Последний бой чешского льва. Политический кризис в Чехии в первой четверти XVII и начало Тридцатилетней войны - Александр Станиславович Левченков
Вместе с тем, в Моравии, самой населенной и богатой из земель Чешской короны после Богемии, в течение долгого времени ни одна из воюющих сторон не могла добиться решительного перевеса. Маркграфство являлась исключительно важным потенциальным союзником для Богемии не только из-за стратегически важного географического положения (неудобства отсутствия контроля над ее территорией уже сказались в начале осени 1618 г., во время похода Букуа), большого людского, военного потенциала. От позиции Моравии во многом зависело поведение объединенных с ней в конфедерацию австрийских и венгерских сословий.
Кроме того, важен был и психологический фактор участия или неучастия в восстании одной из крупнейших частей королевства для самих чехов, силезцев и лужичан. Нейтралитет маркграфства в войне оказывался в большей степени на руку Габсбургам. Поэтому в Моравии развернулась наиболее напряженная по своему накалу политическая борьба.
Восставшие изначально могли рассчитывать на поддержку значительной части моравского общества. Прочешски настроенных мораван возглавлял Ладислав Велен из Жеротина. Основой для симпатий этой части моравского общества, помимо осознания культурной общности и схожести политических целей, были тесные экономические (поместья на территории обеих земель) и личные связи (браки), существовавшие между многими чешскими и моравскими семьями. В частности, Ладислав Велен из Жеротина с 1616 г. был женат вторым браком на племяннице Индржиха Матиаша Турна. Однако его группировка не была достаточно сильна, чтобы самостоятельно совершить переворот и присоединиться к Богемии.
Решающее влияние на позицию маркграфства в начале восстания оказал глава моравских сословий Карл Старший из Жеротина, в руках которого долгое время находились бразды управления политикой Моравии. Во время восстания он проявил себя как последовательный противник вооруженной борьбы с императорской властью. Во-первых, по мнению Жеротина, моравские сословия добились достаточно больших привилегий при Рудольфе II в 1608–1609 гг., а защищать их можно было мирными средствами. Во-вторых, он был убежден, что восставшие не смогут одержать победу при характерном для тех лет раскладе сил на международной арене. Сыграла свою роль и обида на чехов, неоднократно подчеркивавших свое привилегированное положение в составе королевства. Тем временем маркграфство само играло ключевую роль в союзе с венграми и австрийцами и, по мнению Жеротина, могло претендовать на равноправные отношения с Богемией. Все эти факторы в той или иной степени оказали влияние на проводимую им политику. Правда, Жеротин старался воздерживаться от поддержки Габсбургов войсками и деньгами, ограничиваясь функциями миротворца. Возможно, он понимал, что поражение восставших серьезно укрепит власть династии в королевстве и предоставит Вене дополнительные ресурсы, с помощью которых она уменьшит свою зависимость от налогов, собираемых в других частях обширной державы, и сможет проводить политику, направленную на дальнейшее ограничение сословных привилегий. Кроме того, при всем желании ему было бы тяжело заставить моравские сословия, тесно связанные с чехами столетиями совместного проживания и кровными узами, вступить с ними в войну.
Выступая в качестве посредника между императором и восставшими, Жеротин исходил не только из собственного желания предотвратить войну, но и из наблюдаемых им настроений среди как протестантов, так и католиков. Во всяком случае, летом 1618 г. земский гетман убежденно говорил о возможности мирного решения конфликта, считая, что ситуация как в Богемии, так и в соседних землях благоприятствует переговорам[279]. Определенные основания для этого у него, конечно, были. Жеротин, получая подробную информацию о развитии восстания, отлично знал, что многие представители протестантских сословий Богемии с большей охотой поддержали бы мирные механизмы разрешения кризиса, что за возможность переговоров с императором постоянно высказывалась даже директория, что к мирному разрешению конфликта стремилась часть чешской католической шляхты. Гетман был информирован также о благоприятной по отношению к переговорному процессу позиции ряда высокопоставленных представителей правящей элиты в Вене. В частности, летом 1618 г., судя по переписке, он был уверен, что к переговорам с восставшими склонялся брат Матиаса эрцгерцог Максимилиан[280].
Вскоре после дефенестрации Жеротин направился в Вену, чтобы узнать о господствующих там настроениях и предложить императорскому двору свои услуги по посреднической деятельности. Однако он сразу же попал в тяжелое положение, поскольку Габсбурги требовали от гетмана и всех моравских сословий более активной поддержки в борьбе с восставшими. В начале августа Фердинанд Штирийский лично прибыл на сейм моравских сословий в Брно, где передал депутатам требование императора о предоставлении прохода для императорской армии через территорию маркграфства, а также о переходе моравских полков под командование имперских генералов[281]. Моравские сословия проигнорировали эти требования. Однако в своем ответе императору в конце августа они выражали готовность попытаться убедить Силезию и Лужицы не помогать чехам в войне и стремиться к установлению мира в королевстве[282].
Свои обещания Моравия сдержала, сохраняя нейтралитет. В частности, сословия маркграфства ответили отказом на июньское предложение чешского сейма о совместной борьбе. Мораване заявили, что не считают чешское восстание справедливым и полагают, что Богемия в войне с императором неминуемо потерпит поражение[283]. Мало того, моравские сословия даже заявили о намерении предложить вернувшемуся с коронации в Венгрии Фердинанду Штирийскому чешскую корону[284]. В августовском послании восставшим мораване объясняли свое нежелание поддерживать Богемию еще и тем, что затеянный чехами мятеж был организован без согласования с сословиями маркграфства[285]. С одной стороны, здесь содержался намек на события 1607–1608 гг., когда чехи в схожей ситуации не помогли мораванам. С другой стороны, моравские сословия вновь поднимали вопрос о равноправии всех земель, входящих в королевство, демонстрируя свое право принимать самостоятельные решения.
Уже в июне 1618 г. мораване сформировали три полных полка для защиты своих земель. Эти полки не использовались в боевых действиях, однако являлись определенной гарантией того, что ни одна из воюющих сторон не сможет беспрепятственно вторгаться на территорию маркграфства. Тем временем Гагсбурги старались упрочить свои позиции в Моравии. С этой целью по инициативе кардинала Франца Дитрихштейна в конце июня 1618 г. началась вербовка и вооружение одной тысячи аркебузиров и ста кавалеристов специально для защиты Моравии от восставших[286]. Одновременно Матиас начал переговоры с Жеротином о предоставлении императорским войскам права прохода через моравские земли. Переговоры закончились успешно, и сейм маркграфства согласился выполнить требование императора[287]. Это стало очень серьезным ударом по надеждам Праги на помощь Моравии.
В
