Дмитрий Новокшонов - Речь против языка
Эта слабость наложилась на лень русского служилого сословия, привыкшего, что за подчиненного думает начальник. В армии уродливость пытался исправить Г.А. Потемкин:
В России же, когда вводилось регулярство[359] (при Петре I), – писал Потемкин императрице, – вошли офицеры иностранные с педантством тогдашнего времяни, а наши, не зная прямой цены вещам военного снаряда, почли все священным и как будто таинственным. Им казалось, что регулярство состоит в косах, шляпах, клапанах, обшлагах, в ружейных приемах и прочее. Занимая себя таковой дрянью, и до сего еще времяни не знают хорошо самых важных вещей, как-то: маршированья, разных построениев и оборотов, а что касается до исправности ружья, тут полирование и лощение предпочтено доброте, а стрелять почти не умеют.
Словом, одежда войск наших и амуниция таковы, что придумать еще нельзя лучше к угнетению солдата, тем паче, что он, взят будучи из крестьян, в тридцать лет уже почти узнает узкие сапоги, множество подвязок, тесное нижнее платье и пропасть вещей, век сокращающих. Красота одежды военной состоит в равенстве и в соответствии вещей с их употреблением. Платье должно служить солдату одеждою, а не в тягость. Всякое щегольство должно уничтожить, ибо оно плод роскоши, требует много времени и иждивения и слуг, чего у солдата быть не может (примеч. dxci).
Латинское слово diurnālis, diurnā, ежедневное известие (дежурный, дневальный), весть, Петр I писал как юрнал (ср. с корнем в именах Юра, юродивый и юрок (вьюрок, Fringilla montifringilla) – вид певчих птиц из семейства вьюрковых) (примеч. dxcii). «Юродство делом или словом – разное юродство» (примеч. dxciii). В современном написании «журнал», как подражание фр. journal, впервые встречается в Морском уставе 1720 г., когда коверканье русских слов по образцу речи западных варваров стало показателем близости к русскому престолу.
В русской науке жертвой вводимого Петром I регулярства стал живой великоросский язык ученых. Однако удар по русской ученой речи в начале XVIII в. не был столь сокрушительным, как поражение, нанесенное ей в XX в., когда силу удара многократно усилили СМИ[360] для неграмотных – радио и телевидение. Их отсутствие смягчало урон от нашествия греческих слов из Византии, немецких из туманной германской учености и французских из острого галльского гения рабов-учителей, захваченных в плен во время войны 1812 г. Однако каждый такой удар вызывал разделение привычных для русской совести понятий.
В советских словарях русского языка появляются примечания «просторечный», «разговорный», «устаревшее» и др. Матерные слова, которые русскими людьми используются очень часто, получили наименования «нецензурных» и отсутствуют в словарях. Их даже запретили законом в 2014 г.[361], грозя нарушителям денежными поборами (примеч. dxciv).
За матерные слова пострадал еще М.В. Ломоносов.
Сего 1743 года апреля 26 дня пред полуднем он, Ломоносов… приходил в ту палату, где профессоры для конференций заседают и в которой в то время находился профессор Винсгейм, и при нем были канцеляристы. Ломоносов, не поздравивши никого и не скинув шляпы, мимо них прошел в Географический департамент, где рисуют ландкарты, а идучи мимо профессорского стола, ругаясь оному профессору, остановился и весьма неприличным образом обесчестил и, крайне поносный знак самым подлым и бесстыдным образом руками против них сделав[362], пошел в оный Географический департамент, в котором находились адъюнкт Трескот и студенты[363]. В том департаменте, где он шляпы также не скинул, поносил он профессора Винсгейма и всех прочих профессоров многими бранными и ругательными словами, называя их плутами и другими скверными словами, что и писать стыдно. Сверх того, грозил он профессору Винсгейму, ругая его всякою скверною бранью, что он ему зубы поправит, а советника Шумахера называл вором.
В июле 1743 г. Ломоносов был признан виновным по нескольким статьям, и ему грозило не только увольнение из Академии, но и наказание плетьми. Сидя в узилище он перелагает стихами содержание 143-го псалма:
Меня объял чужой народ,В пучине я погряз глубокой;Ты с тверди длань простри высокой,Спаси меня от многих вод.Вещает ложь язык врагов,Десница их полна враждою,Уста обильны суетою,Скрывают в сердце злобный ков…Избавь меня от хищных рукИ от чужих народов власти:Их речь полна тщеты, напасти;Рука их в нас наводит лук.
Только 12 января 1744 г. Сенат, заслушав доклад Следственной комиссии, постановил: «Оного адъюнкта Ломоносова для его довольного обучения от наказания освободить, а во объявленных им продерзостях у профессоров просить прощения» и жалованье ему в течение года выдавать «половинное» (примеч. dxcv). После смерти М.В. Ломоносова бесследно пропал весь его архив по русской истории (примеч. dxcvi).
Бранные слова ученые используют часто, но не столь заметно, как Ломоносов. Особо любопытен суффикс – изм, лат. -isma, др. – греч. – ισμα или – ισμός. В русском языке все слова с этим суффиксом поздние. В подавляющем своем большинстве они не имеют ни ясных предметных, ни отвлеченных значений: каждый увидит в них что-то свое. Говоря совсем просто, в русской речи слова-измы обычно не имеют смысла.
Незнание прошлого славян и русских современные чесоточные шизофреники с дипломами ВАК скрывают за бессмысленным словом «эллинизм», а ругательства «капитализм», «социализм» и «коммунизм» освоили уже все болтуны планеты.
Рожденную в борьбе психолингвистику ее последователи используют прежде всего для борьбы (часто с природными носителями русских понятий и языка), а не для поиска истины. С другой стороны, обычно, истина (то, что есть, лат. est) является предметом объяснения философов. В.В. Розанов заметил: «Истина – это мелькание» (примеч. dxcvii).
Русской философии повезло еще меньше, чем русской психологии. Целый пароход с философами был выслан из будущего СССР по указанию В.И. Ленина в 1922 г.[364] Списки кандидатов на изгнание были утверждены 10 августа, а ночами 16–18 августа прошли массовые аресты намеченных к высылке. Два первых этапа были отправлены поездом в Ригу и в Берлин. Еще две партии выехали двумя специально зафрахтованными немецкими пароходами «Обер-бургомистр Хакен» и «Пруссия». Л.Д. Троцкий в интервью американской газете заявил, что «таким образом высланные будут спасены от возможного расстрела».
Собственными философами СССР обзаведется не скоро, число знающих великоросский и классические языки будет уменьшаться среди них с каждым новым поколением. Латинский и древнегреческий языки им заменит психолингвистический новояз. Язык философов РФ за редким исключением лишь похож на русский, как был похож на латынь греческий язык или на германский идиш. Словарное ядро философского жаргона (фр. jargon, феня, тайный язык) составлено из англообразных слов с греколатинскими корнями.
Русскоязычному читателю читать такие философские труды очень сложно. Сократ из сочинений Платона и Ксенофонта говорит языком мужиков на базаре; греческое слово «категория», обозначавшее лавку с определенным видом товара[365], для советских и современных философов приобрело значение «мудреного понятия», мудро́ты. Торговые объявления, однако, зазывания, реклама (лат. re + clamo, кричу) имели место и в древности (примеч. dxcviii).
У Аристотеля это слово понимают как «высказывание», отсюда выросло современное философское определение
«категории» (лат. praedicamenta)[366] – фундаментальные [основные] понятия, формы [образы] мысли, типы связи субъекта [деятеля] и предиката [действия] в суждении, устойчивые способы предицирования [заговора], существующие в языке, составляющие условия возможности опытного знания и имеющие априорное [безусловное] значение в качестве универсалий [единых-вселенских] и предельных понятий. Категории по своей функции [по своему назначению], будучи общими родами высказывания, отличаются от первоначал бытия и от принципов, лежащих в основании философского и научного знания, хотя нередко, особенно в древней философии, первоначала бытия отождествлялись с категориями как всеобщими определениями бытия (примеч. dxcix).
Категория – это вывеска, бренд – англ, brand – клеймо, марка над торговой лавкой, вроде «Вина, воды» или «Скобяные изделия» (примеч. de).
Психолингвистическая языковая феня легла и в основание юриспруденции, заменившей русское правоведение. Нынешние юристы также создали собственный язык, утвердив его законом Российской Федерации.
Федеральный закон «О государственном языке РФ» оставляет желать лучшего. При использовании языка как государственного запрещается употреблять заимствованное слово в случае, если у него есть «аналог» в русском языке. Авторы текста закона сами нарушили… и дух и букву ими же сформулированного требования, поскольку у слова «аналог» есть полноценные русские синонимы: «соответствие, сходство, замена», – писал в 2005 г. московский языковед Л. Скворцов (примеч. dci).
