В. Королюк - Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв.
После возвращения Казимира I и подавления антифеодального движения в Малой и Великой Польше международное положение Древнепольского государства все еще оставалось крайне сложным. За пределами восстановленной монархии Пястов находились Поморье и Мазовия, где правили самостоятельные княжеские династии, и большая часть Силезии, захваченной Чехией и оставшейся за ней по соглашению Бржетислава I с императором в 1041 г. Уже *в ходе борьбы в Малой и Великой Польше Казимиру I пришлось, судя по словам Галла Анонима, столкнуться с сопротивлением чешского князя и поморян 14.
Поэтому основной внешнеполитической задачей Древнепольского государства в 40—50-е годы XI в. стала борьба за воссоединение Силезии, Поморья и Мазовии. Казимиру I приходилось иметь дело с могущественной чешско-поморянско-мазовецкой коалицией, опиравшейся на помощь пруссов и ятвягов. В борьбе с нею Древне-польское государство могло, правда, рассчитывать на помощь Империи. Однако поддержка Империи, боявшейся быстрого усиления Чехии и заинтересованной в установлении между Польшей и Чехией такого неустойчивого равновесия оил, которое позволяло бы императору постоянно вмешиваться в дела обеих западнославянских стран и держать их в зависимости от себя, могла быть только временной и ограниченной. Кроме того, внимание Империи отвлекала борьба с Венгрией, которую Германская империя, несмотря на существование в Венгрии не зависимой от императора королевской власти, пыталась превратить в свой лен 15.
При таких условиях для Польши особенно остро стоял вопрос о союзниках. Очень важно было установить союзные отношения с Русью. Только с помощью русского князя Казимир мог, кстати говоря, нанести поражение Маславу и подчинить своей власти необычайно усилившуюся и поддерживаемую извне Мазовию, как это и произошло на самвм деле впоследствии в результате походов Ярослава Владимировича на мазовшан.
Нужно сказать, что о походах Ярослава в Мазовию упоминают только русские источники. Галл Аноним, описывая поражение Маслава и подчинение Казимиром I Мазовии, подчеркивает, правда, трудности борьбы и многочисленность мазовецких войск 16, однако ничего не говорит об участии в войне русского князя, хотя ему и было известно, что польский князь, возвратясь на родину, взял себе жену на Руси 17, что означало установление русско-польских союзнических отношений. Здесь можно предполагать даже сознательное умолчание польского хрониста, только что иронизировавшего в своей хронике над Ярославом Мудрым 18. Русские летописи упоминают о ряде походов Ярослава на мазовшан. Только пос ледний поход завершился полным разгромом Маслава 19.
Но если цели Казимира, вступившего в союз с Русью, вполне очевидны, то мотивы, побудившие Ярослава поддержать план реставрации Древнепольского государства, с которым ему неоднократно приходилось вступать в борьбу, требуют более подробного объяснения. Русский князь был, очевидно, заинтересован в подавлении антифеодального движения в Польше. Поэтому первым, что объединяло Русь и Польшу в описываемое время, были классовые интересы правивших в обеих странах феодалов. Русских феодалов развитие антифеодального восстания в соседней стране тем более должно было беспокоить, что первая половина XI в. являлась временем нарастания активности народных масс Киевской Руси в их борьбе с феодальным угнетением. В 1024 г. произошло крупное крестьянское восстание в Суздальской земле20. память о котором как, возможно, и о других, не отмеченных летописью движениях, очевидно, еще была свежа.
В литературе, кроме того, указывается, что, заключая союз с Казимиром I, Ярослав Аремился полностью гарантировать себя от возобновления борьбы с Польшей за Червенские города21. Вопрос этот не мог быть, однако, в тот момент решающим для Ярослава, он не мог определить курс на союз с пястовской Польшей22. Дело не только в том, что Польша была еще тогда слишком слаба, чтобы угрожать могущественному Киевскому государству. В том, что в русско-польском союзе 40-х годов XI в. именно Русь Ярослава, которому, по данным летописи, в 1036 г. удалось объединить под своей властью все русские земли (“Мьстислав... умре... Посемь же пе-рея власть его всю Ярослав, и бысть самовластець Русь-теи земли”) 23, была сильнейшей стороной, не может быть никакого сомнения.
Но если не Червенские города были предметом первоочередных забот русского князя, остается предположить, что его беспокоила в первую голову активность языческих прусско-литовских племен или племенных княжеств, действовавших в контакте с языческими поморянами и Маславом-Моиславом в Мазовии. Именно такой точки зрения придерживается и польский исследователь Г. Ловмяиьский24. Находившаяся на границах Руси сильная и вступившая в союз с ятвягами и пруссами Мазовия Маслава, очевидно, действительно представляла опасность для Руси в Прибалтике25. В этой связи обращает на себя внимание тот факт, чго заключению русско-польского союза предшествовал поход на ятвя-гов в 1038 г., о котором упоминают русские летописи и который окончился неудачно для Ярослава26. Вслед за тем под 1040 г. в летописи читается сообщение о походе Ярослава на Литву27. А уже под 1041 г. “Повесть временных лет” и Новгородская 4 летопись рассказывают о начале борьбы Ярослава с мазовшанами28. Таким образом, положение, что одной из важнейших причин русско-польского военного сотрудничества в 40-е годы было развитие событий в Прибалтике, представляется вполне обоснованным. Можно пойти еще далее и, опираясь на показания Галла о соотношении военных сил Казимира I и Маслава29, предположить, что в междоусобной борьбе в Польше Ярослав Мудрый поддерживал, может быть, даже слабейшую сторону против сильнейшей. Об этом говорит и длительность борьбы с Маславом Мазо-вецким.
Очень сложным из-за неполноты источников представляется вопрос о времени заключения русско-польского союза. Исследователи до сих пор расходятся во мнениях ло поводу даты возвращения Казимира в Польшу. В то время, как С. Закшевский называет конец 1038 или в крайнем случае начало 1039 г.30, а С. М. Кучин-ский — конец 1038 г.31, Б. Влодарский относит появление Казимира в Польше к началу 1041 г.32 В соответствии с этим идут споры о времени брака Казимира и сестры Ярослава Марии Добронеги. О. Бальцер33, а вслед за ним С. Кентшинский34 принимают за дату брака конец 1038 или начало 1039 г., С. М. Кучинский — начало 1039 г.35, в то время как Б. Влодарокий36—1041 г., а Я. Беияк37 — даже 1042 г.
Вопрос о дате брака Казимира и Марии Добронеги представляется очень существенным потому, что брак этот оформлял собой русско-польский союз, обусловленный указанным выше изменением ситуации в Восточной Европе в конце 30-х годов. В русских источниках сообщение о браке Казимира и Марии Добронеги помещено под 1043 г., в “Повести временных лет” и Софийской 1 летописи38 и под 1041 г. в Новгородской 4 летописи39. 1043 г. как дату брака польского князя и дочери Владимира Святославича отверг уже А. А. Шахматов40. Не принимают ее, как видно из предыдущего, и польские историки.
Нужно сказать, однако, что нет оснований принимать в качестве даты и 1041 г. В сущности говоря, Новгородская 4 летопись и не называет этой даты. В ней под 1041 г. объединено несколько разновременных сообщений:
1) известие о походе Владимира Ярославича на Византию; поход этот состоялся в 1043 г.;
2) далее, указание о возвращении из Византии Вы-шаты “по трех же летех, миру бывшю”, т. е. в 1046 г.;
3) и, на'кояец, о состоявшихся “той же осени” браках Казимира и сестры Ярослава Марии Добронеги, Изяслава Ярославича и сестры Казимира, Гертруды-Оли-Савы.
Иначе датирует брак Казимира и Марии Добронеги немецкий летописец, связывающий, подобно Галлу Анониму41, возвращение Казимира в Польшу и его брак с русской княжной. Анналист Саксон помещает эти события под 1039 г.42
Поскольку неопределенные заявления русских летописей: “той же осени”43 или “в си же времена”44 отнюдь не противоречат показанию немецкого источника, думается, что нет никаких оснований отвергать его данные.
Но если брак Казимира и Марии Добронеги действительно состоялся в 1039 г., то вполне вероятными следует признать предположения тех польских исследователей, которые полагают, что переговоры о династическом союзе между Казимиром и Ярославом начались еще ранее, по-видимому, в 1038 г., во время пребывания Казимира I в Германии 45. Вполне (вероятной окажется в таком случае и гипотеза автора настоящего исследования, предположившего в своих опубликованных ранее работах, что первое выступление Ярослава против Ма-слава следует тоже датировать 1039 г., когда Казимир I, только что вернувшийся в Польшу, был в наиболее сложном положении, теснимый Бржетиславом I, Маславом Мазоъецким и поморянами. Нужно учитывать к тому же, что одновременно он занят был подавлением антифеодального движения в стране46.
