Политическая история Финляндии 1809-2009 - Осмо Юссила
Как явствует из документов, хранящихся в российских архивах, информация о содержании инструкций просочилась в Москву, так что МИД СССР почти досконально был в курсе того, какие позиции финны займут на переговорах. Сталина, стремившегося как можно скорее решить этот вопрос, подстегивали напряженная международная обстановка и, соответственно, необходимость завершить цепь договоров о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи (к этому времени СССР уже подписал такие договоры с соседними государствами Восточной Европы. — Т.А.). Финляндии, которая была последней в этой цепи, были предложены в качестве модели договоры, заключенные с Венгрией и Румынией. Но когда советскому руководству стало ясно, что Финляндия не готова пойти столь далеко, оно еще до начала переговоров, проходивших 22 марта — 5 апреля, согласилось с основными пожеланиями финнов. В них содержалась — включенная в преамбулу договора — ссылка на то, что Финляндия стремится оставаться вне противоречий между великими державами.
Условия договора, подписанного 6 апреля 1948 г., были для Финляндии, таким образом, исключительно выгодными, настолько, что Кекконен осмелился в присутствии Сталина в шутку назвать результат переговоров «диктатом Паасикиви». Сам президент взял на себя обязательство сделать все возможное, чтобы договор был ратифицирован в парламенте, где его рассмотрение началось 28 апреля. Так что у СССР не было прямой выгоды вмешиваться во внутренние дела Финляндии до тех пор, пока, казалось, существовали явные возможности для того, чтобы Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи мог быть окончательно принят законным путем. Это существенный отправной момент, если задуматься о том, имелось ли на самом деле у коммунистов намерение, как о том ходили слухи, захватить власть в апреле 1948 г.
Интерес к Договору, проявляемый КПФ с 1947 г., с внутриполитической точки зрения проистекал из того, что в конфликтной ситуации этот договор предоставил бы возможность для оккупации Финляндии и насильственного изменения ее политической системы. Коммунисты отдавали себе полный отчет в том, что они не могли прийти к власти без согласия и поддержки СССР. Ратификация Договора в парламенте относилась к числу их жизненно важных интересов, и они стремились обеспечить ее при помощи широких внепарламентских действий и были даже готовы взять в кольцо здание, в котором проходили заседания парламента, подобно тому, как это было сделано в 1906 г.
Сценарий захвата власти был обнародован в статье, появившейся в воскресном номере «Суомен сосиалидемокраатти» 25 апреля 1948 г. Главный редактор газеты Унто Варьонен впоследствии отмечал, что написал его еще на второй неделе марта, собираясь опубликовать позднее. Со своей стороны министр внутренних дел Лейно, впавший в немилость как советского руководства, так и КПФ, к тому времени уже предупреждал командующего армией генерала Арне Сихво о проектах захвата власти, которые, как он говорил, имелись «справа». Ведь руководство Государственной полиции (Валпо)[108], контролируемой коммунистами, уверяло Лейно, что обнаружило бумаги годичной давности, в том числе об организации движения сопротивления.
Генерал Сихво отказался от своего уже согласованного участия в Московских переговорах о заключении Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи и остался в Хельсинки для осуществления контроля за предписанными вооруженным силам мероприятиями по переходу в состояние боевой готовности. Как отмечал и президент после окончания Московских переговоров, имелись опасения, что законному порядку угрожали скорее всего коммунисты. Страх усиливали Пражские события. Хертта Куусинен обратилась к этим событиям в своей речи 24 марта в Мессухалли[109], а редактор народно-демократической газеты «Вапаа сана» самочинно озаглавил посвященную ее выступлению публикацию — «Путь Чехословакии — наш путь». В атмосфере напряженности, созданной Московскими переговорами, угроза была воспринята всерьез и вызвала неадекватную реакцию.
Сихво, в числе первых предупредительных мер, должен был усилить охрану арсеналов вооруженных сил, на что обращал внимание и министр внутренних дел. В духе предписаний Соглашения о перемирии о принятых мерах было также сообщено военному атташе СССР, у которого не нашлось на этот счет никаких замечаний. Позднее, в апреле, командующий организовал в Хюрюля, в окрестностях столицы, усиленную танками и пушками «экспериментальную группу», отрабатывавшую, в частности, тактику боевых действий в условиях крупных населенных пунктов. В момент, когда кризис достиг своей кульминации, к президентскому дворцу были направлены канонерские лодки «Уусимаа» и «Хямеэнлинна», которые оставались там до тех пор, пока ситуация с ратификацией в парламенте не прояснилась. Со своей стороны, полиция Хельсинки в ночь с 26 на 27 апреля была переведена на режим повышенной готовности, а склад оружия мобильной полиции, считавшейся неблагонадежной, был перемещен в бомбоубежище под Кафедральным собором.
Как рассказал Жданову генеральный секретарь КПФ Вилле Песси, неожиданно объявившийся в мае в Москве, руководство Государственной полиции сообщило руководству партии, что правые вместе с иностранными пособниками планировали захват власти, чтобы не допустить ратификации Договора. В ЦК КПФ уже пришли к мысли о необходимости задержать кого-либо из наиболее видных участников заговора, за которыми, по мнению начальника Государственной полиции, стоял сам Паасикиви. От плана, однако, пришлось отказаться, как полагал Песси, потому что «заговорщики узнали, что за ними следят».
Генеральный секретарь сообщил, что центральный комитет его партии предложил предотвратить угрозу захвата власти путем организации митингов и проведения арестов «заговорщиков», но он (ЦК) не был уверен в успехе и просил СССР прибегнуть к «возможным мерам давления». Жданов передал эту просьбу Сталину, прокомментировав ее в весьма беспощадных выражениях: «ЦК КПФ, как и прежде, занимает во всех важных вопросах неуверенную, оборонительную позицию, недооценивает силы своей партии и массового демократического движения, переоценивает
