Сага об Ингваре Путешественнике. Текст, перевод, комментарий - Галина Васильевна Глазырина
Этот материал позволяет сделать и более общий вывод. Сходство батальных сюжетов Похода Ингвара о хитроумных боевых приемах скандинавов с аналогичными рассказами в «Пряди об Эймунде» и «Саге о Харальде Суровом Правителе» дает основания полагать, что целый ряд дружинных устных сказаний, восходящих, очевидно, к первой половине XI в. (периоду наиболее интенсивных варяго-византийских контактов, а возможно, и к более раннему времени – X в.), был переосмыслен и переработан под влиянием христианской тенденции более позднего времени.
Зимовка в городах, лежащих на пути
Принцип дихотомического деления персонажей произведения по признаку веры – христиане и язычники – четко прослеживается и в тех двух эпизодах Похода Ингвара, в которых рассказывается о зимовках отряда в период плавания по реке в городах Цитополе, где правит Силькисив (И‑3), и Гелиополе, у его правителя Юльва (И‑5). Каждая из этих историй в отдельности производит впечатление вполне достоверного повествования, что стало основой для серьезных поисков исследователями исторических аналогов по крайней мере для второго из них в других источниках[267]. Однако при их сопоставлении рассказы о гостевых остановках отряда оказываются сходными: их композиционная структура следует единой модели, а мотивы, составляющие их, подобны.
Таблица 4
Структура рассказов о зимовках отряда Ингвара
При кажущейся правдоподобности эпизодов И‑3 и И‑5 использование автором художественного приема параллелизма, который проявляется не только в построении их по одной композиционной модели, но и в том, что они включены в текст в сходном лексическом оформлении, существенно снижает возможность того, что эти рассказы содержат достоверную историческую информацию. Вместе с тем устойчивость структурообразующих элементов в этих сюжетах дает основания полагать, что сама схема их композиции и набор мотивов, составляющих ее, едва ли были случайными и что темы, затронутые в них автором, имели для него немаловажное значение. Как и в сюжетах об использовании Ингваром военных хитростей, в эпизодах зимовок автором саги проводится четкое разграничение между христианами-скандинавами, из которых состоял отряд, и язычниками, жившими в городах, в которых они оказывались. Дифференциация была настолько важна для автора, что он в каждый из этих эпизодов вводит практически идентичные детали: города, в которых повсюду видны следы жертвоприношений; проживание скандинавов изолированно от местного населения, недопущение в их жилое помещение никого из местных жителей, кроме самого правителя этого города и людей, приближенных к нему, и упоминание о том, что в отсутствие свеев их зал запирался; распоряжение Ингвара о недопустимости контактов с язычниками, чтобы никто не был смущен их убеждениями, наконец, запрет на общение с местными женщинами, которые, следует думать, также были язычницами. Если в группе военных эпизодов противопоставление было прямолинейным и выражалось на уровне общих понятий «христианин/свой» – «язычник/чужой», то в рассматриваемых здесь эпизодах оппозиция усложнена и более конкретизирована: во враждебном языческом окружении, от которого свеи-христиане вынуждены отгораживаться и которое представляет опасность для них, особо выделяется одна группа – женщины, от которых исходит особая угроза для воинов и которые в конце концов стали причиной гибели большинства из них.
Гибель отряда Ингвара от эпидемии, возникшей после контакта с языческими женщинами
Рассказ «Саги об Ингваре» о гибели экспедиции свеев от эпидемии, возникшей в их войске после того, как некоторые из них провели ночь с языческими женщинами (эпизоды И‑12, И‑13[268]), весьма лаконичен и непосредственно связан с предшествующим ему рассказом о сражении, которое Ингвар по просьбе Юльва дал Бьёльву, его брату, и победил, но Юльв, увидев, как воины Ингвара берут себе богатую добычу, обратил свое войско против своего бывшего союзника (И‑11). Ингвар побеждает и этого противника, несмотря на неожиданность такого поворота отношений с ним: при помощи разбросанных по земле колючих шпор его воины останавливают вражеский отряд, а противник предполагает, что против него было применено колдовство. После этого к лагерю, который был занят войском Ингвара, пришло множество женщин. Далее в саге рассказывается:
«Ингвар велел остерегаться женщин, как самых ядовитых змей. Но когда наступил вечер и войско стало готовиться ко сну, женщины пришли к ним в лагерь, а та, которая была самой знатной, приготовила себе постель рядом с Ингваром. Тогда рассердился он [, и взял] из-за пояса нож и ударил ее в гениталии. А когда воины увидели, как он поступил, принялись они прогонять от себя этих недобрых женщин, но были некоторые и такие, кто из-за дьявольского колдовства не противился их ласкам и [они] легли с ними. А когда Ингвар услышал об этом, то ликование от серебра и веселье от вина вылились в большую скорбь, потому что утром, когда они осмотрели свое войско, восемнадцать человек оказались мертвыми. […] Но в их войске стала так быстро распространяться болезнь, что умерли все лучшие люди, и больше людей скончалось, чем осталось в живых. Ингвар также заболел…»
В предсмертных словах, обращенных к своим ближайшим сотоварищам, Ингвар объясняет, что болезнь эта послана отряду свыше:
«Но хочу я, чтобы вы знали, что мы поражены этой смертельной болезнью по справедливому Божьему суду, и более всего эта болезнь и колдовство направлены на меня, потому что с моей смертью болезнь тотчас прекратится»[269].
После смерти Ингвара оставшаяся часть отряда добирается до Свитьода.
Данный эпизод неоднократно подвергался анализу в историографии. Нужно отметить прежде всего, что в качестве основного сюжетообразующего элемента этой истории отмечался факт эпидемической болезни, которая привела к трагедии, а не общение с женщинами, которое стало причиной заболевания. Так, Дж. Шепард обратил внимание на то, что по источникам как легендарного, так и исторического характера прослеживается ряд упоминаний о гибели экспедиций викингов от различных эпидемий[270], и привел несколько примеров из различных памятников.
1. По Саксону Грамматику, одна из групп воинов, возглавляемых Рагнаром Лодброком в походе против бьярмийцев, погибла в результате вспышки болезни[271]. Исследователи полагают, что это легендарная история, являющаяся отголоском рассказа о судьбе погибшего от дизентерии отряда, который исторический персонаж Рагнар (Регинхери письменных памятников) вел на Париж в 845 г. Эта информация находит подтверждение в «Франкских анналах» под 845 г., где говорится, что предводитель норманнов Рагемар, совершивший осквернение храма, умер от чумы, которая распространилась в его войске[272].
2. Другое известие касается болезни, посетившей русов во время набега на южные земли. Житие Василия Нового в рассказе о походе русов на Византию упоминает, что те из них, кто выжил в столкновении с византийским флотом, стали жертвой распространившейся среди них дизентерии и лишь немногим удалось спастись[273].
3. Последний из трех примеров, приведенных Дж. Шепардом, почерпнут из Ибн Мискавейха. Арабский автор дает пространное описание похода русов на город Берда’а на реке Кур(е) и последовавшем захвате ими города в 943–944 гг. Он утверждает,
