Москва и Орда - Антон Анатольевич Горский
Ниже приводится текст ярлыка Ахмата по четырем ныне известным спискам; в основу положен список П, являющийся, скорее всего, наиболее ранним{1080}. Расхождения между списками в двух случаях носят принципиальный характер.
В П о размере требуемой Ахматом «подати» сказано следующее: «60 (?) тысяч алтын вешнюю да 60 тысяч алтын осенную». В М перед словом «вешнюю», которым начинается строка, на левом поле, с заметным отступом, приписана буква в под титлом и со знаком тысячи. В С и Ч эта цифра (2000) уже вписана в строку, и получилось чтение: «60000 алтын 2000 вешнюю да 60000 тысяч алтын осеннюю»{1081}. В результате текст стало возможным трактовать как содержащий либо требование трех выплат{1082}, либо указание сначала на общую сумму, а затем на две ее составляющие{1083}. Между тем очевидно, что непротиворечивое чтение наиболее раннего списка П первоначально. По-видимому, в списке, к которому восходят М и С, была по ошибке дважды написана первая буква слова «вешнюю». Затем первая в была зачеркнута таким образом, что линию зачеркивания можно было принять в верхней части за титло, а в нижней — за значок, обозначающий тысячу. Писец списка М испытывал сомнения и сначала не включил эту букву в текст, но потом все же приписал ее на полях. В С, а следом и в близком к нему Ч она уже оказалась внесенной в строку. Таким образом, в первоначальном тексте речь шла о двух «податях» — весенней и осенней, каждая размером в 60000 алтын. В сумме это 3600 рублей. Такой размер дани практически равен половине суммы ордынского «выхода», которую платили московские князья в 30-е годы XV в. (более поздних данных нет), — 7000 рублей{1084}. Его двукратное снижение могло быть связано с событиями конца 30-х — 40-х годов XV в. Тогда в Орде соперничали между собой два хана — Кичи-Мухаммед и Сеид-Ахмет. В Москве признавали верховную власть обоих: в договорной грамоте Василия II с Дмитрием Шемякой 1441–1442 гг. упоминаются «выходы» во множественном числе и послы, отправляемые к тому и другому «царю»{1085}. Скорее всего, каждому из ханов отправляли половину семитысячной дани. В конце 40-х годов XV в. с Ордой Сеид-Ахмета начались столкновения, «выход» в нее выплачивать перестали, а во второй половине 50-х годов XV в. эта Орда распалась{1086}. Однако, как показывает текст ярлыка, дань Кичи-Мухаммеду, а позже и его сыну Ахмату и после этого осталась на прежнем, урезанном вдвое уровне.
С и близкий к нему Ч содержат определение русских «блужныя просяники». В этом принято видеть выражение презрения к земледельцам, но определение «блужныя» (в других текстах неизвестное, следовало бы ожидать «блудныя»{1087}) в сочетании с указанием на возделывание злаков выглядит несколько странно, однако наиболее ранние списки П и М дают чтение «плужные» (слово, встречающееся в письменности XVI–XVII вв.){1088}. В этом случае и прилагательное, и существительное являются указаниями на одно и то же — земледельческий характер занятий населения. Следует заметить, что следы такого род определений зависимых от Чингисидов народов и их правителей — по типу хозяйства — в источниках есть. Новгородская первая летопись, передавая речь монгольских послов в Киеве в 1223 г. (перед столкновением на Калке), приводит определение ими половцев как своих «холопов и конюхов»{1089}. Иван III в начале 1502 г., по утверждению князя Большой Орды Тевекеля, зафиксированному в его письме великому князю Литовскому Александру, предлагал хану Большой Орды Ших-Ахмету (сыну Ахмата): «ратаи и холоп его буду»{1090}. Определение подданных Ивана III в ярлыке Ахмата как «плужных просяников» является еще одним свидетельством подлинности документа. В России ни в XVI, ни в XVII столетии никому не пришло бы в голову изобретать такое словосочетание (вторая его составная часть — «просяники» — более нигде не встречается{1091}): перед нами явно результат дословного перевода.
Поскольку в П есть пропуск («по рекам») и ошибочная перестановка слов («меж яз дорог» вместо «меж дорог яз»), он явно не был протографом для остальных списков. Очевид но, существовал список, являвшийся промежуточным звеном между 3 и списками XVII столетия. Далее, поскольку М и С содержат общую ошибку (цифру 2000) и при этом М имеет индивидуальные чтения, которым противостоят общие чтения С и П, ясно, что С не восходит к М, а имеет с ним общий протограф. Самый же поздний список — Ч — ближе всего к С и восходит либо непосредственно к нему, либо к идентичному списку.
Общие выводы о происхождении текста ярлыка Ахмата могут быть сформулированы следующим образом.
1. Это, несомненно, подлинный памятник; помимо дошедших до нас списков, самый старший из которых
