Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982 - Федор Леонидович Синицын
Не решалась проблема формализма, царившего в пропаганде. В докладной записке, составленной ЦК ВЛКСМ в марте 1967 г., звучали ценные идеи — авторы этого документа полагали необходимым снизить «чрезмерность» наглядной агитации, верно указывая, что «слово, фраза или истина, повторяемые слишком часто и без нужды, теряют смысл, не достигают цели». Они призывали дать «научно обоснованные рекомендации по содержанию и характеру… агитации», ввести «дифференцированный принцип ее применения», а также прекратить «громадный поток некачественной продукции… выпускаемой различными кустарными мастерскими». Однако за следующие семь лет почти ничего изменилось — в принятом в январе 1974 г. постановлении ЦК КПСС «О состоянии и мерах повышения роли наглядной агитации в коммунистическом воспитании трудящихся» содержалась та же критика состояния дел в этой сфере. Единственным реальным шагом по исправлению ситуации было решение «создать специализированное издательство по выпуску печатных средств наглядной агитации». В том же году было создано издательство «Плакат», однако кроме усиления централизации издания наглядной агитации кардинальных изменений в этой сфере не произошло. Пропагандистские акции, по мнению представителей молодежи, продолжали страдать «излишней традиционностью, несовершенством, примитивизмом и не несли в себе необходимых условий для полного раскрытия личности»[1032]. Применявшиеся в СМИ штампы («трудовые подарки», «внутренние резервы», «светлый праздник» и т. п.) по-прежнему вызывали у читателей отрицательные эмоции, не задерживали на себе их внимания[1033].
Конечно, власти видели эти проблемы, регулярно критикуя сохранение в пропаганде «серого, «казенного» стиля», формализма, дефицита информации, «лакировки», «показухи» и излишнего пафоса. Советские идеологи понимали необходимость сделать СМИ информативными и правдивыми[1034]. Однако ничего из этого достигнуто не было. Б.А. Грушин писал, что на критику неразумных «переборов» с объемом информации в СМИ, а также их деятельности вовсе вхолостую, от ЦК КПСС не было никакой реакции. Не волновал властей и подсчет выбрасываемых при этом на ветер материально-технических, финансовых, человеческих ресурсов[1035]. Кроме того, партийная идеологическая работа была крайне бюрократизирована. Процветали «бумажные» организации — разнообразные идеологические комиссии, советы и пр.[1036], эффективность деятельности которых стремилась к нулю.
В последние годы правления Л.И. Брежнева руководство страны сильнее озаботилось этими проблемами. В феврале 1978 г. было принято постановление ЦК КПСС «О состоянии и мерах улучшения лекционной пропаганды»[1037]. На пленуме ЦК в ноябре того же года Брежнев подверг жесткой критике состояние идеологической работы[1038]. В апреле 1979 г. вышло постановление «О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы». Было объявлено, что от ее успехов «все больше зависит ход экономического, социально-политического и культурного развития страны»[1039]. В очередной раз прозвучала критика пропаганды за «сглаживание», «замалчивание», формализм, «склонность к словесной трескотне», были повторены призывы «усилить», «развить» и т. д. Это постановление обсуждалось на низовом партийном уровне, в Советах народных депутатов, творческих союзах, профсоюзных и комсомольских организациях[1040], после чего был реализован каскад «показушных» реорганизаций, что привело систему пропаганды к еще большей бюрократизации[1041].
Ход выполнения постановления был рассмотрен в октябре 1979 г. на Всесоюзном совещании идеологических работников, где с докладом «Дело всей партии» выступил М.А. Суслов, не сказав практически ничего о каких-либо реальных сдвигах в системе пропаганды. Его речь состояла из привычных призывов («усилить деловитость, конкретность и эффективность пропаганды и агитации, ее связь с жизнью, с решением хозяйственных и политических задач», «развивать боевой наступательный характер, партийную страстность пропаганды и агитации» и пр.). «Переливание из пустого в порожнее» по вопросу о пропаганде содержалось и в речи Л.И. Брежнева на XXVI съезде КПСС (февраль — март 1981 г.)[1042].
Повторялись разного рода указания в постановлении ЦК КПСС «Об очередных задачах по дальнейшему улучшению идейно-воспитательной и организационно-партийной работы в современных условиях», принятом в октябре 1981 г. Реализация этой работы была вновь раскритикована за «недостаточную связь с жизнью, с актуальными проблемами, волнующими людей, проявления формализма и словесной трескотни». Была поставлена задача «добиваться глубины, реалистичности и взвешенности партийной пропаганды», «активнее разоблачать идеологические диверсии империализма»[1043].
Однако улучшить пропаганду так и не удалось. Мало того, советские идеологи даже не выработали единого подхода к ее концепции, что выяснилось во время обсуждения учебного пособия «Основы политической пропаганды» в 1980 г., когда сотрудник Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС Н.Б. Биккенин выявил, что, в то время как «одни товарищи считают, что в пропаганде надо делать упор на рациональность, рационалистические аспекты», «другие товарищи… подчеркивают, что в пропаганде должен быть высокий эмоциональный накал»[1044].
Реакция властей на недостатки системы «политического образования» также была пустословной и, в основном, ограничивалась принятием разного рода постановлений и указаний[1045], исполнение которых «повисало в воздухе». В этой системе продолжали царить формализм и начетничество. Несмотря на призывы с мест предотвратить «непомерное расширение сети партийного просвещения»[1046], она, наоборот, еще больше расширилась — численность ее слушателей за время правления Л.И. Брежнева выросла почти в три раза. При этом их интерес к «политучебе» все более утрачивался[1047].
В 1978 г. ЦК КПСС издал постановления о мерах по совершенствованию подготовки партийных и советских кадров в высших партийных учебных заведениях, республиканских и межобластных высших партийных школах. В мае 1981 г. вышло постановление «О дальнейшем совершенствовании партийной учебы в свете решений XXVI съезда КПСС», в котором было указано, что «не до конца изжиты проявления формализма и начетничества», «на занятиях нередко отсутствуют живой обмен мнениями, творческие дискуссии», идет «механическое повторение известных положений» (в этом не было ничего удивительного, принимая во внимание низкий уровень образования значительной части слушателей). Кроме того, выяснилось, что 119 тыс. работавших в этой системе пропагандистов не имели высшего образования[1048].
Показательны критические выводы о системе «политического образования», сделанные «по горячим следам», в период перестройки. И.В. Ильина писала, что «жизнь выдвигала все новые проблемы, однако… политучеба продолжала топтаться на месте», и «нигде не было столько формализма, сколько» в этой системе. Как отмечали Ю.А. Левада, Т.А. Ноткина и В.Л. Шейнис, «главное, чем были озабочены идеологи и пропагандисты, — это подтвердить пошатнувшееся было представление о единственно правильном пути и благотворном характере его результатов… Эти слова произносились тем громче, чем меньше вкладывалось в них смысла»[1049].
Одновременно нарастал поток «альтернативной» информации, направленной на граждан СССР. Советские идеологи осознавали эту проблему, называя ее «информационным взрывом». Г.Л. Смирнов еще в 1969 г. в своей статье «Некоторые актуальные вопросы идейно-политического воспитания» писал о об
