Игорь Молотов - Черная дюжина. Общество смелых

Раз уж о мистике заговорил, то нужно сказать, что это было очень важной чертой «Памяти». Даже не чертой, а качеством.

Хочу сказать, что сейчас ни одна православная или монархическая организация не обладает тем мистическим качеством, которое было у «Памяти». Но я это вынес и воссоздал в РНЕ, ибо без мистического осмысления происходящего не может быть вероисповедального понимания. Пожалуй, это то, чего не хватает и нынешней «Памяти».

Именно мистический православный дух, разумеется, делает и людей, и организацию притягательными для других. Этот дух особенно чувствуют люди в наше прагматичное время, и чем дальше, тем больше. У Васильева, конечно, все это было, и собирались люди соответствующие. Кстати, еще раз о двух расколах, в большинстве случаев они не могли вписаться в мистическое состояние «Памяти». Как сейчас принято говорить, им было некомфортно.

— Да монархизм канул в Лету. Ну куда… Балы, офицерье… только фашистский режим.

— Совершенно однозначно, именно «Память» создала РНЕ, по большому счету. Я просто развил еще в большей степени то особенное, что притягивало и чем была особенна «Память». Но ради правды нужно сказать: «Память» прорубила проход для всех последующих национальных организаций. Во всех отношениях прорубила. Но они засранцы, даже добрым словом не вспомнят. А ведь не могут по качеству даже на четверть достать до «Памяти».

По большому счету родоначальником всего национал-патриотического, всех нынешних организаций был Васильев. Я-то вижу и знаю.

…В начале 2014 года было объявлено о стратегическом союзе Национально-патриотического фронта «Память» и РНЕ Баркашова. Забегая вперед, следует отметить, что и РНЕ, и «Память» отправили сотни добровольцев на гражданскую войну на Украине. В составе соединений «Русского национального единства» также был сводный отряд «памятников».

Глава 10. «Московский комсомолец» взят

Когда правые надевают форму, левые начинают визжать.

13 октября 1992 года бойцы Национально-патриотического фронта «Память» вошли в редакцию «Московского комсомольца». Нейтрализовав охрану, поднялись в кабинет главного редактора Павла Гусева, где перед взволнованной редколлегией и журналистами прочитали ультиматум. Эта акция стала одним из самых громких политических выступлений начала 90-х годов. Взбешенный Ельцин собрал Совет безопасности, потребовав разобраться с фашистскими молодчиками из фронта «Память». Такой дерзкой вылазки не ожидал никто. Политические группы действовали в рамках устоявшихся норм, а тут чернорубашечники захватывают одну из главных российских газет. Николай Детков, зачитавший ультиматум, был брошен за решетку. Таким образом власть отомстила «Памяти» за дерзость. А в ответ на мирную акцию Деткова и других русских патриотов «Московский комсомолец» развернул шумную пропагандистскую кампанию с целью дискредитации русского патриотического движения.

Газета «Московский комсомолец» — своеобразное издание, работающее в стиле желтой прессы. Патриоты же давно невзлюбили газету, считая, что на ее страницах поливают обильным сарказмом православие, историю и государство.

Основные претензии, предъявляемые «МК», были отображены в ультиматуме, с которым и явились члены «Памяти»:

«Наша цель визита сюда: выразить общественный протест против ряда статей, напечатанных в «Московском комсомольце». Имеются в виду следующие статьи: «Готовьтесь, господа либералы», «Патриоты всей страны», «Как Иваны родство вспомнили», «Толстопуз вышел на тропу войны», «Я пришел лишить вас слова», «С днем рождения, Дм. Дм.», «Лидера «Памяти» приглашают в еврейский университет», а также еще целый ряд подобного рода статей, в том числе и последняя статья по поводу годовщины «убиенного жидами» Игоря Талькова.

Нас возмущают подобного рода статьи своими клеветническими измышлениями в адрес Дмитрия Васильева, Игоря Талькова, Николая II, православия, русской истории, русского государства, всей русской нации. Данные статьи нанесли нам моральный ущерб, национальное притеснение, ущемление наших общественно-политических взглядов, оскорбления чувства верующих и русского национального достоинства.

Мы неоднократно обращались в правоохранительные органы с целью пресечь подобного рода заявления, а также призывы к насилию и расправе над членами НПФ «Память», но ни на один из наших документов и писем удовлетворительного ответа не получили. Поэтому мы, действуя на основании закона, решили прийти в редакцию «МК» и требуем:

1. Назвать фамилии авторов вышеперечисленных статей.

2. Их печатного извинения, извинения ответственного за рубрику, извинения ответственных за выпуск, извинения главного редактора.

3. Публикации опровержения на все вышеперечисленные статьи в размере их первоначального напечатания или предоставления нам самим составить опровержение в размере всех вместе взятых вышеперечисленных статей и его немедленного опубликования.

Срок для удовлетворительного ответа — три дня (13 октября, включительно). В случае отрицательного решения нашего вопроса, мы заявляем, что все мирные средства воздействия на «МК» нами исчерпаны, и мы вынуждены будем прибегнуть к методам более действенным на патологически больных людей».

Одним из главных участников той акции являлся Александр Поткин (Белов), адъютант Дмитрия Васильева. Мы встретились с ним в одном из московских кафе, где он вспомнил подробности того дня.

— Как пришла идея с «МК»?

— 3–4-го числа в Театре киноактера состоялся Всероссийский съезд правых сил. Основным организатором мероприятия выступила «Память», кроме нее, приняли участие представители Монархического центра, РПЦ, РПЦЗ, представители Сербской радикальной партии Шешеля, Осипов из Союза христианского возрождения и казаки. Как раз прошел приблизительно год со дня смерти Игоря Талькова. Известно, что отношения «Памяти» с ним были достаточно близкие, брат его Владимир неоднократно посещал Васильева после смерти Игоря. Ведь «Память» проводила свое расследование. И 4-го числа, в годовщину убийства Талькова, состоялось шествие, не требующее разрешения. Колонна в количестве пятисот человек в форме с знаменами прошествовала до Ваганьковского кладбища на могилу музыканта. На следующий день в «Московском комсомольце» вышла маленькая публикация о том, что в годовщину убийства Талькова пришли люди из «Памяти», после них на могиле лежали всякие окурки, мусор, ползали мухи. Такое вот издевательское, ироническое отношение к памяти русского патриота, друга «Памяти» и просто хорошего человека. Многие были возмущены, и я в том числе. Я предложил посетить редакцию «МК» и предъявить некий ультиматум. И тут Васильев мне предложил написать текст ультиматума, несмотря на то что я был еще совсем юным человеком. Я его написал, набрал текст на печатной машинке, которая стояла у него в приемной. 5-го числа собрался штаб, приехал Туманов. Было принято решение объявить сбор и назначить ответственного. Ответственным, насколько я помню, должен был быть начальник штаба Шинкарев. А я должен был узнать, как пройти в редакцию «МК», которая находилась на четвертом этаже (там еще находилась редакция «Московской правды»). Охранял здание «Русский легион», нанятый службой безопасности района Пресненский. Я приехал туда, посмотрел, что к чему, как оформляют пропуска, и понял, что проще всего получить пропуска в рекламный отдел, потому что там не нужно ни с кем договариваться, а просто сказать, что хочешь разместить объявление. Мы вместе с моим товарищем взяли два или три пропуска.

Перед поездкой я сам изготовил листовку, маленьким тиражом, провокационного содержания и расклеил ее у «МК». Разумеется, «Память» не подтверждала, что это относится к нам. Листовка действительно была дерзкой и задумана для скандала: текст антисемитского содержания и нарисован сапог со свастикой, который давит символ «Московского комсомольца», стилизованный под звезду Давида, и всякие ужасные призывы. Эта листовка на следующий день была напечатана всеми изданиями мира. То есть откровенный антисемитизм был воспринят «на ура» либеральной мировой общественностью. В кавычках, конечно, — вспоминает Поткин.

Сделаю небольшое отступление. В разговоре с корреспондентом «Коммерсанта» Александр Поткин заявлял:

«По поводу появления утром этого дня на стенах издательства «Московская правда» листовок с изображением сапога со свастикой на каблуке, наступающего на «МК», г-н Поткин сказал, что это дело рук «Национал-социалистического движения арийского порядка». «А мы отнюдь не нацисты. Мы — русские фашисты», — миролюбиво добавил он».

— Я вернулся в штаб, — продолжает Александр, — только вот начальника штаба Шинкарева там не оказалось: заболел или еще что-то. Естественно, возник вопрос: кто будет зачитывать ультиматум? Я отдал эту бумагу Николаю Деткову. Часть людей поехали своим ходом, часть на автомобилях, конкретно: отец Олег Стеняев, Ярослав Конча, Сергей Туманов, Алексей Аверьянов, братья Савушкины, которые впоследствии возглавили дружину им. Александра Невского, Виктор Кривкин… Группа у нас получилась внушительная — человек тридцать или даже сорок. Приехали чуть пораньше, зашли в фойе издательства «Московской правды», подошли к первому охраннику. Я сказал ребятам, кто шел первым и последним, взять эти удостоверения и показать ему. Мол, у всех они есть, и не надо устраивать панику. Для верности двое бойцов остались с ним и отключили телефон, перерезав провод. На втором этаже было еще двое людей из охраны, которые пытались сказать что-то более существенное, но потом притихли. Таким образом, мы вполне спокойно зашли в редакцию. Собственно говоря, наша задача была только зачитать ультиматум, но все почему-то захотели поговорить, и помимо ультиматума начались такие нравоучения. Выступил отец Олег Стеняев, Владимир Прокофьев, Сергей Туманов, Николай Детков. А Детков после прочтения ультиматума еще и отвесил легкого подзатыльника Гусеву, при этом все это снималось оператором российского телевидения Евгением Галкиным. В общем, безобидная акция. Отход не был продуман, и поэтому, когда все уходили. Детков остался. Один из сотрудников редакции подбежал к нему со словами: «Дай-ка я тебя сейчас сам приглажу». Туманов его оттеснил, но он успел незаметно сорвать государственный герб Российской империи — двуглавого орла. После этого все вышли и разъехались. Какой-то фотограф пытался снимать меня и Алексея Аверьянова, мы в мягкой форме, но достаточно решительно объяснили, что не надо этого делать.