Достоевский в ХХ веке. Неизвестные документы и материалы - Петр Александрович Дружинин
Приведем фрагмент этого интервью по тому переводу, который был сделан для Секретариата ЦК КПСС и, значит, прочитан членами руководства СССР летом 1954 года:
Дискуссия на тему «За или против героического романа».
– Вы говорите, что могли свободно беседовать с советскими гражданами. А они задавали вам много вопросов?
– На каждый мой вопрос следовали всегда контрвопросы. Я наблюдал это в разговорах с рабочими, интеллигентами и даже случайными встречными.
– Какие же вопросы задавали Вам чаще всего?
– Больше всего интересовались Францией. Приведу вам в пример любопытный разговор; он является, кстати, ответом на некоторые критические высказывания об СССР. Как известно, у нас любят говорить о том, что Достоевский там изъят из обращения. Распространял эту легенду, в частности, Андрэ Жид. Так вот, пятнадцатилетняя школьница спросила меня, какие русские классики наиболее популярны во Франции. Я назвал ей Толстого, Чехова, Тургенева и сознательно упомянул Достоевского, чтобы услышать, как она будет реагировать на это. Она знала, кто такой Достоевский, читала его книги и негодующе спросила:
– За что вы любите Достоевского?
Я ей ответил, что многие предпочитают Толстого Достоевскому, но остальные любят больше Достоевского. Снова негодование:
– К чему такое сравнение с нашим великим Толстым? То, что я читала у Достоевского, мне не особенно понравилось…
Как видите, это она вызвала меня на разговор и хотела знать, почему французы любят этого злосчастного Достоевского.
– Чем объяснить непопулярность Достоевского в СССР?
– Это довольно трудно сказать. Но все говорят, что не любят его. Некоторые, наоборот, говорили мне, что Достоевский им нравится, но что читать его сейчас бесполезно, учиться у него нечему. Придет, мол, время и им снова заинтересуются, но пока что чтение его книг приносит скорее вред, чем пользу. Другие говорили, что это большой писатель, но книги его устарели. Как видите, две противоположные точки зрения, причем высказываются они совершенно открыто.
– Как вы полагаете, правильно ли утверждение о том, что Достоевский устарел?
– Не думаю, чтобы содержание его произведений устарело, и мне лично Достоевский очень нравится. Но интересы советских людей сейчас действительно совсем не совпадают с тем, что интересовало Достоевского. Они никогда не совпадут в некотором смысле, но не исключено, что там еще заинтересуются отдельными сторонами его творчества. Советские люди против мессианства и всякой негативной психологии, именно против этого они и ведут борьбу в повседневной жизни. Интересно, однако, что Достоевского читают там не так уж мало, если 15-летняя девочка знает его произведения, может на них реагировать[333].
В сентябре 1954 года уже сами работники аппарата ЦК, выступая в главном журнале страны – теоретическом и политическом журнале ЦК КПСС «Коммунист», – настойчиво реабилитируют опального писателя. Сотрудники Отдела науки и культуры ЦК И. С. Черноуцан и В. И. Иванов выступили с направляющей статьей «Литературоведение и критика – важный участок идеологической работы», где опять пеняют на недоработки в отрасли:
В изучении русской классической литературы имеются серьезные пробелы. До сих пор нет обобщающих работ о некоторых крупнейших писателях, без углублённого исследования творчества которых нельзя создать целостную историю литературы. Нет научных монографий о Рылееве, Лермонтове, Тургеневе, Достоевском[334].
Этот новый курс руководства был непривычен и чиновникам и литераторам, причем даже аппарат ЦК, несмотря на декларации, остерегался опального Достоевского. Еще с августа в аппарате ЦК рутинно рассматривался вопрос о публикации статьи В. Каверина «Горький и молодые»: писатель предполагал обнародовать фрагменты писем к нему М. Горького, а любая публикация наследия великого классика требовала санкции ЦК. Однако сотрудники аппарата ЦК обратили внимание на другое. В. Каверин подытоживал свой очерк «тремя заповедями», первая из которых гласила:
Нужно внушить начинающим писателям, что в литературе не бывает легких побед. Загляните в черновые рукописи Пушкина, Некрасова, Достоевского, и вы увидите, что пафос преодоления трудностей осенял три четверти того, что было создано этими гениями нашей литературы. Я уж не говорю о трудностях не-литературных, об инерции, усталости, горечи обид, наконец, просто лени. «Не пишется» – как часто приходится слышать эти слова от товарищей по работе! «Первое желание, когда подходишь к письменному столу – бежать от него», – сказал мне однажды один известный писатель. Но многие превосходные книги не были бы написаны, если бы создатели их прислушивались к подобным желаниям. Впрочем, это относится не только к молодым. Писатели, доказавшие своими первыми книгами, что у них есть о чем рассказать народу, не имеют права не работать[335].
Хотя текст статьи главный редактор журнала «Знамя» В. В. Кожевников подал в аппарат ЦК еще 19 августа[336], аппарат ЦК почти два месяца не мог дать ответ, и потребовалось привлечение Секретариата ЦК. Неразрешимая сложность текста была изложена в служебной записке от 12 октября 1954 года, подписанной зав. отделом науки и культуры ЦК КПСС А. М. Румянцевым и его замом П. А. Тарасовым:
Некоторые места в статье вызывают возражения.
Так, на стр. 15 В. Каверин цитирует то место из письма М. Горького, где он призывает его быть «независимым» от всяких «учителей и хулителей».
На стр. 19. В. Каверин называет Ф. Достоевского гением, безоговорочно приравнивая его к Пушкину и Некрасову.
Считали бы целесообразным исключить эти места.
В остальном статья возражений не вызывает и может быть опубликована в журнале[337].
Но времена менялись, и Секретариат ЦК поначалу усомнился в необходимости изъятий (в обоих случаях были поставлены знаки вопроса), а 18 октября ЦК «дало указания»: если в первом случае купюра была одобрена (снята фраза «чувствовать себя независимым от учителей, хулителей»), то перечисление Достоевского в ряду гениев в тексте было сохранено, и вышло в свет в ноябрьской книжке «Знамени»[338].
23 ноября 1954 «Литературная газета» помещает направляющую статью И. В. Сергиевского – ученого секретаря Отделения литературы и языка АН СССР, ранее сотрудника аппарата ЦК «До конца преодолеть схематизм и вульгаризаторство», по тексту которой очевидно дыхание новой эпохи. Автор затронул тему более широко, в принципе поставив под вопрос причисление к апологетам реакции таких писателей, как В. А. Жуковский, Ф. И. Тютчев… Но особенно коснулся Ф. М. Достоевского:
Имя Достоевского давно уж если по необходимости иногда и упоминается, то исключительно со знаком минус, как имя писателя, достойного забвения.
Почему это происходит? Не потому ли, что противоречия литературного прошлого мы все еще часто приносим в жертву схеме и всё, что выпадает из схемы или нарушает ее кажущуюся стройность, стыдливо обходим.
Бесспорно, что реакционные тенденции в мировоззрении и творчестве названных писателей выражены вполне отчетливо, и замалчивать или приуменьшать их – значило бы впадать в лакировку исторической действительности, не только никому не нужную, но и явно вредную. Но позволительно ли забывать, что о Жуковском Белинский писал как о поэте, давшем русской поэзии душу и сердце; что Достоевский не только в «Бедных людях» или «Записках из Мертвого дома», но и в ряде позднейших романов выступает как художник огромной силы, вплоть до сегодняшнего дня привлекающей к себе пытливое и сосредоточенное внимание.
Очень легко и просто раз навсегда отнести творчество Жуковского, Тютчева, Достоевского к культуре эксплуататорских верхов и на этом основании держаться подальше от них. Но не будет
