Достоевский в ХХ веке. Неизвестные документы и материалы - Петр Александрович Дружинин
Речь о помощи ее однокурсницы – историка русской литературы Ф. К. Кануновой, которая заведовала кафедрой русской и зарубежной литературы Томского университета. Она позвала Д. Л. Соркину, которая весной 1966 года получила звание доцента по кафедре русской и зарубежной литературы[623], в Томск, и впоследствии на протяжении шестнадцати лет Соркина преподавала на филологическом факультете историю русской литературы XIX века, издала методическое пособие по изучению писателя в школе (в 1967/68 учебном году тема «Ф. М. Достоевский» была введена в программу 9‑го класса средних школ)[624], и все эти годы «ее любовь, страсть и талант исследователя были отданы великому гуманисту Ф. М. Достоевскому»[625].
О том, что она наконец могла заниматься любимым делом, Д. Л. Соркина писала 21 мая 1964 года А. С. Долинину:
Я в этом году вела семинар по Достоевскому, мы дружно радовались и продолжаем радоваться целому потоку исследований о писателе. Трудно, пожалуй, невозможно было бы предположить нечто подобное лет 12 тому назад[626].
Работы А. С. Долинина
Еще больше – четверть века – понадобилось А. С. Долинину чтобы дождаться издания заключительного тома «Писем» Ф. М. Достоевского, который должен был выйти в издательстве «Academia» в 1936 году.
Когда в начале 1954 года началось очищение имени Достоевского, то после публикации статьи Б. С. Рюрикова ученый писал ему 8 мая о наболевшем:
И вот, если строки Ваши о Достоевском нужно объяснить тем, что мы, наконец, поняли нашу большую ошибку по отношению к нему, что об этой ошибке следует говорить во всеуслышание, в сознании необходимости ее исправить, – позвольте обратиться к Вам со следующей просьбой: не можете ли Вы оказать мне содействие в издании следующих работ:
1. В Московском литературном музее находится моя работа, размером 60 печатных листов: комментированная переписка Достоевского (письма к нему исключительной ценности) и исследование о черновых материалах к роману «Подросток», печатавшемуся в «Отечественных записках» Некрасова и Щедрина.
2. Написана трехтомная монография о жизни и творчестве Достоевского (первый том готов совершенно к печати).
3. Издание 4‑го завершающего тома писем. <…>
Было бы справедливо, если бы с издания 4-го – повторяю, он же и последний – тома писем начать исправление той великой ошибки, которую мы совершаем, оставляя пустым место, занимаемое Достоевским в нашей литературе[627].
Самым тягостным А. С. Долинину казалась незавершенность «Писем». Публикуя далее документы, которые подробнее раскрывают печальную историю этого предприятия в 1950‑е годы, приведем выдержки из воспоминаний Е. Н. Дрыжаковой[628], ставшей помощницей ученого как по собранию сочинений Ф. М. Достоевского, так и по четвертому тому «Писем».
В 1954 году я поступила в аспирантуру, и Долинин стал моим научным руководителем. <…> Однако буквально в первые дни моей аспирантской жизни в октябре 1954 года А. С. Долинин объявил мне, что я должна буду помогать ему в издании четвертого тома писем Достоевского.
Как уже было сказано, четвертый, завершающий, том должен был выйти в издательстве «Academia» в 1936 году. <…> Сразу после войны, на короткий срок, атмосфера несколько разрядилась, и в 1946 году Долинин заключил с Ленинградским отделением Гослитиздата договор на издание четвертого тома писем Достоевского. Книга была собрана, откомментирована, набрана, сверстана, но… в 1947 году началась новая волна репрессий. <…>
Работавший тогда в Гослитиздате И. З. Серман <…> позднее рассказывал мне, что редакция определенно не знала, что делать с письмами Достоевского. Сразу после войны в печать прорвалось несколько книг и статей о запретном классике. Тогда же успела выйти и упомянутая книга «В творческой лаборатории Достоевского» (со значительными купюрами, восстановленными во втором издании 1963 года), на которую последовал грозный окрик: «Против реакционных идей в творчестве Достоевского».
Долинин тем не менее не поспешил спрятаться в щель, как это бывало в те годы со многими его коллегами. Он настаивал на издании четвертого тома, писал в редакцию письма и в одном из вариантов редакторского предисловия, как рассказывал мне И. З. Серман, предлагал, чтобы товарищ Сталин высказал свое мнение о Достоевском. Редакция была в полной растерянности. Было решено отложить издание. Все обошлось тихо, без скандала верстка лежала год, два, три… Затем набор был рассыпан. У Долинина осталось несколько экземпляров последней корректуры. Эту корректуру он и показал мне в 1954 году. Именно тогда, сразу после смерти Сталина, возобновил он хлопоты по изданию тома.
Время было еще неопределенное. Долинина встречали в Гослитиздате весьма радушно, признавали справедливым необходимость завершить издание писем Достоевского (и выполнить свой договор 1946 года), но явно не спешили, ничего конкретного не могли сказать, ничего не обещали.
Тогда же, зимой 1954/55-го, Долинин решил обратиться к видным ученым и деятелям культуры Ленинграда с просьбой поддержать необходимость выпуска последнего четвертого тома. Было составлено соответствующее письмо. Его подписали несколько десятков известных ленинградских профессоров: Б. М. Эйхенбаум, В. М. Жирмунский, М. Л. Тронская, Г. А. Бялый – эти имена я помню точно, других подписавшихся, к сожалению, забыла. Были и такие, которые отказывались подписать <…>[629]
В августе 1955 года Аркадий Семенович привез в Ирпень (под Киевом), где он отдыхал (а я специально приехала для работы), все тот же корректурный набор текстов и примечаний четвертого тома писем Достоевского и указатель имен (словник) ко всем четырем томам. Он писал тогда предисловие к тому, которое было впоследствии устранено и заменено предисловием Рюрикова. Я готовила большой сводный указатель имен и произведений. Осенью 1955 года подготовленный том был сдан в Ленинградское отделение Гослитиздата.
Рукопись пошла на рецензию к Б. В. Томашевскому. Он держал том несколько месяцев. Наконец рецензия явилась[630]. <…> Из рецензии Томашевского стало ясно, что Аркадий Семенович поспешил (от греха подальше, чтоб не передумали!) сдать в издательство корректурный набор 1947 года. Ясно стало, что для издания тома десять лет спустя потребуется большая работа.
На доработку и сверку четвертого тома потребовалось около года. Еще год ушел на набор (ручной, так как Долинин хотел сохранить все графические особенности предыдущих томов) и корректуру. Лишь накануне 1958 года том был окончательно сдан в издательство.
Весной 1958 года том был готов к подписанию. Однако главный редактор издательства не спешил. Тогда как раз после волны хрущевской «оттепели» 1956–1957 годов начались «заморозки» <…>
Осенью 1958 года А. С. был в Переделкине. Встречал там многих друзей своей молодости. К. Федин, Л. Леонов и К. Чуковский обещали ему поддержать выпуск тома. Судя по письму от 28 августа 1958 года, Леонов будто бы взялся представить в ЦК записку о необходимости завершить издание писем Достоевского. Не знаю, было ли это сделано. <…> Некоторое «потепление» в начале 1959 года решило судьбу тома. В январе он был наконец подписан к печати и явился через несколько месяцев тиражом в 5000 экземпляров. <…>
В апреле 1959 года я получила от Ю. Г. Оксмана следующую открытку: «Дорогая Е. Н.! Поздравляю Вас с выходом четвертого тома писем Достоевского. Наконец-то мы его дождались, да и как было не дождаться после того, как мы дождались смерти Сталина…»[631]
Общеизвестны претензии, которые высказывались к этому изданию[632], однако сам выход тома в свет был важнее тех многочисленных уступок и компромиссов, на которые вынуждали пойти А. С. Долинина. IV том писем сопровождался и вступительной статьей, но не составителя и комментатора, а уже знакомого нам Б. С. Рюрикова: как первый том собрания сочинений не мог выйти в свет без направляющей статьи В. В. Ермилова, так и невозможен был выход писем без статьи проверенного партийного литературного критика. Статья Б. С. Рюрикова не без идеологических штампов, порой слог и вовсе неакадемичен.
Долинин, должно быть,
