебезятникова – пародия на социалистов-утопистов 60‑х годов; споры о коммуне, пародирующие проблемы, поставленные в романе Чернышевского.
Психическая неуравновешенность, болезненность сознания всех основных героев романа; насыщенность произведения сценами мучительства, надрывов, извращенности; сложность и напряженность интриги; развертывание образов героев на основе напряженного диалога, неожиданных событий; неразвитость пейзажа, насыщенный психологизм в описании быта и переживаний героев. Стиль романа как образное выражение идеологии автора. Социальная упадочность идеологии Достоевского. Художественная яркость, глубина и сила большинства сцен романа, вскрывающих тяжесть мучения городских мелкобуржуазных низов, разоренных и обездоленных под двойным гнетом загнивающего самодержавно-сословного строя и растущего хищнического капитализма. Художественная слабость и тенденциозность положительных моментов романа, раскрывающих религиозную, политически реакционную точку зрения автора (особенно эпилога)[659].
Программа по литературе 1934 года не претерпела в части изучения Ф. М. Достоевского никаких изменений[660], но после 15 мая 1934 года положение в преподавании
