Дмитрий Новокшонов - Речь против языка
Федеральный закон «О государственном языке РФ» оставляет желать лучшего. При использовании языка как государственного запрещается употреблять заимствованное слово в случае, если у него есть «аналог» в русском языке. Авторы текста закона сами нарушили… и дух и букву ими же сформулированного требования, поскольку у слова «аналог» есть полноценные русские синонимы: «соответствие, сходство, замена», – писал в 2005 г. московский языковед Л. Скворцов (примеч. dci).
Забыв заповеди и судьбу евангельского Иисуса, психолингвисты даже придумали собственные суды, от решения которых зависит судьба пишущих и говорящих на русском языке[367]. Эти судилища были названы создателями разнообразными экспертизами[368]. Объяснения, что такое экспертиза, даются с совершенным небрежением заветов создателя русской деловой словесности М.М. Сперанского.
Понятие судебно-психолингвистической экспертизы как разновидности судебно-психологической экспертизы было введено В.И. Батовым и М.М. Коченовым в 1974 г. [Батов, 1974] (примеч. dcii). В настоящее время понятие психолингвистической (в том числе судебно-психолингвистической) экспертизы общепринято, хотя оно не упоминается в основополагающих юридических документах (ГК, УК, УПК и др.).
Психолингвистическая экспертиза обычно ставится специалистами в один ряд с лингвистической и почерковедческой экспертизой, то есть определяется по критерию методики. Однако в большинстве случаев задачи, решаемые экспертизой, требуют комплексного подхода, то есть использования и психолингвистической, и лингвистической, и почерковедческой экспертиз. Так, например, осуществленная с нашим участием по заданию Прокуратуры г. Москвы[369] экспертиза, направленная на установление действительного авторства собственноручного признания обвиняемого в зверском убийстве (по его утверждению, это признание было продиктовано ему следователем), осуществлялась параллельно лингвистическими и психолингвистическими методами, причем ее результаты совпали (было установлено, что следователь являлся «автором содержания» текста, но текст писался обвиняемым самостоятельно). Другая осуществленная нами следственная экспертиза по гражданскому делу, задачей которой было установить, действительно ли представленный как вещественное доказательство текст писался непосредственно во время интервью (аутентичность которого оспаривалась обвинением), потребовала комплексного использования лингвистического, психолингвистического и почерковедческого подхода, в результате чего было доказано, что текст не мог выполняться непосредственно в процессе интервью… (примеч. dciii)
…Говоря здесь и далее об экспертизе, мы имеем в виду сам процесс[370] экспертного исследования текста под тем или иным углом зрения[371], а не подготавливаемый на основе такого исследования процессуальный[372] документ[373]. С юридической (процессуальной)[374]точки зрения экспертиза отличается от заключения. Экспертиза – строгий жанр[375], предполагающий определенную форму, указание на то, что эксперты предупреждены об уголовной и гражданской ответственности; указание материалов, анализированных экспертами (о требованиях к этому документу см. ст. 77 ГПК РСФСР, ст. 191 УПК). Экспертизы (заключения экспертов) выполняются по определению судебного органа или по постановлению правоохранительного органа. Заключение выполняется по запросу в учреждение адвокатов, учреждения, частного лица. Кроме того, исследование может быть представлено и в жанре «мнение эксперта» в случае обращения к эксперту как к частному лицу, а не как к представителю экспертного учреждения.
Наряду с психолингвистической экспертизой в следственной и судебной практике распространена так называемая лингвистическая экспертиза. В частности, ей специально посвящен вышедший двумя изданиями сборник «Цена слова» [2002] (примеч. dciv). Создана общественная организация «Гильдия[376] лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам». Согласно определению, данному в указанном сборнике Т.В. Губаевой, «лингвистическая экспертиза представляет собой процессуальное действие, состоящее из проведения исследований и дачи заключения экспертом по вопросам, разрешение которых требует специальных знаний в области науки о языке» [Там же, с. 237]. Очевидно, этот критерий непригоден для определения специфики лингвистической экспертизы, так как он не носит целевого характера – непонятно, какие вопросы имеются в виду. Вообще многие авторы названного сборника, по-видимому, недостаточно представляют себе спектр экспертных задач и специфику экспертного исследования текстов (примеч. dev).
Убеждение, что жаргон точнее убиваемого им живого великоросского языка, напоминает уверенность запорожских казаков, написавших письмо турецкому султану и не сомневавшихся, что тот их поймет, ведь они оценили свои слова в цену собственных жизней. Времена изменились, среди разнообразных современных лингво-, психо– и других ученых все труднее найти готовых отвечать за написанное своей жизнью:
Отвiт Запорожцiв Магомету IV: Ти, султан, чорт турецький, i проклятого чорта син ібрат, самого Люцеферя секретарь. Якiй ты в чорта лицар, коли голою сракою їжака не вбъешь?!
Чорт ти, висрана твоя морда. Hе будешь ты, сукiн син, синiв христіянських пiд собой мати, твойого вiйска мы не боїмося, землею i водою будем биться з тобою, враже ти розпроклятий сину!
Распронойоб твою мать! Вавилоньский ты жихась, Макэдоньский колесник, Iерусалимський бравирник, Александрiйський козолуп, Великого і Малого Египта свинарь, Армянська злодиюка, Татарський сагайдак, Каменецкий кат, у всего свiту i пiдсвiту блазень, самого гаспида онук, а нашего хуя крюк.
Свиняча ти морда, кобыляча срака, рiзницька собака, нехрещений лоб, ну и мать твою йоб. От так тобi Запоріжцi видказали, плюгавче. Не будешь ти i свиней христiанських пасти. Теперь кончаємо, бо числа не знаємо i календаря не маемо, мiсяц у небi, год у книзі а день такий у нас, який i у вас, за це поцилуй за цэ в сраку нас! (примеч. dcvi).
Является ложной уверенность в том, что ученая феня общедоступна. Ее понимание требует навыков и опыта, как и для освоения любого диалекта (наречия) или тайного языка (арго, жаргона):
Привет, братуха! Извини, что долго не чиркал. Сам волокешь[377], дальняк[378] по четвертой ходке[379] на Печору, к комикам[380], по новой – за рупь сорок четыре (моя кровная)[381]. Кича[382] локшовая. Все брушат[383], вантажа[384] нет и хвостом не бьют. Это не на малолетках и не во взросля на Металлке, и не в Гореловской девятке. Питерских мало.
Встретил Леху-Жука и Витька Столу. Живем семьей. Они оттянули по семиряку. На этапе покнацал[385] Чугунка и Пашку-Скобаря. Оба доходные, идут с крытой[386]. Херовые времена. Блатные масть[387]не держат. Редко в какой зоне северика и дальняка есть воровское благо, воровские мужики и паханы[388] с кодлой[389].
Здесь на Печоре мотают срок в большаке шобла и шелупень[390]: вампиры[391], борзые[392], мокрушники, мохнорылые[393], большие делаши[394], беспределы-анархисты, гуливаны[395] из ершей[396], зачуханные фраера, петушня[397] и вольтанутые.
Леха и Витек спалились на гастроли[398] на шестнадцатой хазе[399], не успели слинять. Пашка-Скобарь трекал[400] – сгорел[401] на Кузнецах на урле[402]. Чугунка менты спалили с запалом[403] в краснухе[404]. Был на бойне[405] с декабря 1973 г., почти полгода. Хороши лепилы[406] на киче[407]!.. По зоне идет параша[408] об амнистии. Ждем балагас[409], рассыпуху[410], чехнар[411], шмаль[412], солому[413] (табак) и тарочки[414]… 9 июля 1974 года. Бывай здоров. Роденый Валера (примеч. dcvii).
XVI. Речь против языка: троллинг[415]
Представителям разных гильдий лингвистов не стоит пренебрегать другими великоросскими наречиями в угоду собственному. Поучителен опыт Л.Н. Гумилева, освоившего терминологический аппарат и семантику жанрового дискурса русских узников в Норильлаге и написавшего на Таймыре в 1939 г. лекцию «История отпадения Нидерландов от Испании»:
