Астрея. Имперский символизм в XVI веке - Фрэнсис Амелия Йейтс
Классические авторы передают множество самых разных легенд об эффектах, производимых музыкой. Поэты рассказывают об Орфее, который своей игрой отвращал людей от насилия и неправедной жизни, усмиряя в них животное начало. Или об Амфионе, чья лира могла двигать камни и возвела стены вокруг Фив. Более правдоподобно выглядит история о Тимофее Милетском, который умел настолько взволновать Александра своей музыкой, что царь вскакивал на ноги и бросался к оружию. Тогда музыкант переходил на другой лад и успокаивал поднятое им самим воинственное возбуждение.
Баиф и его друзья-музыканты мечтали возродить античную музыку и её «эффекты», но музыкальный гуманизм, которым можно было бы назвать такую попытку, осложнялся тем, что ничего из этой музыки не сохранилось. Очень сложно подражать тому, чего нет. И хотя классические источники много говорят о различных музыкальных формах и производимых ими психологических эффектах, на практике об этом было известно очень мало. Но это обстоятельство не смутило Баифа и его окружение, и они взялись за создание того, что считали античной музыкой посредством очень тщательного соизмерения слов песни и её музыкальной основы[509]. Члены этого кружка верили, что психологическое действие зависит от точной соразмеренности музыки и слов, а также от хорошей слышимости последних. Баиф писал свои французские вирши античным, как он считал, метром, придавая слогам долгие и краткие длительности в попытке сделать стих вместо акцентного квантитативным. Эти длинные и короткие слоги чётко подгонялись под длинные и короткие ноты музыки. Пытаясь сделать так, чтобы метр его стиха как можно точнее соответствовал метру музыки, Баиф разработал новую систему фонетической записи. Философской основой движения был платонизм и неоплатонизм с его упором на фундаментальный характер числа и гармонии в структуре мироздания и человеческой души. Само слово «Академия», применяемое по отношению к детищу Баифа, подразумевает под собой платонизм. Союз поэзии и музыки был, в одном из своих аспектов, символом ступени инициации или приобщения к высоким гармониям. По своему характеру академия была энциклопедическим сообществом и идеально включала под музыкой все другие искусства и науки. Баиф был не только поэтом и музыкантом, но и математиком.
Музыку для vers mesurе́s Баифа писали как католические, так и протестантские музыканты, а лучшим из них в Академии был гугенот Клод Ле Жён. Кроме чисто эстетических целей, Академия поэзии и музыки ставила перед собой задачу усмирения религиозных страстей через совместное участие гугенотов и католиков в музыкальном творчестве. Наряду с метризованными песнями создавалась и духовная музыка. Написанные французским метрическим стихом псалмы накладывались на метризованную музыку католических и протестантских композиторов. Духовным двойником Орфея был Давид, успокаивавший своими псалмами страсти людей.
Через год после основания Академии в 1570 г. состоялся въезд Карл IX в Париж, описанный в предыдущем эссе. Ещё через год произошло бракосочетание Генриха Наваррского с Маргаритой Валуа и Варфоломеевская ночь. Снова начались войны, а затем последовал период мира, в который и состоялись торжества в честь свадьбы Жуайеза. И, как выяснилось, на этих торжествах использовались vers et musique mesurе́s, написанные Баифом и Ле Жёном в точном соответствии с принципами Академии, что свидетельствовало о по-прежнему сохранявшемся в 1581 г. влиянии этого объединения. Так, несмотря на ужасные войны и резни, и тот факт, что Генрих III на момент проведения празднеств, судя по всему, поддерживал партию Гизов и крайних католиков, он всё же привлекал музыканта-гугенота из Академии для оформления собственного участия в торжествах.
На участие Баифа и других членов объединения в подготовке увеселений указывают самые разные факты. Жених, герцог де Жуайез, оказывал Академии финансовую поддержку[510]. Сведения о том, что Баиф получил вознаграждение за подготовку свадебных торжеств Жуайеза, содержатся в дневнике Пьера Л'Этуаля[511]. Об этой его работе в сотрудничестве с другими поэтами упоминает и Жан Дора[512]. А в посвящении Жуайезу, предваряющем написанную сразу по окончании торжеств поэму, Баиф говорит так, будто сам присутствовал на каждом их них:
Только сейчас собрался я с мыслями. Душа была смятена ослепительным изобилием театральных представлений, скачек, сражений, маскарадов, балетов, поэзии, музыки и полотен в городе Париже. Они пробудили [и вдохновили] лучших мастеров в каждом искусстве, чтобы с честью отметить ваш благословенный брак.[513].
В этих словах перечислены все составляющие серии торжеств: костюмированные рыцарские состязания с поэтическим и музыкальным сопровождением, балеты, театры или временные сооружения, возведённые во дворе Лувра и других местах, а также украшавшая всё это живопись.
С тех пор стало принято считать, что Клод Ле Жён сочинил для этой свадьбы музыку, действительно имевшую те же «эффекты», что приписывались античному музицированию. Ниже приведён перевод опубликованного в 1611 г. рассказа, благодаря которому музыка Ле Жёна для торжеств в честь Жуайеза стала считаться «образцом» таких эффектов и доказательством того, что Академия Баифа преуспела в возрождении психологической силы античного музыкального искусства:
Двумя песнями – [одной высокой] на фригийский лад и [другой], ниже, на субфригийский – Тимофей доказал Александру своё мастерство. Фригийской песней он заставил Александра, который сидел за столом, броситься к своим доспехам, а с помощью той, что была ниже – стать спокойным, как прежде. Мне доводилось слышать об исполнении арии в нескольких частях, сочинённой для свадебных торжеств герцога де Жуайеза Клодом Ле Жёном, который, не хотелось бы никого обижать, на голову превосходил всех музыкантов прошлых столетий вкрадчивой точностью своей игры. Было это во времена (светлой памяти) Генриха III, короля Франции и Польши, да простит Бог его грехи. Эта ария, которую исполнял, стремясь к совершенству, превосходный оркестр, заставила одного дворянина взяться за оружие. Он громогласно клялся, что не в силах был не пойти с кем-нибудь сразиться. Тогда заиграли другую арию, ниже, которая сделала его таким же спокойным, как и раньше. Историю эту подтвердили мне несколько людей, там присутствовавших. Вот сколь влияния на душу имеют модуляция, темп и голосоведение, когда они действуют совместно[514].
Связывая историю о силе музыки Ле Жёна со знаменитой легендой о Тимофее и Александре, этот рассказ подразумевает, что Ле Жён, будучи глубоко сведущим в античной музыке человеком, и в самом деле сумел добиться эффектов, равных описанным в древних легендах.
Мы имеем возможность точно установить, какое именно произведение из совместного музыкально-поэтического творчества Баифа и Ле Жёна стало так знаменито своими «эффектами».
До нас дошла рукопись программы увеселений, запланированных для торжеств в честь свадьбы Жуайеза, с
