Сага об Ингваре Путешественнике. Текст, перевод, комментарий - Галина Васильевна Глазырина
Дж. Шепард высказывает предположение о том, что сам автор «Саги об Ингваре» или один из его информантов знали о викингской экспедиции на Каспий в 943–944 гг. и связали либо спутали ее с экспедицией Ингвара XI в. Это предположение, полагает Дж. Шепард, невозможно полностью опровергнуть. Равным образом, замечает он, нет никаких положительных свидетельств того, что другие детали экспедиции 943–944 гг. вошли в «Сагу об Ингваре»[274]. Эти два похода скандинавов – один, засвидетельствованный Ибн Мискавейхом, и второй, отразившийся в рунических надписях, полагает Дж. Шепард, а также и другие исследователи, сопоставимы по характеру и месту назначения, и нет причины, по которой их судьбы не могли быть сходными[275].
Тем не менее, по мнению Дж. Шепарда, приведенные упоминания не настолько структурированы, чтобы отражать литературный топос, который авторы саг могли бы использовать в своих рассказах как модель для построения нового сюжета. Поэтому автор полагает, что есть достаточно оснований считать, что реальный поход Ингвара, засвидетельствованный руническими надписями в Швеции, действительно закончился трагическим образом, и в подтверждение этого приводит дополнительные данные. Он специально останавливается на замечании Е. А. Мельниковой о том, что рунические надписи практически нигде прямо не говорят о том, что люди Ингвара были убиты[276]. Анализ лексики камней Ингвара, в которой доминируют нейтральные глаголы deyja, andask, farask (по сравнению с обычными для рун глаголами drepa и falla), по мнению Дж. Шепарда, подтверждает предположение о том, что отряд Ингвара, скорее всего, действительно погиб от болезни[277].
В самом деле, лексика рунических надписей на «камнях Ингвара» в основном включает нейтральные глаголы, констатирующие скорее сам факт смерти, нежели конкретизирующие, как именно погибли воины, что определенно говорит об исключительном характере завершения похода. Неясным все же остается вопрос о том, насколько соответствует действительности приведенный в «Саге об Ингваре» рассказ о гибели отряда, в котором информация об инфекционной болезни соединена с мотивом о губительности общения христианских воинов с языческими женщинами. Рассмотрим более подробно группу источников, освещающих события 40-х гг. X в.
О состоявшемся в 944/45 г. походе русов на каспийский город Берда’а[278] и судьбе, постигшей его участников, повествует целая группа памятников X–XIII вв., среди которых один армянский и ряд восточных источников[279]. Характер сообщений в них различен – от лаконичного упоминания о событии и его исходе до пространного изложения всех перипетий противостояния местных жителей и иноземцев, которое принесло первым победу и обернулось погибелью для вторых. Остановимся только на той линии сюжета, которая характеризует взаимоотношения русов и жителей Берда’а, в частности на описании обстоятельств гибели воинского отряда русов, и рассмотрим самые существенные источники для анализа данного вопроса.
Текст I. Наиболее раннее сообщение имеется в «Истории агван» армянского историка Моисея Каганкатваци (вторая половина X в.), который, по мнению исследователей, мог быть очевидцем описываемых им событий[280]. По словам Каганкатваци, воинов погубили женщины, отравив их. Из текста неясно, как именно это было сделано; заметим, однако, что дать отравленные продукты или питье можно только хитростью.
Текст II. Арабский автор X в., Мутаххар ибн Тахир ал-Мукаддаси, кратко упомянувший об этом же событии в своей шеститомной энциклопедии «Книга творения и истории», писал: «Они [русы] владели Берда’а [в течение] года, и они совершали грехи над мусульманами, позорили их женщин, чего не делал раньше никто из людей язычества. И убил их великий и всемогущий Аллах посредством холеры и меча»[281]. В этом источнике холера, погубившая русов в Берда’а, не что иное, как кара Аллаха язычникам, осуществлявшим насилие над мусульманами. Однако показательно, что и ал-Мукаддаси отмечает болезнь наряду с военными победами мусульман как причину гибели русов.
Текст III. Пространное и детальное изложение сюжета встречаем в труде «Книга опытов народов и осуществления заданий» арабским писателем Ибн Мискавейхом (вторая половина X в. – 1030 г.), который, основываясь на рассказах очевидцев, пишет о том, что народ «рус» захватил г. Берда’а в Азербайджане, чинил там грабеж и насилие. Согласно Ибн Мискавейху, победить русов помогло «одно обстоятельство, благоприятное для мусульман, а именно то, что русы, пришедшие в Марагу, ели здесь, сколько угодно им было, фрукты, которых в этих местах много разных сортов, в результате русы стали болеть и мор свирепствовал среди них. […] Многочисленное их войско стало уменьшаться вследствие этой болезни. […]». В бою полегло много русов, включая их предводителя, а остальные закрылись в городе. Длительная осада Берда’а и продолжавшаяся среди воинов болезнь заставили немногочисленных оставшихся в живых русов покинуть страну. «Так Бог избавил от них мусульман», – завершает свой рассказ об этом событии Ибн Мискавейх[282].
У Ибн Мискавейха несколько иная, чем у ал-Мукаддаси, версия гибели отряда русов – эпидемия желудочной болезни, вызванная перееданием фруктов, диковинного продукта для жителей северных стран. Однако эта эпидемия, очевидно, результат хитрости, мысль о применении которой, согласно автору, была ниспослана свыше. Это следует из текста, в котором рассказ о болезни, спровоцированной фруктами, предваряется фразой о том, что предводитель мусульман Эль-Марзабан, заметив перевес в пользу русов, решил обратиться к хитрости и уловкам. По-видимому, фрукты, которые послужили причиной заболевания, были предложены русам либо, что также вполне вероятно, русы просто никем не были предупреждены об опасности, связанной с их чрезмерным употреблением.
Описанная группа памятников, а также ряд других восточных источников, повторяющих эти сообщения, традиционно привлекаются при изучении событий, завершивших поход русов на Каспий в 40-х гг. X в. У исследователей не возникло сомнения, что в них идет речь об одном и том же факте противостояния местного населения отряду русов. Все приведенные сообщения можно отнести к единой исторической традиции (назовем ее восточной, с учетом условности отнесения к ней сочинения Каганкатваци), основанной на показаниях очевидцев или близких к ним по времени других источников. Обращает на себя внимание тот факт, что при безусловном совпадении основного содержания рассказов, отдельные детали в финальной части повествования существенно меняются от источника к источнику.
Сюжет, включенный в «Сагу об Ингваре», в целом ряде композиционных элементов перекликается с материалом восточных памятников, за исключением одного, центрального для саги момента – источника болезни. В «Саге об Ингваре» значительная часть отряда норманнов гибнет от эпидемии, охватившей воинов после того,
