Как Николай II погубил империю? - Александр Иванович Колпакиди
Уже лучше, но всё же непонятно: с какого перепугу столь опытный и храбрый вояка, как Юденич, решил маршировать на Константинополь через Месопотамию? Заглядываем в источник, на который ссылается митрополит, — книгу ведущего научного сотрудника Института военной истории, кандидата исторических наук Алексея Шишова. Там к командующему Кавказским фронтом великому внязю Николаю прибывает английский эмиссар и не только не тормозит наступление русских в Месопотамии, но и едва ли не силой загоняет их в неё!
«— Что же желает Великобритания от России в Месопотамии?
— Скорое по времени сильное давление на левый фланг и тылы 6-й турецкой армии…
— Сэр, вам известны затруднительные обстоятельства, в которых оказалась наша Кавказская армия?
— Да, известны. Но ваше сиятельство, думается мне, знает мнение императора России по этому вопросу?
— Мы с генералом Юденичем о том уже оповещены из Ставки.
— Тогда будем считать, что вопрос с наступательными операциями для помощи войскам британской короны на юге Месопотамии принципиально решён?
— Да, решён. Мы внесём коррективы в наши планы на наступивший 1917 год»[258].
Так и случилось, только началось наступление в северном Иране не 2 февраля, как написал Шишов (впоследствии в книге «Персидский фронт (1909–1918). Незаслуженно забытые победы» он исправил ошибку) и повторил Шевкунов, а двумя неделями позже, по старому стилю, и соответственно через месяц по новому.
1-й Кавказский корпус генерал-лейтенанта Николая Баратова 2 марта овладел Хамаданом, 10 марта — Керманшахом, а затем, перейдя ирано-турецкую границу, захватил 4 апреля Ханекин. На следующий день британцы вошли в Багдад и потребовали от русских продолжать атаки, хотя со снабжением им помогали недостаточно. Юденич, возглавивший 15 апреля созданный на основе Кавказской армии Кавказский фронт, отказался. Шишов это подтверждает и приводит разговор комфронта с Алексеевым:
«— Наступательный дух войск иссяк. Материальных ресурсов нет. Людских резервов тоже. Об этом я уже докладывал в Ставку, но ответа не получил… Я, как глава фронта, считаю, что на обозримое сегодня мы должны вести на Кавказе только позиционную борьбу.
— А как же наши обязательства перед союзниками?
— Как? А так, как их перед нами выполняют в Месопотамии англичане. С них надо брать пример. Тогда нам проще будет воевать против турок в горах…
…Реакция Временного правительства на доклад генерала Н.Н. Юденича последовала незамедлительно. 7 мая 1917 года он отстраняется от командования Кавказским фронтом как “сопротивляющийся указаниям Временного правительства”. Формулировка причин отставки говорила сама за себя»[259].
Шишов написал художественную биографию, но позицию Юденича в сочинённых диалогах изложил верно. Митрополит же, ссылаясь на его книгу, вывернул её наизнанку. На самом деле командующий Кавказским фронтом совсем не рвался наступать, вопреки желанию Временного правительства и англичан. Наоборот, те требовали от него атаковать любой ценой, а полководец отказывался. Причины неуступчивости изложил генерал-майор русской армии и советский военный историк Николай Корсун:
«Оторвавшись от армии, Ставка под давлением британских военных представителей продолжала настаивать на своих требованиях. Главнокомандующий на Кавказе [то есть Юденич. — Ю.Н.] сообщал Ставке о катастрофической убыли личного состава армии; только за время с 1 по 18 апреля от цинги и тифа убыло до 30 тысяч бойцов; было также обращено внимание на истощение транспортных средств и большие недостатки в снабжении. В таких условиях командование армии считало более целесообразным отвести армию к базам снабжения: центр — к Эрзеруму и правое крыло — к русской границе. Так как этот отход сокращал фронт и мог освободить известную часть турецкой армии для действий против англичан, предложение командования армией было категорический отклонено Ставкой, усиленно угождавшей союзникам»[260].
Не планировал генерал и поход на Константинополь. Керсновский, касаясь ситуации на Кавказском фронте, справедливо указывал:
«С занятием Эрзинджана наше продвижение вглубь Турции достигло своего стратегического предела. Сообщения вытянулись на 500–600 верст в дикой местности. Продовольственные транспорты сами вынуждены были съедать большую часть своих запасов. Роль Кавказской армии стратегически закончилась»[261].
Наступление в Месопотамии возобновилось 23 июня по требованию Лондона как раз после отставки Юденича, когда его сменил генерал Михаил Пржевальский. Войска 3 июля взяли Пенджвин, но вскоре были выбиты оттуда турками и отошли. Тогда же провалился и британский штурм города Эль-Рамади, после чего на фронте наступило затишье.
Дальше в России началась гражданская война. Юденич командовал белыми войсками на северо-западе, дважды пытался захватить красный Петроград, потерпел поражение и умер 5 октября 1933 года в эмиграции. Он бы очень удивился, узнав, что родившийся четверть века спустя митрополит Тихон припишет ему план захвата Константинополя через Багдад.
Видимо, владыка перепутал генерала с героем песни большевистского поэта Михаила Эпштейна (Голодного) матросом Железняком, который «шёл на Одессу, а вышел к Херсону». Или с разбойником Бармалеем из советского фильма «Айболит-66» — злодей пробирался через джунгли исключительно кривым путём, распевая «Нормальные герои всегда идут в обход». Залихватские песни запомнилась пионеру Жоре Шевкунову куда лучше, чем нудные уроки географии.
Война из-за утки
Кстати, а из-за чего, по мнению автора, Россия вообще в Первую мировую влезла? А он заявляет, что причин-то и не было!
«Война была нужна всем. Кроме России… Россия не нуждалась в колониях, как Германия. Не жаждала мести, как Франция. Не боялась конкурентов, подобно дряхлеющей Великобритании. Наша огромная страна, богатая разнообразными ресурсами и населённая многочисленными и талантливыми народами, нуждалась только в одном — мирном и спокойном развитии»[262].
И правда, нуждалась. Отец стратостерпца — Александр III, завершив начатое отцом покорение туркменов-текинцев, больше никуда не лез. Зато сын, едва усевшись на престол, тут же стал махать шашкой. Для начала он вместе с Францией и Германией потребовал пересмотра японо-китайского договора 1895 года, по которому к Японии отходил только что завоёванный Ляодунский полуостров с портом Люйшунь. После чего занял полуостров сам (официально взял в аренду), и Люйшунь, более известный под английским названием Порт-Артур, стал базой русского флота. Остальные спасители Китая тоже своего не упустили. Германия прихватила у подзащитного порт Циндао, а Франция — порт Гуанчжоувань. Китайцы в восторге — вместо одного порта у них три отжали.
Японцы тоже запомнили хамство. Они за Люйшунь кровь проливали, а русские его из-под носа увели! Вскоре обе державы столкнулись в Корее, где японцы убили королеву Мин и готовили захват страны. Россия попыталась переманить мужа Мин, короля Коджона, на свою сторону и начала проникать
