Жизнь и смерть в Средние века. Очерки демографической истории Франции - Юрий Львович Бессмертный
Оценивая форезские материалы, не приходится, конечно, забывать, что они характеризуют хотя и стабильную, но неизвестную нам по абсолютной величине часть дворянских семей. Долю семей, потерявших всех своих детей (или же вовсе не имевших их), как и долю холостых, учесть в данном случае не удается. Соответственно, не удается учесть абсолютное число (да и долю) умерших детей). Так, нельзя исключить, что в условиях гигантской младенческой смертности, достигавшей во Франции XIV–XV вв. подчас 600‰ и более[568], интергенетический интервал мог заметно сокращаться[569]. А более частые роды означали увеличение общего числа деторождений. При том же или даже большем, чем раньше, числе выживших детей это число могло в 1350–1500 гг. составлять и меньшую долю всех появлявшихся на свет детей, чем, например, в XIII в. Нельзя также забывать, что мы имеем дело с дворянскими семьями, в которых условия выхаживания детей всегда были более благоприятными, чем в среде трудящегося населения.
И тем не менее не приходится недооценивать полученные свидетельства роста среднего числа выживших (взрослых) детей. В определенной мере они характеризуют возможности воспроизводства населения в XIV–XV вв. По всей видимости, эти возможности были намного выше, чем это казалось до сих пор. Они-то и обеспечивали живучесть многих родов форезского дворянства даже в самые трудные времена.
Но не представляла ли демографическая организация форезской аристократии какого-либо исключения? Ряд данных свидетельствует против такого предположения. Приведем прежде всего материалы, позволяющие сопоставить естественный прирост в среде знати Фореза и Лионнэ с естественным приростом в других слоях населениях этих же географических областей.
От периода 1300–1500 гг. в Лионнэ и Форезе сохранилось относительно большое число завещаний — свыше 5 тыс. Большую часть завещателей составляют горожане, а также средние и зажиточные крестьяне. М. Т. Лорсэн проанализировала 2062 завещания представителей этих двух социальных классов, а также 343 дворянских завещания и выявила число детей, в отношении которых были сделаны те или иные завещательные распоряжения[570]. Ясно, что и в данном случае речь идет почти исключительно о выживших (взрослых) детях, уцелевших к моменту составления завещания.
Согласно подсчетам М. Т. Лорсэн, в Лионнэ и Форезе число таких детей в детных семьях уже в первой половине XV в. (1420–1460 гг.) в целом превышает среднее число детей на семью в первой половине XIV в. (1300–1340 гг.), а в 1460–1500 гг. это повышение становится более чем двукратным: среднее число детей в Форезе и Лионнэ, вместе взятых, составляет в 1460–1500 гг. около 4 против менее 2 в 1300–1340 гг. В 1460–1500 гг. 30,4 % детей крестьян и горожан входили в состав семей, где было по восемь и более детей. Одновременно сокращается доля бездетных семей: в 1300–1340 гг. она составляла около половины всех семей, в 1420–1460 гг. она уменьшилась вдвое, в 1460–1500 гг. опустилась до 20 %[571]. Только в 1340–1380 гг. средняя численность детей снизилась примерно до одного ребенка на семью (включая и детные, и бездетные семьи), но уже в конце XIV— начале XV в. (до 1410 г.) она достигает в городах Фореза от 1,3 до 2,2 ребенка[572].
Тенденция роста по-разному проявлялась в разных классах. По абсолютной величине среднее число выживших детей на семью у дворян долгое время (до 1460 г.) было примерно на единицу выше, чем у крестьян и горожан. После же 1460 г. ситуация становится обратной: среднее число детей в детных семьях завещателей из крестьян и горожан достигает 5,3, тогда как у дворян оно сокращается до 3,7[573]. Это было результатом того, что одновременно у крестьян и горожан в 2,4 раза сокращается доля бездетных семей (с 50,2 % в 1300–1340 гг. до 20,8 % в 1460–1500) и в 1,6 раза увеличивается среднее число детей на детную семью (с 3,2 до 5,3). Доля семей, имевших к моменту смерти завещателя четверо и более детей, достигла в этих классах в 1420–1460 гг. трети, а в 1460–1500 гг. стала приближаться к двум третям (59,1 %). В эти годы 87,7 % детей крестьян и горожан Фореза и Лионнэ проживали в семьях, где было четверо и более детей. Именно многодетность оказывается здесь важнейшим фактором общего демографического роста.
Высокая численность взрослых детей в дворянских семьях (особенно в Форезе), характерная почти для всего 150-летнего периода 1350–1500 гг., не представляла, как видим, чего-либо исключительного. Семейный коэффициент в Лионнэ и Форезе в середине XV в. составлял у дворян 6,2–6,4, у крестьян и горожан — 6,5, а в конце этого века — соответственно 5,7 и 7,3[574].
К сходным наблюдениям пришла А. Игуне-Надаль по генеалогическим материалам Перигора: в конце XV в. среднее число детей на детную семью достигло здесь у горожан и крестьян 4,86, средний семейный коэффициент составлял 6,86. Долю многодетных семей в Перигоре оказалось трудным исследовать конкретно и все же удалось выяснить, что доля семей с четырьмя и более выжившими детьми и после 1350 г. не опускалась ниже 16–17 %[575].
Те же завещания, а также описи позволили другой исследовательнице, М. Зернер, детально проследить состав семьи в небольшом провансальском городке Valréas в 1419–1420 гг. Это был период демографического спада, вызванный очередной чумной эпидемией. Тем не менее среднее число детей составило 2,79[576]. Автор солидаризируется с выводом Р. Ботье о том, что, если тенденция к сокращению населения в период неурожаев, эпидемий, войн проявлялась в уменьшении общего числа «очагов», то обратная тенденция после окончания таких периодов (или даже во время них) сказывалась прежде всего на увеличении средней численности «очага»[577]. Видимо, разруха и другие бедствия были особенно губительны для малых и бедных семей. Более зажиточные и крупные по размеру домохозяйства переносили их легче, при благоприятных обстоятельствах они первыми разрастались и обеспечивали естественный прирост.
Высокий семейный коэффициент и высокое среднее число детей на семью в XV в. прослеживается и для некоторых северофранцузских областей. Так, в Шампани в 1460 г. у сервов (наиболее приниженной социальной категории) приходилось в среднем на детную семью по 3,3–4 ребенка[578]. В Восточной Нормандии второй половины XV в. среднее число выживших детей было настолько значительным, что, по мнению Ги Буа, общий прирост населения был здесь существенно выше 1 % в год
