100 великих судебных процессов - Виорэль Михайлович Ломов
Несмотря на обилие явных и косвенных улик, Ландрю категорически отрицал свою вину. Хотя отрицать было бессмысленно: в бухгалтерии преступника были указаны имена, адреса, псевдонимы, даты, переезды, «110 досье на перспективных клиенток, отдельный список убитых».
«Ландрю выработал твердую систему защиты и не отступается от нее. Он коммерсант. Его брачные объявления в действительности преследовали сугубо коммерческие цели. Мошенник? Вовсе нет. Убийца? Да нет же. Он торговец мебелью, всего-навсего торговец мебелью… Ему не всегда удается быть убедительным, Однако его самообладание поистине великолепно. В каком-то смысле он выдающийся актер» (Ф. Поттешер).
Не проявив ни малейшего раскаяния, Ландрю до последних заседаний строил из себя оскорбленного добропорядочного человека, услаждал публику красноречием, веселил черным юмором и доставал судей шаблонным ответом на все вопросы: «Покажите мне трупы!» При этом он временами занимался художеством – зарисовывал участников суда.
Наконец ему предъявили печь и останки черепов, ступней, рук, но и тут преступник отверг обвинения и заявил, что невиновен.
Прокурор потребовал для Ландрю смертной казни. «Он не заслуживает сострадания! Его виновность очевидна. Он не был милосерден к своим жертвам, почему же мы должны проявить милосердие к нему? Смерть, и только смерть, поверьте мне, единственная кара за совершенные им злодеяния. У этого убийцы нет оправданий. Он войдет в историю криминалистики как тягчайший преступник».
Адвокат со своей блестящей многочасовой речью оказался бессилен. На его вопрос «Вы не опасаетесь судебной ошибки?!» – присяжные не побоялись и признали Ландрю виновным по 47 из 48 вопросов; на 48-й – есть ли смягчающие обстоятельства – они ответили: нет.
В своем последнем слове Ландрю поклялся, что никого не убивал и произошла судебная ошибка.
Суд признал Ландрю виновным и приговорил его «к публичному отсечению головы на центральной площади Версаля».
Поданную осужденным апелляцию отклонили.
«Ландрю отказался слушать мессу, молиться и причащаться». Говорят, перед казнью осужденный попросил то ли женщину, то ли «модную стрижку – чтобы не разочаровать зрительниц», а от сигары и стаканчика рома отказался – они-де повредят его здоровью.
Месье Анри Ландрю гильотинировали 25 февраля 1922 г. на гильотине XVIII в.
23 января 1923 г. в этом же зале суда состоялся аукцион по продаже вещественных доказательств с процесса «Синей бороды». Печь за 4200 франков приобрел Музей восковых фигур.
Отрубленная голова Ландрю выставлена в Музее смерти в Голливуде (США, штат Калифорния).
Дважды самоубийца
Я шел, шатался,
Огненный шар раскалялся…
Мостовая
Пылала,
Белая пыль
Ослепляла,
Черная тень
Колебалась.
В этот июльский день
Моя сила
Сломалась.
Я шел, шатался
Огненный шар раскалялся…
И уже тяжкая подымалась
Радость.
Радость от века, —
Радость, что я убил человека.
Этому стихотворению Бориса Викторовича Савинкова (1879–1925) вполне подошло бы название «Самоубийца». Ведь автор в нем убил самого себя.
Савинков – дважды самоубийца. В первый раз, когда он еще в царской России вступил в Боевую организацию партии эсеров, главной задачей которой была череда политических убийств. И во второй, когда он в СССР выбросился из окна пятого этажа во двор Лубянской тюрьмы.
Дважды он был приговорен и к смертной казни – в 1906 и в 1924 г., царским и советским судом, соответственно.
Суд внутренний, хоть и безбожный, победил суд внешний. Говорят, Борис Викторович покончил с собой от разочарования и смятения, что не заметил, как от борьбы с «врагами народа» сам стал для народа таким же врагом.
«Благодаря незаурядным организаторским способностям, личной неустрашимости и тому качеству, которое Луначарский охарактеризовал как умение вжиться в свою роль и заставить поверить в нее других, Савинков все время находился на гребне контрреволюционной волны, на самой ее вершине» (генерал-майор юстиции Н. Поляков).
Наивысшим взлетом революционера стал период между Февральской и Октябрьской революциями 1917 г., когда Савинков был управляющим военного министерства и товарищем военного министра (премьера А. Ф. Керенского), «реальным претендентом на полноту диктаторской власти в стране», военным губернатором Петрограда и и.о. командующего войсками Петроградского военного округа.
В руки ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление, сменившее ВЧК) Савинков попал 16 августа 1924 г. благодаря блестящей операции «Синдикат-2», разработанной председателем ОГПУ Ф. Э. Дзержинским, его первым замом В. Р. Менжинским и начальником контрразведки А. Х. Артузовым.
Через 5 дней арестованный передал следователям свои признания о терактах, совершенных против царских сановников и против «рабоче-крестьянской власти». Причем в оба периода, царский и советский, Савинков, по его словам, «работал только для народа и во имя его».
Суд был скорый, т. к. к нему готовились еще с 1922 г. – начала чекистской операции. 25–29 августа в Москве состоялся открытый судебный процесс по делу Савинкова.
С руководителя «Союза защиты родины и свободы» (с 1921 г. – «Народного союза…») было спрошено по высшей мере за все преступления, учиненные в 1918–1923 гг. этой организацией на территории Советской России, а затем СССР: вооруженные выступления в 1918 г. в Ярославле, Рыбинске, Муроме, Елатьме; шпионаж в пользу Польши, Англии и Франции; диверсии, террор; создание «зеленого (крестьянского) движения», «Русской народной армии», повстанческих отрядов и подполья; получение денег от империалистов на артиллерию, пулеметы и обмундирование для солдат Колчака и Деникина и т. д.
Суд над Борисом Савинковым. 1924 г.
В 1923 г., по признанию самого Савинкова, он полностью разочаровался в Белом движении, Антанте, главах западных государств, фашисте Муссолини, демократах и монархистах. И якобы он готов был уже заявить, что прекращает борьбу с большевиками, но вместо этого на какое-то время нырнул в литературные труды, из которых через год его вновь позвала труба авантюр.
Обвинения и защиты на суде не было, так же как и присяжных. Председательствовал В. В. Ульрих, член Военной коллегии Верховного суда СССР, который «всегда сочетал беспощадную репрессивность к врагам народа с принципами революционной законности». При этом он, говорят, очень любил жуков и бабочек.
Процесс охраняли 21 секретный сотрудник ОГПУ.
Первоначально предполагалось провести судебный процесс при закрытых дверях. Но чтобы избежать обвинений зарубежной прессы в инсценировке суда и показать, что Савинков – живой, настоящий, а его показания – подлинные, было решено провести публичный суд.
Свои показания в переполненном зале подсудимый начал со слов: «Я, Борис Савинков, бывший член Боевой организации партии социалистов-революционеров, друг и товарищ Егора Сазонова и Ивана Каляева, участник убийств Плеве, великого князя Сергея Александровича, участник многих террористических актов, человек, всю жизнь работавший только для народа, во имя его, обвиняюсь ныне рабоче-крестьянской властью в том, что шел
