Игорь Молотов - Черная дюжина. Общество смелых
С момента этого визита судьба РНЕ круто изменилась. Веденкин быстро объяснил Александру Баркашову расклад сил в России, бесперспективность протирания штанов во всех беззубых «соборах» и вскоре познакомил его с генерал-полковником В. Ачаловым, бывшим командующим ВДВ и будущим министром обороны РФ. Генерал Ачалов, как человек военный и национально настроенный, откровенно презирал верхушку ВС с ее аульной психологией и «чемоданами компромата», справедливо считая, что в борьбе с Кремлем ставка должна быть сделана на выступление армии под знаменами парламента. РНЕ во время выступления армии отводилась роль военизированной народной дружины с полицейскими функциями. В награду при дележе будущих портфелей РНЕ должно было получить всю структуру ДОСААФ. Понятно, что условия договора не печатались и были известны крайне узкому кругу лиц.
Алексей Веденкин, якобы представлявший интересы РНЕ в штабе Ачалова, был абсолютно лишен жадности и щедро делился с организацией деньгами и связями — у нас появилась возможность закупать форму, изготавливать значки и шевроны с символикой, повысить тираж литературы и найти работу для многих членов организации, что было крайне важно в условиях разваливающейся страны. Благодаря этому организация расширилась, к тому же вместе с РНЕ из состава «Русского национального собора» вышло патриотическое движение «Русь» Александра Федорова, объединение с которым увеличило нашу численность вдвое.
С лета 1992 года началась планомерная подготовка бойцов на трех имеющихся у РНЕ базах — в поселке Мосрентген, где мы отреставрировали арендованное здание детского сада, подперев бревнами провисшие потолки и залатав прогнившие полы, в Мытищах и в Долгопрудном, где бойцы А. Федорова давно освоили залы местного стадиона. Подготовкой в Мосрентгене заведовал Владимир Макариков, мне же были поручены Мытищи, куда приезжали ребята из подмосковного Калининграда, Пушкина, Ивантеевки, Фрязина, Мытищ, северо-востока Москвы — «команды» В. Зызина и Л. К. Билевой. Общего плана подготовки не было, но вскоре, по требованию А. Веденкина, кроме политучебы и карате, в нее были включены элементы военного обучения — строевая подготовка, стрельба в арендованном тире, занятия по тактике боя в городских условиях.
«Я был в лучшем положении, чем В. Макариков или А. Федоров — за годы службы в одной из частей ГРУ в этом районе у меня появились личные знакомства в располагавшихся неподалеку бригадах ВДВ, «Вымпеле», спецназе дивизии Дзержинского, так что недостатка в инструкторах я не испытывал. Кроме офицеров моей части, это были действующие и недавно уволенные военнослужащие этих частей или присылаемые ими на тренировки сержанты и прапорщики. Из соображений безопасности и не желая проблем на службе, офицеры спецвойск приезжали на базу в «гражданке», а я представлял их просто: «Инструктор Джавдет», «Мастер Мойша» или «Партайгеноссе Шлема». Формой с нашивками и беретами всех цветов щеголяли довольные старательными учениками сержанты, их называли просто по имени, которое они говорили сами — в большинстве случаев имя оказывалось «Иван», — продолжает Сергей Рогожин.
Вскоре нашей группе Рогожина несказанно повезло: сочувствующий РНЕ коммерсант Валентин Ермаков арендовал возле станции Соколовская здание под свою фирму — отдельно стоящее строение с аудиторией, спортзалом, прилегающей территорией за бетонным забором. Работавший у Ермакова подполковник В. Болтинцев переговорил с ним, и у группы появился на выходные дни идеальный учебный центр с удобным подъездом на электричке, отсутствием вблизи жилых домов, гостиничными номерами, рядом лес, река, поле и каркас трехэтажного «недостроя». Немаловажно и то, что никого происходящее на данном объекте не интересовало, тем более что по соседним лесам бойцы «Альфы», «Вымпела» и «Витязя» штурмовали такие же недострои в таких же учебных центрах, и любой шум случайные прохожие списывали на них. В получасе ходьбы за Клязьмой (кросс 3 км!) находился военный городок, где чернорубашечникам, как военно-патриотическому клубу, предоставили полосу препятствий и учебный караульный городок.
«Просто неоценимую помощь оказал нам компаньон В. Ермакова по бизнесу Владимир Кузьменко, великолепный мастер-оружейник, занимавшийся на досуге реставрацией старинного оружия и имевший обширные доверительные связи в теневых оружейных арсеналах. Он привозил на занятия взятые в аренду у друзей пистолеты и автоматы, и мои подопечные изучали, разбирали и собирали все великолепие стреляющего мира. А Володя тихим голосом заклинателя змей называл чарующие имена изучаемых красавцев: «Хеклер и Кох, VP 70», «Вальтер-Р38», «Томми-автомат», «Узи», «Борз» — такое говно, но знать надо…» Всеобщий восторг вызывало творение неизвестного нам мастера: кавалерийский карабин Мосина, оснащенный глушителем и оптикой с лазерным наведением. Володя, увозя образцы, говорил, что ребята, получив любое незнакомое оружие, должны через пару минут быть готовы к стрельбе из него», — вспоминает Рогожин.
По его словам, к неудовольствию Александра Баркашова, сторонника традиционного карате, в спортзале на Соколовской преподавали рукопашный бой системы А. Кабанова, мастера из Ростова-на-Дону, тренировавшего спецназ Северо-Кавказского военного округа. Но система была проста, эффективна, а присылаемые Кабановым инструкторы учили ребят на совесть, и жуткий кабановский коктейль из ударов, бросков и удушений был взят за основу «рукопашки».
Кроме того, группу из 10 человек подготовил для нас мастер стиля НКВД Герман Попов, и теперь работе ножом, удавкой и пистолетом (и против них), использованию бытовых предметов в качестве оружия учили уже собственные тренеры. Эти занятия вызывали повышенный интерес: в оружие превращались куски мыла, домашние тапочки и связка ключей, ребята на тренировках вспарывали тряпичные манекены расческой и сухими веточками, скручивали «противника» зонтом и табуреткой, привязывали собственными ногами к дереву и т. д.
К весне 1993 года отношения между Кремлем и Белым домом резко обострились. Алексей Веденкин просил ускорить подготовку и резко увеличить число обучаемых бойцов. Баркашов, посмотрев тренировки, признал уровень подготовки на Соколовской лучшим, и на базу была перенесена вся боевая часть обучения. В Мосрентгене проводили лекционные занятия в рамках политучебы для вновь вступающих.
Время крайне поджимало, и было решено за лето прогнать через сокращенный курс на Соколовской всех бойцов РНЕ, включая вновь пришедших и приезжающих из регионов. Группу из 100 человек следовало обучить по расширенной программе, а из числа тех ребят, которые уже прошли курс подготовки, Сергеем Рогожиным было отобрано 30 человек, с которыми втайне от всех занимались два бывших офицера из «Вымпела». Это был наш своеобразный спецназ, об уровне подготовки которого можно судить по учениям, проведенным в августе 1993 года: изучив в дневное время объект на окраине Москвы, наши бойцы ночью проникли на него, разоружили охрану, отключив тревожную сигнализацию, и расставили в здании условные мины. Охрана, правда, была наша, из РНЕ, поэтому шума из-за нападения не было — оружие вернули, мины сняли. Но… «Вымпел» есть «Вымпел»!
Основная масса бойцов приезжала на базу вечером в пятницу и тут же приступала к учебе. В аудитории читались лекции о способах обнаружения наружного наблюдения и методах допроса, в спортзале тренировались рукопашники, в одной из комнат просматривали видеокассеты из Вьетнама, где бойцы вьетнамского спецназа тренировали наших «Альфу» и «Вымпел», кто-то уходил в ночные рейды в лес, а специально предупрежденные о недопустимости смеха люди с особо крепкими нервами шли в апартаменты к нашему коммерсу В. Ермакову. Дело было в том, что, услышав про грядущий наплыв курсантов, которых нужно было размещать и кормить, Валя тихо взвыл, но стерпел. Александр Баркашов подсластил горькую пилюлю, допустив Ермакова до аудитории.
«Валя, честно оттрубив в войсках космической связи 15 лет, по-прежнему живо тянулся к военным приключениям и, обладая незаурядной и неуемной фантазией, складывал байки о своих чудесных похождениях в сверхсекретном подразделении, подчинявшемся то начальнику ГРУ, то председателю КГБ, а то и лично генсеку. В. Болтинцев, просидевший с Валей за соседним пультом все эти 15 лет, только хохотал и уходил, едва услышав начало мемуаров, а В. Кузьменко рассказал мне, что послушать приезжали «конкретные пацаны» из щелковских бригад, уважительно называвшие Ермакова «Валька-Клоун». И вот теперь Валя летел в своих фантазиях с зашитым парашютом, затыкал уши ватой, чтоб не слышать сигнала о самоликвидации, скрывался в Сибири от преследователей-демократов и пачками ликвидировал глав марионеточных государств. Люди с особо крепкими нервами хохотали только в коридоре», — продолжает Рогожин.
