Истории города Бостона - Леонид Спивак
Некогда бездомная проповедница, вызывавшая поначалу лишь жалость и насмешки, превратилась в боговдохновенную врачевательницу, «Жанну Д’Арк нового учения». Ее страстная вера, напор ее философии были заразительны для тысяч и тысяч – в гигантских аудиториях «Духовная мать» давала больным и отчаявшимся новые жизненные силы.
Христианская Наука Мэри Бейкер порождала у приверженцев уверенность в том, что обычные люди могут излечивать себя от дисгармоний и управлять своей жизнью и здоровьем. «Исцеление духом», направленное против академической медицины, говорило страждущему, что сама природа – тот мудрый «внутренний врач», которого каждый с рождения носит в себе. «Христос излечивал больных, но не зельями и не лекарствами». Через Веру можно воспрять душой, собрать воедино свою волю и целостность своего существа и побороть то, что «ошибочно именуют болезнью».
В первый день 1877 года Мэри Бейкер в третий раз вышла замуж за одного из своих учеников, Аза Эдди, который был моложе ее на одиннадцать лет. Но вскоре выяснилось, что у Мэри был другой во всех отношениях любимый ученик Гарри Споффорд, по слухам – соавтор книги «Наука и здоровье». Уязвленный в своей гордыне, он покинул «круг смиренных» и открыл собственную клинику.
На голову «отступника» посыпались многочисленные проклятия. Более того, в американский суд – через двести лет после приснопамятной массачусетской «охоты на ведьм» – вновь поступило дело по обвинению в колдовстве. Мэри Бейкер не просто предала анафеме одного из бывших апостолов ее веры; она обвинила его в сатанинском влиянии. Изумленный судья только поднимал брови, слушая о телепатическом «зловредном животном магнетизме» Споффорда. История, похожая на провинциальный мещанский водевиль, дала местным газетчикам возможность поведать о новых похождениях предприимчивой и скандальной дамы преклонных лет.
Годы бостонского «подвижничества» Мэри Бейкер превратили метафизическое учение о нематериальности мира в одно из самых доходных в материальном смысле предприятий. Возникла целая индустрия на службе Христианской Науки: книги, брошюры, «аутентичные фотографии» Бейкер-Эдди по цене пять долларов за штуку, столовое серебро с изображением целительницы. Верные ученики собрали по подписке средства на возведение «Материнской церкви» (Mother Church) – впервые со времен падения Рима в христианском мире возводилось святилище, посвященное живому человеку. «Возлюбленной нашей наставнице» – было высечено на фронтоне; внутри храма красовались изречения из двух священных книг – Библии и канонизированной «Науки и здоровья».
Обладавшая магической силой притягивать души и облегчать страдания, «вестница исцеляющего духа Божьего» не сумела, однако, спасти собственного мужа от хронической болезни сердца. Брак продлился лишь восемь лет. Но даже в смерти Азы Эдди были повинны, по словам вдовы, не слабость его кровеносных сосудов и сердечной мышцы, а особый «духовный яд», насылаемый врагами.
Ко всеобщему изумлению в почтенном возрасте семидесяти лет Мэри Бейкер-Эдди усыновляет некоего врача, сорокалетнего доктора Фостера, который отныне, в честь своей новой матери, именует себя Фостер-Эдди. Впрочем, спустя короткое время наследник ее королевства веры оказался слишком подвержен влиянию материального мира – он тайно сошелся с молодой женщиной. Стареющая вдова признается в одном из своих писем: «Я одна в мире, как одинокая звезда».
Между тем успех учения, зародившегося тридцать лет назад в убогой чердачной каморке, давно перешагнул границы Соединенных Штатов. Отделения Церкви Христианской науки возникают в Канаде, Австралии и Европе, подвижники разносят слова «спасительницы во всех бедствиях телесных и душевных» в самые отдаленные концы мира. Ей не хватает только одного – поднять до небес торжество своей идеи.
В 1902 году Мэри Бейкер-Эдди повелевает собрать немыслимую по тем временам шестизначную сумму на строительство нового храма. Но теперь для «бостонской волшебницы» не существует ничего невыполнимого: за три месяца преданная паства собрала два миллиона долларов, и тысячи рабочих приступили к возведению собора.
Стефан Цвейг, самый известный биограф Мэри Бейкер, писал: «Исполинский храм из белоснежного мрамора вознесся своим светозарным куполом не только над маленькой, как-то разом поблекшей «Материнской церковью», но и над всеми соседними зданиями и даже башнями города – красивейшее из зданий Бостона в ту пору и, несомненно, одно из самых величественных и в новейшие времена, и прежде всего замечательное как памятник духовной энергии, ибо создавалось оно волей одной-единственной женщины на восемьдесят пятом году ее жизни… Со времен Елизаветы Английской и Екатерины II ни одна женщина не удостаивалась такого мирового триумфа, ни одна из них не воздвигла владычеству своему на земле столь зримого памятника, как Мэри Бейкер-Эдди, королева своей волей, владычица собственной державы… Затмивший своим куполом все другие здания собор-базилика в Бостоне, – какая другая женщина на земле за последние сто лет сумела стяжать себе, двумя дряхлыми руками, такую наполеоновскую мощь?»
Столь грандиозного торжества не переживал еще старый город. Верующие прибыли на освящение храма со всех концов мира. Так как собор вмещал «только» пять тысяч молящихся, обряд повторили шесть раз, чтобы все паломники смогли принять участие в церемонии открытия. Но странный факт: в день своего наивысшего торжества Мэри Бейкер не появилась в собственном беломраморном пантеоне.
Дом Мэри Бейкер в Ньютоне, пригороде Бостоне
Для корреспондентов ведущих американских газет личность «бостонской волшебницы» давно уже стала излюбленной темой. Редакторы выкладывали бешеные деньги за любые пикантные подробности из жизни «великой целительницы». Был разыскан и предъявлен миру взрослый сын «святой Мэри». Как черт из табакерки, появился ловкий адвокат, предложивший «брошенному дитя» восстановить справедливость в виде круглой суммы со счета матери. К тому же поползли слухи, что состарившаяся затворница Мэри Бейкер уже давно не управляет делами своей церкви, и от ее имени орудует кучка приближенных. Чтобы спасти меркнущий ореол святости, были немедленно заключены два юридических контракта – и Джордж Гловер, ее родной сын, и приемный сын доктор Фостер отказались от претензий к матери за приличное вознаграждение.
Жаждавшая признания и популярности, Мэри Бейкер на исходе своих лет хотела одного – чтобы ее оставили в покое. Страстно отрицавшая старость и болезни, она желала укрыть от посторонних взоров свою физическую немощь. Мэри приобрела обширный особняк в богатом бостонском пригороде Честнат-Хилл, подальше от мирской суеты. В правлении железной дороги заказали
