Астрея. Имперский символизм в XVI веке - Фрэнсис Амелия Йейтс
В «Ариях» Клода Ле Жёна можно найти музыкальное сопровождение этой сцены. Песня «O Reine d'honneur»[529], в которой морские божества обращаются к королеве и её дамам, была написана метрическим стихом Баифа и тщательным образом подогнана к музыке Ле Жёна. Текст песни повествует о приближающемся к земле корабле, на котором плывёт король, сопровождаемый музыкальными скалами, то есть в точности описывает сцену из программы.
Рис. 2. ASTRES HEUREUX TOURNEZ, TOURNEZ CIEUS, TOURNE LE DESTIN (Повернитесь, счастливые звёзды, повернитесь, небеса, повернись, судьба). Музыка из «Арий» Клода Ле Жёна, 1608 г.
Идея песни состоит в том, что король своим морским триумфом возвещает наступление мира, счастья и благоденствия для Франции. Это можно воспринимать как пророчество, молитву или заклинание. В песне четыре куплета, чередуемых одинаковым припевом, который сначала поётся на пять голосов, а затем на семь. Тон припева подчёркнуто торжественный. Как видно из приведённой нотной записи со словами (Рис. 2) метрическая поэзия и музыка здесь звучат как заклинание. Могущественная античная музыка должна была призвать на французскую монархию благоволение счастливых звёзд.
Слова написаны гекзаметром, и среди других песен в сборнике Ле Жёна их выделяет то, что они были оставлены без изменений в оригинальном варианте Баифа, то есть нерифмованными vers mesurе́s. Издатели «Арий» 1608 г. изменили в большинстве песен оригинальный текст Баифа на рифмованные стихи. (Песня «La Guerre de Claude Le Jeune» также была изменена). Была ли «O Reine d'honneur» оставлена без изменений ввиду того, что ей придавалось особое значение? Дэниел Пиркин Уокер обратил моё внимание на то, что гекзаметр был очень нехарактерным метром для vers mesurе́s. Другим редким примером этого размера в том же сборнике 1608 г. является латинская песня «Ut candore micans assurgit Lilium». Эта очень торжественная композиция посвящена лилии, символу французской монархии в её самом священном аспекте. Очевидно, Ле Жён адресовал её Генриху IV в начале его царствования. Возможно, «O Reine d'honneur» также воспринималась как высеченное в гекзаметре веское утверждение божественного предназначения французской короны.
Связь музыки Ле Жёна с торжествами в честь свадьбы Жуайеза доказывает, что в царствование Генриха III Академия Баифа не отошла на второй план и в 1581 г. по-прежнему занимала передовые позиции, создавая большое количество «античной музыки» для значительного придворного события. Мнение Прюньера[530] о том, что Генрих III не сильно покровительствовал Баифу и Академии, которые, в свою очередь, не сильно интересовались свадебными торжествами Жуайеза, основывалось на том факте, что Ballet comique de la reine не является в чистом виде образцом musique mesurе́e[531]. Из всех эпизодов этих празднеств ему была известна лишь опубликованная программа Ballet comique. Однако помещённый в общий контекст события, балет не отражает всей серии торжеств в целом. Король привлекал союз Баифа и Ле Жёна для оформления своего участия в, по меньшей мере, двух увеселениях, а также им, видимо, была заказана очень важная «Эпиталама». Тем самым он продемонстрировал мощную королевскую поддержку музыки Академии. Ballet comique был заказан королевой, и использованные в нём музыка и стихи Больё и Ла Шене должны были отражать её вкусы. А может быть, они отражали лишь то, что ей осталось после того, как король монополизировал для своих нужд лучшего музыканта Ле Жёна и его партнёра по созданию vers et musique mesurе́s Баифа.
В предисловии к печатному изданию Ballet comique сообщается, что большая часть остальных увеселений была заказана королём:
Его Величество устроил много разных скачек с препятствиями и роскошных боевых представлений, конных и пеших, конных и пеших театральных номеров. В подражание древним грекам и другим народам, наиболее от нас отдалённым… Всё сопровождалось исполнениями превосходной музыки, какой не слыхивал свет[532].
Экзотический характер торжеств выражался в костюмах, а стремление к псевдо-античности – в «античной музыке», в огромном выплеске «никогда прежде не слышанного» музыкального материала, первейшее влияние на который оказали Баиф и его Академия.
Когда мы думаем об этих попытках возродить «античную музыку» и её эффекты посредством поэтических и музыкальных приёмов, возникает вопрос о том, в какой мере цели Баифа и его Академии определялись общей ренессансной атмосферой мысли, в которой важную роль играл утончённый и учёный тип магии. В XV в. Марсилио Фичино проповедовал подобный взгляд в своём сочинении «О стяжании жизни с небес», наставлявшем о том, как посредством различных техник «привлечь силу небес» или дух (spiritus) звёзд. Одним из таких способов было своего рода музыкальное заклинание, которое он считал изначально древнегреческим или орфическим[533]. Существовала ли связь в умах французских музыкальных гуманистов между способами возрождения эффектов античной музыки и теориями Фичино о магической силе того, что он считал «орфическим пением»?
Эту проблему исследовал Д. Уокер в статье, подготовленной для того же коллоквиума, для которого я делала свою работу о музыке и поэзии на торжествах в честь свадьбы Жуайеза[534]. Уокер указывает на то, что одной из магических техник, описываемых Фичино, является «орфическое пение» или исполнение под лиру песен, адресованных благоприятным астральным силам. По сути, это была разновидность научных заклинаний с упоминанием цветов, растений, металлов и прочего, относящегося к планете-адресату, по методу заклинаний магических.
Фичиновский тип ренессансного астрального мышления не равен, однако, астрологическому детерминизму. Его мировоззрение предполагает наличие у человека свободной воли смягчать влияние «несчастливых звёзд» через усиление различными способами влияния «счастливых». Самыми суровыми и несчастливыми звёздами, или скорее планетами, считались Марс и Сатурн. Но их влияния можно было смягчить и сделать продуктивными, если соединить с влияниями «счастливых звёзд», из которых главными были Солнце, Юпитер, Венера и, в меньшей степени, Меркурий.
Обращение к astres heureux в песне «O Reine d'honneur» звучит, несомненно, как заклинание и более чем вероятно, что «счастливые звёзды» здесь – это счастливые планеты. Иными словами, приёмы «античной музыки» Баифа были направлены также на достижение магических эффектов. Цель этой могущественной поэзии и музыки состояла в том, чтобы привлечь влияние счастливых звёзд на французского короля и французскую монархию.
При ренессансном дворе, каковым являлся двор Валуа, торжественное обращение к astres heureux должно было означать гораздо больше, чем просто поэтическую метафору. Одним из сильнейших влияний в придворных кругах того времени было влияние Фичино и представляемого им позднего александрийского неоплатонизма, который распространился по всей Европе от флорентийского двора Медичи. Не будем забывать, что королева-мать, самый влиятельный человек при дворе Валуа, сама была
