Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин
Шведоманы желают сохранить в своих руках политическую власть и потому жертвуют интересами всего финского народа, пренебрегают справедливостью и попирают основу правового порядка. Огромное большинство (85%) населения Финляндии желает проведения избирательной реформы; огромное большинство протестует против гегемонии шведской партии и заявляет, что ее власть гибельна для страны, но шведоманы не внемлют и твердят заявления о своей миссии и о политической незрелости стремящихся к выборным урнам. Вопрос о новой выборной системе выдвинут на очередь в последнее время с большой силой, причем по адресу сословий, тормозящих дело, было выказано много справедливых упреков и сделало много резких замечаний. Шведоманов называли «предателями отечества», действия сейма «позорными» и т. п. (Публицист Валпас; «Wiborgs Nyheter» 1905, № 94).
Финская партия решила на предстоящем ближайшем сейме поддержать проект общего равного права голоса.
Одни реформы производились по инициативе Н. И. Бобрикова, к другим мероприятиям он вынужден был перейти ходом дел и противодействием местных учреждений и общества.
«Пожалуйста следите, в мере сил и возможности, чтобы в народ не проникали непрошенные учителя-революционеры», писал он своему помощнику ген.-лейт. П. Н. Шипову (24 июля 1899 г.). Проникновение членов кагала-агитации в народ заставило русскую власть обратиться к местным губернаторам; но так как они не проявили желания содействовать ей, то создалась необходимость прибегнуть к мерам, направленным против самих начальников губерний. «Крайне необходимо, писал Н. И. Бобриков, сломить упорство губернаторов, доходящее до прямого противодействия или тайного обхода моих распоряжений». Преступная пропаганда продолжала развиваться и необходимость побудила генерал-губернатора воспретить бесконтрольный ввоз ружей боевого образца и продажу огнестрельных припасов.
Одно обстоятельство вызывало другое. Они, как шестерни в механизме, цеплялись друг за друга, приводя все в движение.
На сейме многие деятели проявили большую несдержанность в речах и действиях, а сейм в полном его составе стал в резкую оппозицию правительству. На сейме рассматривался, например, вопрос по установлению нового порядка в перемещении и назначении чинов судебного ведомства. «В представлении сената Государь Собственноручно вычеркнул ссылку на Форму Правления и Акт Соединения и Безопасности, не имевшие прямого отношения к данному вопросу. Затем Его Величество указал, в другом случае, что Форму Правления давно пора забыть. Несмотря на такое Высочайшее указание, сейм в своем решении воспроизвел все зачеркнутое и как бы придал сему особую цену». Нужно было подумать о мерах к упорядочению сеймовых заседаний. Вместе с тем неизбежно особое внимание привлекли к себе наиболее его горячие ораторы. Родилась мысль о недопущении их в состав будущих земских собраний. «Я безусловно согласен с вами, отвечал В. К. Плеве генерал-губернатору, что после результатов последнего сейма руководители его не должны более являться в той же роли на следующих сеймах. Поступить иначе значило бы проявлять непростительную слабость, а пожалуй и заранее обещать пассивное отношение впредь ко всяким дерзким выходкам против Верховной Власти». Когда в другой раз зашла речь о сейме, по поводу напечатания им, помимо цензуры, своего заключения о правительственных мероприятиях, B. К. Плеве высказал, в письме к Н. И. Бобрикову (4 апр. 1900 г.), следующую мысль: «Относительно поведения сейма я думаю, что чем хуже он себя будет вести, тем более козырей даст он нам для последующего времени. Если же он перейдет границы терпимого, то его следует закрыть. Заниматься же пререканиями с ним по поводу его занятий не следовало бы. По крайней мере не следует облекать эти пререкания в официальную форму»...
На всеподданнейшем докладе министра статс-секретаря о результатах деятельности чрезвычайного сейма 1899 г., Государю Императору благоугодно было начертать: «Порядок составления сеймовых заключений совершенно неудовлетворителен; сеймовый устав подвергнуть пересмотру». 14 августа 1901 г. последовало новое Высочайшее повеление о том, чтобы предложить финляндскому сенату приступить к пересмотру сеймового устава, в видах более точного определения компетенции сейма и усовершенствования порядка ведения в нем дел. Сенат ограничился пересмотром некоторых отделов устава, что не удовлетворило генерал-губернатора. Последнему хотелось, в целях поддержания русского дела, устранить существующие ограничения и добиться того, чтобы русские люди и русские интересы имели своих представителей на сейме. «Проживающие в крае уроженцы Империи, — писал Н. И. Бобриков в своем втором отчете (за 1902 — 1904 гг.). — не пользуются правом участия в избрании сеймовых депутатов, почему лишены возможности заявить о своих нуждах... Тем не менее, они несут, наравне с коренными обывателями края, все обязанности и повинности, лежащие на финляндцах, и подлежат действию одних и тех же законов и судов... Нельзя забывать, что русские у себя дома, хотя и на окраине, и являются там представителями господствующей в Империи народности». Для практического осуществления своего проекта, он предлагал занесение их в течении трех лет в оброчные списки края. Смелая попытка не встретила поддержки и мысль, высказанная Н. И. Бобриковым, ожидает в будущем своего исполнителя, при более благоприятных условиях.
В Финляндии в 1902 г. имелось 1,034 общества разного рода. «Некоторые из них, — как писал генерал-губернатор Бобриков 15 октября, — принесли краю не мало пользы, содействуя росту материального благосостояния и подъему умственного и нравственного уровня». К сожалению, с возникновением в крае брожения, существовавшими обществами агитаторы стали пользоваться для политической пропаганды, почему вынудили генерал-губернатора принять некоторые ограничительные меры против этих учреждений. «Певческие общества» и «общества трезвости», субсидированные казною, превратились в явные органы лжепатриотов, которые собирали на их празднества многотысячную толпу. Главным номером этих праздников всегда являлись политические речи известных ораторов. Не менее рвения
