Гудбай, Восточная Европа! - Якуб Микановски
Именно в Темешваре, переименованном в Тимишоару после вхождения в состав независимой Румынии после Первой мировой войны, мешанина обрела свою форму. По словам Виктора Нойманна, ведущего историка города, Тимишоара представляла собой настоящий плавильный котел, место бесчисленных смешанных браков, где разговоры постоянно переходили с одного языка на другой, иногда в пределах одного предложения. Ощущение межкультурной гармонии, царившее в победные дни империи Габсбургов, сохранялось на протяжении всего межвоенного периода. Это можно было увидеть в космополитическом оркестре Тимишоары, ее многочисленных трехъязычных газетах и, прежде всего, в ее несравненной футбольной команде – триумфаторе Ripensia FC.
В 1930-х годах «Рипенсия» справедливо носила статус величайшего футбольного клуба Румынии. Его игроки неоднократно выигрывали национальный чемпионат, команда стала звездой на европейской арене, настоящим символом. В то время, когда футбольные клубы, как правило, разделялись по религиозному и национальному признаку, в состав «Рипенсии» входили игроки немецкого, румынского, венгерского, еврейского и сербского происхождения. Во время матчей они работали слаженно, как единое динамичное целое. По словам Нойманна, даже семьдесят лет спустя успех тогдашней «Рипенсии» служил большим стимулом для клуба. Триумф «Рипенсии» стал сигналом для остальной Румынии об энергичности города, его «духе сотрудничества» и «унаследованных миролюбивых ценностях», которые лежали в основе этой совместной работы.
Легко впасть в ностальгию, обсуждая разнообразие Восточной Европы до мировых войн, и романтизировать ее многообразие языков, вер и культур как потерянный Эдем. Но «плавильные котлы», подобные Тимишоаре, были редкостью. Гораздо более распространенной была ситуация, сложившаяся в Черновицах, где, хотя люди и жили бок о бок, спортивные команды оставались разделенными строго по этническому признаку: у немцев, украинцев, румын и поляков были свои собственные команды. У евреев их было две: одна сионистская («Маккаби») и одна – нет («Хакоах»).
Болельщики главного немецкого клуба «Турнфатер Ян» были откровенными антисемитами, да и целом все эти клубы не особенно нравились друг другу Действительно, по словам одного летописца спортивной истории Черновица, к 1920-м годам все команды были вовлечены в «запутанную вражду», которая продолжалась до конца десятилетия. Иногда напряженность перерастала в открытое насилие. В 1926 году болельщики спортивного клуба «Турнфатер Ян» чуть не устроили настоящий бунт, когда «Хакоах», казалось, вот-вот обыграет их в полуфинальном матче Кубка лиги. Они выбежали на поле, судья приостановил игру.
Когда игроки вернулись после перерыва, они обнаружили, что поле превратилось в лунный пейзаж, полный воронок и ям от кирки. Последующее полицейское расследование показало, что инженер с близлежащего завода отправил четырех своих рабочих уничтожить поле, чтобы не допустить евреев к финалу.
Запутанные распри, подобные тем, которые омрачали деятельность Спортивной ассоциации Черновица, случались в Восточной Европе часто. В большинстве мест правила сегментация, а не интеграция. В мирное время сегментация могла проявляться в духе здорового соперничества. В небольших городах словацкого Спиша, где преобладали немцы, у немцев, евреев, словаков и венгров были свои футбольные, теннисные и хоккейные клубы. Однако стрельба по мишеням – возможно, потому, что это был индивидуальный вид спорта, – как правило, объединяла игроков. В Сараево дух соперничества был направлен на музыкальное исполнение. К 1905 году все основные этнические группы города имели собственные хоровые общества. Сербская Sloga, хорватская Trebević и еврейская сефардская, ладиноязычная (и поющая) La Lira – все они пытались превзойти друг друга в организации городских концертов. Боснийская мусульманская организация «Эль-Камера», изначально ассоциация велосипедистов и гимнастов, выступала в качестве вокальной группы и организовывала концерты, а с еще большим энтузиазмом – забеги.
Такое разделение по этническому признаку было характерно не только для добровольных ассоциаций и клубов по всей Восточной Европе. Сами города часто были сегментированы, четко разделены на кварталы в соответствии с языком и религией. В Битоле, в нынешней Северной Македонии, мусульмане жили на одной стороне города, христиане – на другой, в то время как евреи (говорящие на сефардском и ладинском языках) жили на противоположном берегу реки. В Эльбасане, Албания, население жило тремя концентрическими кругами: албанцы-христиане находились в центре, окруженные кольцом албанцев-мусульман и внешним кольцом влахов-христиан.
Двинск (ныне Даугавпилс), речной порт в Восточной Латвии, аналогичным образом разделился на внутренний город и пригороды. Центральный город принадлежал немцам, русским и полякам. На окраинах жили старообрядцы – русские, порвавшие с официальной православной церковью, евреи и цыгане, некоторые из них работали вместе в качестве borisniks – посредников при продаже украденных лошадей. Латыши, то есть крестьяне, говорящие по-латышски, жили исключительно в сельской местности и приезжали в город только для того, чтобы продавать продукты на рынке.
Это разнообразие имело фрактальный характер, поскольку модели разделения, которые структурировали целые провинции, вновь появились на уровне городов. Около 1900 года в маленьком городке Хвиздец (польский Гвидзец), известном своей великолепно расписанной деревянной синагогой, ныне утраченной (сейчас в музее Полин в Варшаве проводится реконструкция), проживало около 2400 человек.
Они были разделены на четыре совершенно отдельных района, по одному для украинцев, поляков, немцев и евреев.
Время от времени путешественник по Восточной Европе обнаруживал, что люди живут вместе, но порознь. Классовые барьеры, обычно усиливаемые различиями в вере и языке, работали сообща, создавая модели включения и исключения, которые доходили до самой маленькой деревни и воплощались там. Около 1900 года в Вербовцах, крошечной деревушке недалеко от Хвиздеца на юго-западе Украины, проживало около 150 семей. Четыре из них были еврейскими, остальные украинскими. Все украинцы были крестьянами-земледельцами и жили в грубо построенных хижинах, крытых соломой. Евреи владели единственным магазином Вербовцев, на самом деле всего лишь парой рыночных лотков, а также небольшой таверной, арендованной у дворянина, которому принадлежала деревня. Этот дворянин был поляком и католиком. Он жил немного за пределами самих Вербовцев, в усадьбе на вершине одного из двух холмов рядом с деревней. Православная церковь, которой покровительствовали его украинские арендаторы, стояла на вершине другого холма.
В Вербовцах, крошечной деревушке, расстояние между крытыми соломой хижинами на равнине и господским домом на холме казалось довольно внушительным. По словам Александра Гранаха, который вырос в Вербовцах, а потом уехал и сделал карьеру актера на берлинской сцене, дом поляков с белыми стенами и цветочными клумбами
