Мифы о мире мертвых: От Осириса и Хель до похищения Персефоны и «Божественной комедии» - Владимир Яковлевич Петрухин
Апокрифический рассказ связан с идеей сошествия во ад, ведь крест воспринимается в нем как вариант мирового дерева, связывающего все миры. Иисус оказывается распятым на дереве из корневой части. Значит, он должен совершить сошествие в преисподнюю, которой достигают корни мирового дерева. Крест, таким образом, оказывается для человечества символом спасения.
Первозданные Адам и Ева совершили первородный грех возле райского древа познания — христианский мессия сошел на крестное древо, чтобы искупить первородный грех. Лобное место возле Иерусалима оказывалось тем центром мира, в котором сходились все сферы мироздания, открывались пути в преисподнюю и рай: ведь разбойник, признавший в Иисусе мессию, отправился на небеса, а хуливший его — в ад.
О сошествии во ад самого Иисуса также повествует апокрифическое Евангелие Никодима. Сатана, готовивший казнь Иисуса и гвозди для распятия, уже возрадовался его смерти и отправился в преисподнюю. Он повелевал Смерти взять вновь явившегося туда. Но Смерть с ужасом признает в Иисусе того, кто отнял у нее Лазаря, воскресив его на четвертый день после смерти. Более того, Иисус явился в преисподнюю не мертвым, а живым.
Нам уже известно, что живые герои и языческие боги спускались в загробный мир (вспомним Инанну, Геракла и Орфея). Но они оказывались во власти преисподней и ее повелителей. Иисус пришел в ад как победитель смерти.
Напрасно ад велит своим служителям закрыть медные ворота и запереть железные засовы. Один из Отцов Церкви IV века Ефрем Сирин в своих гимнах воспроизводит уже знакомый нам диалог между силами преисподней и спустившимся туда божеством. Смерть вопрошает Иисуса, зачем он явился в шеол:
И если ты ищешь Адама, уходи отсюда,
ибо из-за своих прегрешений он заключен здесь:
не могут ни херувимы, ни серафимы
стать заменой ему.
Нет среди них мертвого,
Который бы отдал себя за него…
Ведь шеол поглотил его и связал его —
и это навеки!
Но этот диалог напоминает призыв стражей преисподней к Инанне лишь по форме. Рефреном христианского гимна становится благословение мессии от лица самой смерти: «Благословен победивший меня и воскресивший мертвых во славу Свою!» Завершается гимн знакомым нам сюжетом — Христос разделяет левых и правых:
умножил пагубу тем, кто ошую его[35]:
злым духам и бесам он — смущение,
сатане и смерти — страдание,
греху и шеолу — плач.
А тем, кто одесную[36],
вернулась ныне радость.
В Евангелии Никодима плененные адом святые во главе с библейским царем Давидом и пророком Исаией велят отпереть ворота. Запоры не выдержали пришествия мессии — ослепительный свет проник в вечный мрак преисподней, когда затмение распростерло тьму над Голгофой.
Сам ад обращается к Сатане — Вельзевулу — с упреками: как посмел он, безумный, убить Бога? Сатана потерял через крестное древо то, что обрел через искушение Адама и Евы у райского древа. В соответствии с древней юридической традицией ад попрекает Сатану: как мог он осмелиться на казнь невинного? Теперь сам Сатана должен занять свое место в преисподней.
Согласно христианской традиции Христос перехитрил Сатану, приняв добровольную крестную смерть. Дьявол проглотил «наживку», в утробе ада оказался «небесный хлеб», который тот не в состоянии был переварить. Значит, преисподняя должна была извергнуть всех тех, кто находился там, как библейский кит изверг пророка Иону, которого проглотил. Так говорится в гимне Ефрема Сирина.
Древняя символика смерти как инициации, поглощения умершего чудовищем-преисподней в христианской традиции перевернута. Преисподняя в состоянии поглотить лишь грешника. В диалогах Григория Великого рассказывается, как некоего умирающего хулителя веры окружили монахи и стали молиться за его душу. Однако он попросил их прекратить молитвы, ставшие для него пыткой, ибо адское чудовище, которое пыталось его поглотить, давилось из-за молитв. В «Видении Тнугдала» говорится о грешниках, которых пожирало чудище с железным клювом. Они переваривались в его желудке и извергались в виде испражнений, вновь возвращаясь к жизни в аду.
Смерть не может переварить и усвоить умирающего мессию: он уготовлен не к преисподней, а к вечной жизни. В этом ему помогает евхаристия — христианское причастие жертвенному телу и крови Спасителя. Эта интерпретация победы Христа над Смертью близка уже знакомому нам традиционному фольклорному сюжету, в котором смерть заманивают в ловушку.
Иисус отдает Сатану во власть ада «взамен Адама и сынов его, праведных Моих», свидетельствует
