Орнамент массы. Веймарские эссе - Зигфрид Кракауэр
Однако перед кинотеатрами стоят более неотложные задачи, утруждать себя на декоративно-прикладном поприще им не пристало. Свое назначение (причем назначение эстетическое определяется только во взаимодействии с социальным) они осуществят, лишь когда перестанут заигрывать с театром и посягать, пусть даже робко, на возвращение ушедшей культуры, но главное – когда вычеркнут из своей программы все прочие ингредиенты, ущемляющие фильм в его правах и ориентированные исключительно на потеху публики, тем самым обнажая распад, а не скрывая его. Задачи эти кажутся вполне выполнимыми для Берлина, где живут массы, чье сознание легко усыпить как раз потому, что они близки к правде.
Заключение. Точка схода
Скука
Люди, у которых сегодня еще есть время скучать, но которые тем не менее не скучают, определенно столь же скучны, как и те, кому не до скуки. Собственное «я» невесть куда подевалось, а ведь именно его присутствие, особенно в нашем суетном мире, должно бы понуждать человека жить без всякой цели, подолгу нигде не задерживаясь.
Большинство людей, впрочем, свободным временем не располагают. Они растрачивают себя без остатка, зарабатывая на кусок хлеба и самое необходимое. На их счету изобретение трудовой этики, морально оправдывающей их занятия и дающей известное удовлетворение: так, мол, легче переносить тяжкие повинности. Однако наивно полагать, будто чувство гордости за то, что ты существо моральное, рассеет любую скуку. Речь идет не о заурядной скуке, неизменно сопутствующей ежедневному монотонному труду, – такая скука не может ни убить, ни пробудить к новой жизни и выражает одну лишь неудовлетворенность, какая незамедлительно проходит, стоит только найтись более приятному и поощрительному с моральной точки зрения занятию. Так или иначе, на иных людей трудовые обязанности подчас нагоняют зевоту, но скучают такие люди куда меньше тех, кто отдается делу с энтузиазмом. Всё глубже эти несчастные погружаются в суету будней и в конце концов теряют голову, но познать изысканную, радикальную скуку, которая могла бы их снова образумить, им не суждено.
Теперь уже никто не жалуется на отсутствие свободного времени. Контора перестала быть местом вечного приюта, а воскресные выходные сделались непременным атрибутом жизни. Иными словами, у каждого есть возможность в прекрасные часы досуга предаться праведной скуке. Хочется отойти от дел, но сами дела – и это факт – вас находят. Мир заботится о том, чтобы вы не остались с собой наедине. Допустим, ваш интерес к окружающему не особенно велик, но само окружающее слишком заинтересовано в том, чтобы не дать вам покоя и не позволить впасть в уныние, какого этот мир поистине заслуживает.
Вечерами ты бродишь по улицам, пресыщенный неисполненностью, из коей, того гляди, прорастет ощущение полноты. Мимо скользят сверкающие на крышах слова, и вот ты уже изгнан из собственной пустоты в мир инородной рекламы. Тело въедается в асфальт, а дух, тебе уже не принадлежащий, из ночи в ночь безостановочно блуждает под аккомпанемент мерцающих огней, выполняющих свою просветительскую работу. Ах, если бы ему позволили исчезнуть! Но, словно Пегас, скачущий карусельной лошадкой, дух вынужден летать по кругу, без устали вознося с небес хвалу ликеру и сигаретам по пять пфеннигов. Словно по волшебству, вращается он в рядах тысячеликих электрических лампочек, снова и снова возрождаясь в виде слепящих фраз.
Случись духу нечаянно вернуться, он тотчас исчезнет вновь, дабы попаясничать на экране кинотеатра в самых неожиданных образах. Фальшивым китайцем сидит он в фальшивой опиумной курильне, превращается в дрессированного пса, который, лишь бы потрафить кинодиве, ведет себя до смешного разумно, оборачивается ненастьем и бушует высоко в горах, выступает цирковым дрессировщиком и львом одновременно. Разве может он удержаться от этих метаморфоз? Афиши вторгаются в пространство, какое дух сам бы с радостью заполнил, а его затягивают на экран, пустой, словно брошенное палаццо, и когда образы начинают сменять друг друга, в мире не остается ничего, кроме их эфемерности. Ты забываешь о себе, пока глядишь на них, разинув рот от изумления, а темная бездна наполняется иллюзией жизни, которая не принадлежит никому, но использует всех.
Сходным образом радио успевает заронить семена в живые души еще до того, как те загорятся сами. Поскольку в своей репродуктивной миссии убеждены многие, ты пребываешь в состоянии перманентного зачатия, идет ли оно из Лондона, Берлина или с Эйфелевой башни. Кто устоит против рекламы изящных наушников? Они сверкают в салонах и обвиваются вокруг головы без всякой посторонней помощи – и, вместо того чтобы поддерживать утонченную беседу, которая, разумеется, отнюдь не всегда увлекательна, человек погружается в пьянящее море мировых звуков, со стороны, возможно, довольно скучных, но не признающих ни малейшего права на скуку индивидуальную. В совершенном безмолвии и безучастности люди сидят друг подле друга, словно души их витают где-то очень далеко. Но витать, где вздумается, им не позволено, их гонит свора вестей – и уже не разобрать, кто здесь охотник, а кто дичь. Даже в кафе, где хочется забиться в уголок этакой зверушкой и осознать свою ничтожность, внушительных размеров громкоговоритель вытравляет последние следы приватного существования. Вещание его наполняет пространство во время антрактов, и внимающие ему официанты возмущенно отклоняют требования положить конец этой граммофонной мимикрии.
Пока человек-антенна испытывает на себе удары судьбы, происходит сближение пяти континентов. Однако в действительности осваиваем их не мы, скорее это они превращают нас в культурную собственность своего безграничного империализма. Это напоминает сон, который привиделся на пустой желудок. Вон крошечный шарик катится к тебе издалека, но вдруг предстает уже крупным планом и в конце концов с грохотом тебя сминает. Ни остановить его, ни убежать прочь ты не в силах, ты лежишь, боясь пошевелиться, – маленькая беспомощная кукла, сметенная исполинским колоссом и испускающая дух под его тяжестью. Побег невозможен. Улягутся беспорядки в Китае – всё очень корректно, но тут же ты снова разинешь рот, увидев американский боксерский поединок; западный мир навеки остается западным миром, согласен ты с этим или нет. События всемирно-исторического значения, происходящие на нашем земном шаре, – не только современные, но и те, что отшумели давным-давно и обращают на себя внимание почти непристойной жаждой жизни, – все эти события имеют одно притязание: явиться там, где, по их расчетам, находимся мы. Правда, господ уже не застать в их покоях, они в отъезде, и местопребывание их неизвестно; пустые помещения давно сданы под «вечеринки с сюрпризами», участники которых ведут себя как хозяева.
Но что, если развлечься не получается? Тогда скука
