100 великих судебных процессов - Виорэль Михайлович Ломов
25 мая обвинение против Скопса выдвинул его знакомец С. Хикс, местный прокурор, который отлично знал подноготную этого дела. На руках у него было заявление 7 учеников (фактически лжесвидетельство), обвинивших учителя в том, что он обучал их теории эволюции. Чтобы никто не вздумал оспорить это заявление, о нем на процессе забыли – и прокурор, и адвокат, и судья.
После того как на 10 июля был назначен суд, началась рекламная шумиха. Старались обе стороны – и истцы-креационисты, и ответчики-эволюционисты. Как у тех, так и у этих были свои сторонники во всех коридорах власти и СМИ. (Направлений креационизма много, но всех его адептов объединяет вера в то, что Вселенная и жизнь были сотворены Богом, как сказано о том в Библии.)
До процесса никто не предполагал, что суд станет не только американской, но и международной сенсацией. И не потому только, что процесс коснулся академической свободы и независимости школы от церкви, но еще и потому, что вели его звезды политики и правосудия, а информацию давали лучшие журналисты, в т. ч. выдающийся прозаик и сатирик Г.-Л. Менкен. Представитель Севера, писатель по традиции всласть поиздевался над «южанами». Он и запустил выражение «Обезьяний процесс».
В Дейтон съехались звезды политики, правосудия, журналистики, видные служители церкви, люди со всех уголков страны, все центральные газеты и журналы прислали своих корреспондентов. Суд над Скоупсом стал первым мероприятием, с которого велась радиотрансляция в прямом эфире.
По просьбе руководителя Всемирной ассоциации христианских фундаменталистов, баптистского пастора У. Райли прокурором на процессе выступил У. Брайан. Главному обвинителю помогали его сын (федеральный прокурор), генеральный прокурор штата Теннесси и его заместитель.
Группу защитников возглавил блистательный адвокат, антиклерикал К. Дарроу, прославившийся защитой обвиняемых в убийстве. Из сотни убийц лишь один угодил на электрический стул.
Присяжных выбрали по жребию, большей частью фермеров с начальным образованием, регулярно посещавших (кроме одного маловера) церковь.
Председательствовал местный судья Д. Раулстон.
Суд над Скопсом провели фактически без Скопса. Дарроу запретил подзащитному давать показания, поскольку тот, мало смысливший в биологии, мог все переврать. Оправдывать Скопса не было никакого резона. Напротив, его надо было осудить, чтобы потом подать апелляцию и решать вопрос с отменой закона Батлера в инстанции более высокого уровня.
Накануне суда в Дейтоне царила атмосфера карнавала. Улицы украсили плакаты, продавалась баптистская литература, перед зданием суда томились в клетках шимпанзе, – поговаривали, они будут главными свидетелями то ли со стороны эволюции, то ли креационизма.
В присутствие 1000 зрителей в доме суда скрестили шпаги красноречия прокурор и адвокат. Процесс получился острым и смешным. Брайан настаивал, в частности, на том, что реакционный эволюционизм породил еще более реакционные ницшеанство и социальный дарвинизм. Дарроу – на неконституционности закона Батлера, нарушавшего академическую свободу, и на абсурдности буквального прочтения Библии. Из последнего утверждения защитник делал вывод, что эволюционное учение совсем не противоречит Священному Писанию, если и к Библии подойти с умом. Дарроу хотел допросить свидетелей ученых, но судья возразил, и тогда защитник пригласил на их место Брайана. Последовал фейерверк остроумных пассажей, начиная от Адама и Евы. «Брайан… пытался отвечать патриотическими шутками, что американцы произошли даже не от американских обезьян, но от обезьян Старого Света»…
О Скопсе фактически позабыли. Вспомнили, когда нужно было выносить вердикт – 21 июля.
Поскольку даже сам Дарроу просил присяжных признать Скопса виновным, его таковым и признали, не определив, правда, меру наказания (никто не подсказал).
И хотя поединок обвинения и защиты проходил с переменным успехом, все аргументы защиты судья Раулстон признал неуместными, поскольку был нарушен закон штата, и наложил на Скопса штраф 100 долларов.
Дарроу опротестовал приговор в Верховном суде Теннесси. Поскольку по законам штата штрафы более 50 долл имели право налагать только присяжные, Верховный суд штата в 1926 г. аннулировал приговор, чем прервал путь Дарроу к членам Верховного суда США, которых он хотел убедить в антиконституционности закона Батлера.
Скромный герой суда получил от Чикагского университета стипендию для изучения геологии и стал инженером-нефтяником.
Серьезней всех, как оказалось, отнесся к «Обезьяньему процессу» Брайан. От перенапряжения и волнений через 5 дней после суда политик скончался.
P.S. С 1925 г. эволюционисты «бомбили» суды 40 лет, требуя запретить в школах преподавание креационизма. В 1967 г. законодатели Теннесси отменили закон Батлера, который после дела Скопса ни разу не применялся на практике. В 1987 г. Верховный суд США признал преподавание в государственных школах креационизма «неконституционным и нарушающим закон, разделявший церковь и государство».
Соединенные Штаты против романа «Улисс»
Издатели и пишущая братия утверждают, что в художественной литературе и журналистике достичь признания можно лишь выражая свои мысли свободно. Поскольку это нередко противоречит правам и свободам других лиц, свободу слова время от времени пропускают через фильтр судебной системы, ограничивающей безудержность фантазии авторов и алчбы владельцев. Иного способа сблизить взгляды писателя, издателя, читателя и законодателя нет.
Так череда судебных дел XIX–XX вв. над литературными произведениями «непристойного содержания» писателей Э. Золя, П. Бурже, Ги де Мопассана, О. де Бальзака, Г. д'Аннунцио, Л. Н. Толстого и др. разделила (хотя весьма субъективно) понятия приличия и неблагопристойности.
Самые крупные из разбирательств, начавшись во Франции (1857) с судов над романом Г. Флобера «Госпожа Бовари» и поэтическим сборником «Цветы зла» Ш. Бодлера, продолжились в Англии (1895) над О. Уайльдом и его романом «Портрет Дориана Грея» и завершились в США (1920–1921; 1933) судами над романом ирландского писателя Джеймса Джойса «Улисс».
Флобер и Бодлер отделались сравнительно легко, снискав себе судебными процессами признание, Уайльд поплатился за непристойности тюрьмой и остракизмом, Джойс же за крайнее бесстыдство своих персонажей оказался оправданным, а его процесс дал карт-бланш всякому автору, пишущему для развращения людей. Этому есть свое объяснение. В XIX в. общество еще ханжески противилось сползанию в непотребство, но после войн и революций первой четверти XX в. человечество перестало даже лицемерить.
Признанный литературным сообществом гениальным, «Улисс», вобрав в себя множество литературных течений, повлиял на их дальнейшее развитие, сформировал новый взгляд на художественную литературу, в которой дозволялось «всё».
Роман, повествующий об одном дне трех персонажей – дублинского буржуа Леопольда Блума, его жены Молли и учителя Стивена Дедала, – публиковался эпизодами в 23 номерах чикагского журнала «Литл ревью» с 1918 по 1920 г.
Джойс в 1915 г. и извещение о выходе романа «Улисс» в 1921 г.
Публикация вызвала скандал в обществе. Министерство почт сожгло экземпляры трех номеров, мотивируя это непристойностью прозы Джойса. После того как окружному прокурору Манхэттена подала жалобу юная читательница, шокированная беспардонностью описания, секретарь Нью-Йоркского общества по искоренению порока Д. Самнер в сентябре
