Русский анекдот: текст и речевой жанр - Елена Яковлевна Шмелева
• Брежнев приходит на выставку. Его ведут по залам. Подводят к картине Ге. Экскурсовод: «А это, Леонид Ильич, Ге!» Брежнев: «Сам знаю, что Ге, а мне все равно нравится!» Идут дальше. Экскурсовод: «А это, Леонид Ильич, Врубель». Брежнев: «Хорошая картина и не дорого!» Следующий зал. Брежнев: «А это что за жопа с бровями?» Экскурсовод: «А это, Леонид Ильич, зеркало…» Брежнев: «А, Тарковский, слышал… слышал…»
Последний минидиалог особым образом «играет» для тех, кто знаком с анекдотом о посещении Хрущевым выставки современного искусства (анекдот возник после знаменитого посещения Хрущевым выставки в Манеже в 1963 г.) 34:
[34. Приводим этот анекдот в том виде, в каком он опубликован в сборнике [Телесин-1001].]
• Хрущев осматривает выставку картин в манеже:
– Что это за дурацкий квадрат и красные точки вокруг?
– Это советский завод со спешащими на работу трудящимися!
– А это что за дерюга, измазанная зеленым и желтым?
– Это колхоз, в котором созревает кукуруза!
– А это что за синяя уродина?
– Это «Обнаженная» Фалька.
– Обнаженная Валька? Да кто ж на такую Вальку захочет залезть? А это что за жопа с ушами?
– Это… Это… Это зеркало, Никита Сергеевич!
Особый тип внутрижанровых интертекстуальных связей имеет место в тех случаях, когда к некоторому анекдоту, предположительно известному аудитории, присоединяется дополнительная концовка. Так, к анекдоту:
• Если есть где, есть чем, но некого – это трагедия. Если есть чем, есть кого, но негде – это трагикомедия. Если есть кого, есть где, но нечем – это комедия. Если есть где, есть чем, есть кого, но зачем? – это трагедия русской интеллигенции, – иногда добавляется новая концовка:
Если есть где, есть чем, есть кого, есть зачем, но глючит компьютер – это трагедия современной русской интеллигенции.
Впрочем, интертекстуальные связи такого рода могут стираться, и анекдот с продолжением начинает функционировать сам по себе, не предполагая непременного знакомства аудитории с исходным анекдотом. Приведем пример (фраза, отсутствовавшая в первоначальном варианте анекдота, выделена курсивом)35:
[35. Несколько иной вариант этого анекдота – или, если угодно, другой, похожий анекдот – был приведен в разделе 5.2.]
• Что говорят женщины разных национальностей, проведя ночь со своим поклонником? Немка: «Когда мы поженимся?» Француженка: «А Пьер был лучше». Русская: «А душу мою, Федя, ты так и не понял». Еврейка: «Тут болит, там болит».
В следующем анекдоте первоначально было три первых пункта (говорилось о Ленине, Сталине и Хрущеве). Затем, с каждым новым правителем (за исключением Андропова и Черненко), анекдот получал продолжение:
• Ехал поезд и вдруг остановился. Впереди отсутствовала железная дорога. 1. ЛЕНИН попросил всех пассажиров выйти, хорошенько поработать часиков 200 подряд, пока что-нибудь да не придумают. 2. СТАЛИН приказал расстрелять всех пассажиров первого вагона, а потом и остальных, если к утру поезд не двинется. 3. ХРУЩЕВ распорядился, чтобы шпалы сзади перенесли вперед. 4. БРЕЖНЕВ приказал закрыть все окна и расшатывать состав создавая таким образом впечатление движения. 5. ГОРБАЧЕВ решил не делать ничего, но разрешил всем выйти наружу и громко орать: «У нас нету рельсов и даже еды нету в вагоне-ресторане!» 6. ЕЛЬЦИН быстренько приказал атаковать российский парламент в надежде, что все скоро забудут об этом дурацком железнодорожном инциденте.
Последнее продолжение (выделено курсивом в следующем анекдоте, представляющем несколько иную версию реакции некоторых правителей) возникло совсем недавно, но есть все основания полагать, что это еще не конец:
• Едет поезд. Вдруг неожиданно обнаруживается, что впереди отсутствует небольшой участок железнодорожного полотна. Как поступили бы в такой ситуации при разных руководителях советского и постсоветского периода? При Ленине: согнали бы всех пассажиров на субботник и восстановили дорогу. При Сталине: расстреляли бы стрелочника. При Хрущеве: сняли бы рельсы сзади и поставили спереди. При Брежневе: стали бы раскачивать вагоны и делать вид, что все едут. При Горбачеве: все кричали бы «нет рельсов!!!» При Ельцине: продолжили бы растаскивание железнодорожного полотна, предварительно взяв кредит у МВФ на его ремонт. При Путине: чиновники наперебой стали бы заявлять, что это «чеченский след».
Наконец, можно отметить случаи, когда добавление к анекдоту новой концовки предполагает некоторую, на первый взгляд незаметную модификацию исходного текста. Приведем следующий пример, обнаруженный в Интернете:
• Новая версия старого анекдота. Программист приехал на юг отдыхать. Лежит на пляже, недалеко от него загорает обалденная фотомодель. К ней регулярно подходят с предложениями провести вечер разные мужики с золотыми цепями, но она всех отшивает. Программист озадаченно спрашивает девушку: «Девушка, странно, почему вы такая неприступная?» Девушка: «Вот ты, например, кем работаешь?» Программист: «Ну, программистом». Девушка: «Вот представь, приезжаешь ты отдыхать, приходишь на пляж, а вокруг компьютеры, компьютеры…» Программист, глотая слюну, мечтательно: «Да ну! Кла-а-сс!»
Метатекстовый ввод отсылает к известному более короткому анекдоту, в котором вместо программиста фигурировал рабочий:
• Рабочий приехал на юг отдыхать. Лежит на пляже, недалеко от него загорает девица. К ней регулярно подходят с предложениями провести вечер разные мужики, но она всех отшивает. Рабочий озадаченно спрашивает девушку: «Девушка, почему вы такая неприступная?» Девушка: «Вот ты, например, кем работаешь?» Рабочий: «Ну, рабочим». Девушка: «Вот представь, приезжаешь ты отдыхать, приходишь на пляж, а вокруг станки,станки…»
Итак (хотя, как говорилось выше, при рассказывании анекдота его текст не порождается заново, а воспроизводится), не только вариант, в котором рассказывается анекдот, но и предваряющий его метатекстовый ввод выбираются рассказчиком.
9.2. Структура анекдота: начало и концовка
Анекдот – это текст с жестко заданной структурой. Это квазинарративный монологический текст (формально текст анекдота часто является диалогом, но это мнимый диалог: вопрос, задаваемый в начале анекдота слушателю, не требует от него ответа, рассказчик анекдота сам отвечает на него) с двучастной структурой: более длинный зачин, затем короткий и неожиданный конец, заставляющий слушателя переинтерпретировать начало анекдота. В несоответствии начала и конца анекдота – его соль. Слушатель проходит две стадии: понимание несоответствия и нахождение скрытого смысла – переинтерпретация текста. Вторая стадия не является обязательной для всех анекдотов, несоответствие само по себе смешно. Заметим, что умение понимать анекдоты требует некоторых усилий, сходных с усилиями по решению математических задач, недаром дети постепенно учатся понимать анекдоты (см. [Lefort 1992]), а человек, который после долгих усилий наконец понял анекдот, радостно сообщает: «Дошло!»
Таким образом, анекдот имеет очень любопытную композицию: в норме он состоит из начала и конца (в нем нет «середины»), а его сутью является несоответствие начала и конца, комический эффект, создаваемый обманутыми ожиданиями слушающего. Анекдот –
