Москва и Орда - Антон Анатольевич Горский
6. Договоренности на случай, если татары станут «сваживать» русских князей, предлагая одному из них княжение другого: договаривающиеся князья обязуются не поддаваться на такие предложения{1033}.
7. Обязательства «не приставать» к татарам; характерны для московско-рязанских докончаний{1034}.
8. Договоренности относительно совместной политики по отношению к татарам: «А с татары оже будет нам миръ, по думѣ. А будет нам дата выход, по думѣ же»{1035}.
9. Договоренности о совместных военных действиях против татар{1036}.
10. Упоминание отвоеванных у Орды (рязанскими или московскими князьями) земель{1037}.
11. Договоренность московских князей с рязанскими о пропуске через Рязанскую землю людей, идущих с Дона (видимо, отголоски Куликовской битвы) и бежавших из татарского плена{1038}.
12. Дипломатические сюжеты, внешнеполитические аспекты взаимоотношений князей разных рангов с Ордой. Здесь прослеживаются два варианта договоренностей: 1) когда подтверждается независимость договаривающихся сторон в отношениях с Ордой («А к Орде ти, брате, путь чист»){1039};
2) когда устанавливается, что отношения с Ордой может поддерживать только великий князь Московский («А Орда знати тобѣ, великому князю, а мнѣ Орды не знати»; «А Орда знати мнѣ, князю великому, а тобѣ Орды не знати»){1040}.
13. Сведения о служилых татарских царевичах, их статусе и содержании{1041}.
Даже из краткого обзора сведений о русско-ордынских отношениях, получивших отражение в духовных и договорных грамотах, видно, насколько они богаты информацией, причем достоверной, документальной, по политической, экономической, социальной, культурной истории периода образования единого Российского государства. В комплексе сведений, имеющихся в духовных и договорных грамотах, просматривается ведущая роль Москвы, великих князей Московских в формировании единой внешней политики в отношении Золотой Орды и образовавшихся на ее обломках ханств.
Приложение II
Ярлык Ахмата Ивану III
Одним из памятников, содержащих сведения о русско-ордынских отношениях в конце XV столетия, является так называемый «ярлык Ахмата» — послание хана Ахмата великому князю Московскому Ивану III{1042}. В этом письме Ахмат требует покорности и уплаты дани, в противном случае угрожая новым походом. В историографии ярлык Ахмата датировали либо 1480 г., временем после ухода хана от Угры{1043}, либо 1476 г.{1044} Но была выдвинута и версия о поддельности ярлыка, который, как считалось, сохранился в единственной рукописи XVII столетия. Ее сформулировал Э. Кинан, посчитавший, что ярлык Ахмата не похож на дошедшие до нас джучидские грамоты{1045}. Точка зрения Кинана была поддержана Ч. Дж. Гальпериным и Я. С. Лурье{1046}. По мнению А. П. Григорьева, ярлык в основе подлинный, но содержит поздние интерполяции{1047}.
Автор этих строк в 2000 г. высказал мнение, что подделать текст ярлыка Ахмата в XVII в. было невозможно, так как в это время в России не могла быть известна такая упоминаемая в нем подробность, как осада Ахматом четырех «карачей» (сановников Крымского ханства) в крепости Крым, а также обратил внимание на то, что, помимо отсылок к событиям 1480 г. (указание на уход ордынского войска «от берега», то есть от Угры и Оки, из-за отсутствия зимних одежд и попон для коней) и 1476 г. (упоминание о подчинении Крыма), в нем есть ряд воспоминаний о событиях 1472 г., когда Ахмат попытался совершить свой первый поход на Москву. Наиболее показательными здесь являются слова: «Меж дорог яз один город наѣхалъ, тому ся такъ и стало», явно отсылающие к взятию города Алексина в 1472 г. (в 1480 г. ни один город, входивший в состав Московского великого княжества, не пострадал); в 1480 г., после гораздо более масштабной кампании, двухмесячного «стояния» на Угре, вспоминать этот эпизод было явно не к месту. В результате было выдвинуто предположение, что ярлык являет собой составленную на Руси компиляцию из трех посланий Ахмата Ивану III — 1472,1476 и 1480 гг., текст которых частично совпадал{1048}. Ныне представляется необходимым вернуться к вопросу об истории появления ярлыка, поскольку для этого есть текстологические основания.
Все исследователи, писавшие о ярлыке Ахмата, знали один список — в составе сборника из Синодального собрания ГИМ. № 272—40-х годов XVII в.{1049} (далее — С). Однако в настоящее время известно еще три. Два из них описаны в составе сборников, содержащих текст Стоглава, в книге Е. Б. Емченко{1050}. Это списки РГАДА. Ф. 181 (МГА МИД). № 591, 30-х гг. XVII в.{1051} (далее — М), и ГИМ. Собр. Черткова. № 165, конца XVII в. (далее — Ч). Еще один упомянут в работе И. В. Зайцева, посвященной так называемой «Вольной грамоте турецкого султана некоему русину»{1052}. Это список РГБ. Ф. 236 (собр. Попова). № 59 (2521), в 4°, второй половины 10-х — 20-х гг. XVII в.{1053} (далее — П). Все списки находятся в сходных по составу сборниках, при этом в сопровождении одного и того же комплекса документов, связанных общей темой — отношений с мусульманскими государственными образованиями.
1) Ярлык Ахмата Ивану III (С — л. 401–401 об.; М — л. 781–782; Ч — л. 225; П — л. 131 об. — 132).
2) Шертная{1054} грамота ногайского князя Исмаила Ивану IV 1557 г. (С — л. 402–402 об.; М — л. 782 об. — 783 об.; Ч — л. 225 об.;П — л. 132–133).
3) Речь гонца короля польского и великого князя Литовского Сигизмунда II Августа Михаила Гарабурды к крымскому «царевичу» Мухаммед-Гирею (С — л. 402 об. — 403 об.; М — л. 783 об. — 785 об.; Ч — л. 225 об. — 226 об.; П — л. 133–134).
4) «Турецкого царя вольная грамота некоему русину» (С — л. 403 об. -404; М — л. 785 об. — 786 об.; Ч — л. 226 об. — 227; П — л. 134–134 об.).
5) Запись об измене казанских князей в 1549 г. Ивану VI, их посольстве в Крым и перехваченных ярлыках, с текстом одного из посланий{1055} (С — л. 404 об. — 406; М — л. 786–788 об.; Ч — л. 227–227 об.; П — л. 135–136 об.).
6) Ярлык хана Узбека митрополиту Петру (С — л. 406–409 об.; М — л. 789–795 об.; П — л. 136–140 об.{1056}).
Кроме указанных, есть близкий к ним по составу сборник: ГИМ. Собр. Забелина. № 419 (в 4°, 60-х годов XVI в.{1057}, далее — 3). Он является дефектным (утрачены некоторые листы): в нем содержится только часть указанного комплекса документов, текст начинается на л. 94, с концовки «грамоты некоему русину», и обрывается с окончанием л. 95 на середине послания казанских князей крымскому хану. Запись об измене
