В. Королюк - Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв.
“възвращася Болеслав в Ляхы, и поат с собою обе сестре Ярославля, и изыма же и бояр его”69. Зато из рассказа оПредслазе заимствовано, надо полагать, летописное сообщение о возвращении в Польшу Болеслава I с большой добычей и множеством пленников. Это сообщение полностью подтверждается не только словами Галла Анонима70, но и показанием Титмара Мерзебургского, бывшего современником событий и знавшего о радостном возвращении в Польшу Болеслава71. Остается разобрать вторую ссылку “Тверского сборника” на Киево-Печер-ский Патерик.
Ссылка эта помещена под 1018 г. в том месте, где идет рассказ о битве на Буге и звучит следующим образом: “На том же бою изымаша Моисеа Угрина, брата Георгиева, иже бе убит с князем Борисом; бе бо и той слуга Борисовь, и много пострада в Лятской земле от вдовы некыа, млады суща, ея же муж, боляринь сый Бо-леславль, убиень на сем бою; Моисей же по страдании своимь прииде в Киевь, в Печерьский монастырь, и бысть чюден старець, красен телом и душею, о нем же лежат повести в Оте^нице Печерьском”72.
Недоумение в данном случае возникает единственно в связи с тем, что в отличие, как от рассказа о Моисее Угрине Патерика, так и от предыдущего отрывка сборника пленение Моисея оказывается здесь не результатом киевских событий, а последствием битвы на Буге. Эта деталь не была, очевидно, основана на предполагаемом рассказе о Предславе. Не может она рассматриваться и как заимствование из рассказа о Моисее Угрине, поскольку прямо противоречит ему. В таком случае было бы совершенно естественно считать, что эта деталь второго отрывка “Тверского сборника” явилась результатом позднейшей комбинации сводчиком данных летописи и Патерика.
На мысль о таком именно происхождении этого известия наводит следующее место Патерика. После неудачных попыток обольстить Моисея Угрина вдова, к которой он попал в Польше как пленник, обращаясь к Болеславу I, говорит: “сам веси, яко мужь мой убиен
бысть на брани с тобою; ты же ми дал еси волю, да его же въсхощу, пойму себе мужа Аз же възлюбих единаго юношу от твоих пленник, красна суща.. ”73. Для сводчика пользовавшегося сохранившимися или близкими к ним редакциями летописи, казалось несомненным, что в рассказе о гибели мужа женщины могли подразумеваться только битва на Буге, так как ни в одном из имеющихся летописных сводов эпизод с осадой Ярослава в Киеве в 1018 г. не упоминается Наименование Моисея “пленником” наталкивало на мысль, что и он был захвачен в плен в результате сражения на Буге Таково, по-видимому, происхождение этого известия “Тверского сборника”.
Иными словами и разбор показаний “Тверского сборника” убеждает в том, что ни рассказ о Моисее Угрине, ни использовавшее его житие св. Антония не являлись источниками летописных статей о польско-русских отношениях и событиях в Польше 1018—1038 гг. Источником этих сведений мог зато быть недошедший гипотетический рассказ о Предславе, содержавший и сведения о пребывании в Польше Моисея Угрина, бывшего слугой Пред-славы.
Но если нет никаких оснований возводить летописные известия 1018—1038 гг. о Польше к сообщениям рассказа о Моисее, то тем более это невозможно относительно летописных известий 1041 —1047 гг. Как следует из текста Патерика, Моисей провел в плену 6 лет74 и вернулся из Польши после смерти Болеслава в 1025 г, прожив после того еще десять лет75. Отсюда совершенно очевидно, что рассказ о нем не мог иметь ни малейшего причастия к сообщениям летописей о походах на мазовшан. Тем самым отпадает и возможность опираться на выводы А. А. Шахматова при оценке летописных статей об этих походах Ярослава. Вместе с тем нет, разумеется, никаких оснований возводить эти летописные сообщения и к предполагаемому рассказу о Предславе.
* * *
Остается рассмотреть сами по себе летописные данные о походах на мазовшан, приводя их попутно в связь с современным им политическим положением Руси и Польши.
Сведения о русских походах в Мазовию находятся в составе 1 и 4 Новгородских и Софийской I летописей, а также в “Повести временных лет”. Прочие источники, в том числе и Галл Аноним, как уже говорилось, совершенно умалчивают об участии русских сил в подавлении восстания Маслава в Мазовии.
Для целей дальнейшего исследования важно отметить расхождения, наблюдаемые в сообщениях летописных сводов.
Новгородская 4 летопись знает о трех походах Ярослава на мазовшан, помещая их под 1041 и 1047 гг.76 Так называемая Новгородская Первая летопись упоминает лишь об одном походе 1047 г.77 В “Повести временных лет” отмечены походы 1041 и 1047 гг.78 Сравнение текстов известий 1047 г. в этих трех летописях убеждает в большей первоначальности текста “Повести временных лет” и Новгородской 4 летописи, так как сообщение Новгородской Первой летописи о передаче Казимиром Ярославу — шурину — русских пленных предполагает наличие в тексте ее более раннего сообщения о браке Казимира и сестры Ярослава, когда русские пленные были возвращены Ярославу в качестве “вена” (платы за невесту).
Новгородская Первая летопись
“Ярослав иде на Мазовшаны и победи я, и князя их уби Моислава, и покори я Казимиру; тогда даст Казимир 800 лю-дии Руси поло-неных Ярославу шюрину”.
Новгородская 4 летопись
“Иде Ярослав третье на Мазовшаны, и победи я, и князя их уби Моислава, и покори землю ту Казимиру”.
“Повесть временных лег”
“Ярослав иде на Мазовшаны и победи я, и князя их уби Моислава и покори я Казимиру”.
Такое сообщение в самом деле имеется в “Повести временных лет”, где оно помещено под 1043 г.: “В си же времена вдасть Ярослав сестру свою за Казимира, и вдасть Казимир за вено людий 8 сот, яже бо полонил Болеслав, победив Ярослава”. Аналогичное сообщение под 1041 г. помещено и в Новгородской 4 летописи: “Той же осени дасть Ярослав сестру свою за Казимира. В тыи лета абидяше Моислав Казимира, и ходи Ярослав двожды на мазовшан в лодиях, и рече к Казимиру: “елико отець твой Болеслав, победив мене, и полонил людей моих за ся, то вдаи ми за вено”. И събра Казимир людин его Руси толоненых 800, кроме жен и детей, и вда за вено Ярославу, шюрину своему. Сей же Казимир вда сестру за Изяслава, сына Ярослава”79.
Большая четкость этих известий, говорящих прямо о состоявшемся 'браке и точнее объясняющих судьбу пленников, в свое время захваченных Болеславом Храбрым, является достаточным основанием к тому, чтобы признать тексты “Повести временных лет” и Новгородской 4 летописи более первоначальными.
В таком случае текст Новгородской Первой летописи окажется сравнительно поздней редакцией, соединившей воедино известие 1041 или 1043 г. о браке Казимира и сестры Ярослава с известием 1047 г., сообщающем о походе Ярослава на мазовшан. Что касается слова “третьее” в тексте Новгородской 4 летописи под 1047 г., то появление его объясняется, по-видимому, влиянием сообщения 1041 г. в ней, где говорится о том, что Ярослав “двожды” совершал походы на Ма-зовию.
Теперь необходимо перейти к разбору соответствующих текстов “Повести временных лет” под 1043 и Новгородской 4 летописи под 1041 г. (в Софийской I летописи под 1043 г.).
Сравнение их выявляет существенные расхождения
“Повесть Новгородская 4 летопись
временных лет” “Toe же осени Ярослав даст
“В си же времена сестру свою за Казимира И в
вдасть Ярослав сестру та лета обидяшеМоислав Кази-
свою за Казимира, и мнРа> и Х°ДИ Ярослав двожды
вдасть Казимир за вено людий 8 сот, яже бе полонил Болеслав, победив Ярослава”
в лодиях на Мазовшаны и ре-че Казимиру ели отець твой Болеслав победив мене, и полони людий моих за ся, то дай ми за вено И собра Казимир людий его Руси полоненых семьсот, кроме жен и детей, и вда за вено Ярославу — шурину своему Сей же Казимир вда сестру за Изяслава, сына Ярослава”
Анализ расхождений, существующих между известиями 1043 г в “Повести временных лет” и 1041 г в Новго родской 4 летописи, наводит не только на мысль о том, что редакции этих собщений разновременны, но и убеждает, что редакция Новгородской 4 летописи является более древней
Правда, и в этой редакции можно обнаружить несколько редакционных слоев, раскрывающих иногда характер постепенной обработки текста летописцами Речь идет о таком точном определении времени брака Казимира, как “тое же осени”, возникшем, как указывал еще А А Шахматов80, под влиянием других известий летописи, помещенных под тем же годом
В пользу такого решения вопроса говорит тот факт, что эта внешне точная дата брака Казимира в действительности является ошибочной Как удалось доказать еще О Бальцеру, брак Казимира и Марии Добронеги следует датировать не позже, чем 1039 г 81
