Евгений Спицын - Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв.

• многоженством славян в дохристианскую эпоху и т.д.

На базе таких близлежащих соседских общин, занимавших, как правило, компактную территорию в определенном бассейне рек и озер, и возникали восточнославянские племена, которые затем объединялись в союзы племен.

2) Что касается так называемой эпохи «военной демократии», о существовании которой впервые заявил известный американский этнограф и историк Л. Морган, то здесь тоже наблюдается большая разноголосица мнений. Хотя большинство современных авторов согласны с тем, что эпоха «военной демократии» — это горизонтально организованная политическая структура, в которой сосуществуют три равноправных органа управления: народное собрание или собрание воинов, совет старейшин и вождь. Эта первичная форма политогенеза, т.е. образования государства, вероятнее всего, возникла в процессе слияния нескольких родственных восточнославянских племен в более крупные племенные союзы-княжения.

Одни историки (С. Юшков, П. Третьяков, А. Кузьмин, М. Свердлов) утверждали, что эти племенные союзы уже представляли собой ранние государственные образования восточных славян, которые сложились раньше вокняжения каких-либо династий. Поэтому в этих племенных союзах, которые в византийских источниках именовались «славиниями», государственная власть еще не приобрела политического статуса и носила потестарный (бесклассовый) характер, который базировался на нормах обычного права и личном авторитете вождя.

Другие историки (Б. Рыбаков, В. Мавродин, И. Фроянов, А. Горский) полагали, что эти племенные княжения были переходными политическими формами «эпохи военной демократии от последних этапов первобытнообщинного строя к первым этапам нового классового строя», когда родовой строй достиг своего апогея. Академик Б.А. Рыбаков выдвинул гипотезу, что в условиях внешней угрозы, исходившей от хазар, под эгидой полян сложился «союз союзов», в состав которого вошли северяне, волыняне, дулебы и хорваты.

Наконец, оппоненты и тех, и других (А. Дворниченко, Н. Крадин, Е. Пчелов) полагают, что все эти «племенные союзы» и «союзы союзов» не более чем научная фикция, поскольку на смену «военной демократии» неизбежно приходит еще одна, более сложная и уже иерархическая форма управления, которую они именуют «вождеством», где власть вождя (князя), сохраняя прежний выборный характер, постепенно приобретает клановый теократический характер и возвышается над двумя другими органами управления — народным вече и советом старейшин. Именно на базе этих «вождеств», где уже существует социальное и имущественное неравенство, но пока отсутствует легальный аппарат насилия и принуждения, и возникает полноценное «дружинное государство». Правда, в трактовке этих ученых мужей Древнерусское «дружинное государство», возникшее в землях восточных славян, отдает сильным «норманнским душком».

Вероятнее всего, именно такие восточнославянские племенные союзы, где уже сложились самостоятельные княжения, и были упомянуты легендарным летописцем в «Повести временных лет» (ПВЛ) — поляне, северяне, древляне, волыняне, кривичи, радимичи, дреговичи, вятичи, ильменские словене и другие. Надо подчеркнуть тот поразительный факт, впервые подмеченный профессором А.Г. Кузьминым, что в самой ПВЛ были детально описаны обычаи полян в сопоставлении с другими славянскими племенами, где весьма точно отразились разные истоки этих племенных образований. Причем эти различия касались практически всех этнообразующих признаков.

В частности, у полян была большая семья с характерной для нее иерархией «старших» и «младших» членов семьи, а соседние славянские племена жили малыми семьями в небольших полуземлянках. У полян был моногамный и покупной брак, а у других славян — брака, в смысле традиционной коммерческой сделки, не существовало и молодые на «игрищах между селами» договаривались сами между собой. У всех славян допускалось многоженство. Не менее значимы были различия и в способах погребения полян и славян. У всех славянских племен было трупосожжение, а у полян — трупоположение, и могильники этого типа были открыты как в самом Киеве, так и в прилегающих к нему районах. А разные способы погребений означали и разную систему верований, и разное представление о загробном мире, и разные представления о мироздании в целом. Самое примечательное заключалось в том, что ближайшие аналогии специфическим обычаям полян находились на территории Моравии и Баварии, откуда, вероятнее всего, они как раз и пришли в Среднее Поднепровье.

По мнению всех советских и ряда русских (А. Пресняков, С. Платонов) историков, основой хозяйственной жизни восточных славян являлось пашенное земледелие, которое развивалось экстенсивным путем за счет освоения новых территорий. Данное утверждение имеет принципиально важное значение, поскольку в русской (в том числе марксистской) исторической науке начала прошлого столетия (Е. Шмурло, Н. Рожков, М. Покровский) существовало предвзятое представление, что древние славяне вели кочевой образ жизни и в их хозяйственном укладе главенствующую роль играли скотоводство, а также лесные и речные промыслы.

По природно-климатическим условиям территория Древней Руси делилась на две зоны: лесостепную (на юге) и лесную (на севере). В лесостепи, где земли были мягче и плодороднее, господствующей формой земледелия был перелог, и здесь в основном пахали плугом. В лесной, менее пригодной зоне господствовала подсечно-огневая система земледелия, а в качестве основных орудий труда использовали соху или рало. Ряд современных авторов (А. Сахаров, М. Свердлов) говорит о том, что уже в VII—VIII в. н.э. подсечное земледелие у восточных славян стало интенсивно вытесняться двух- или трехпольной системой земледелия. Эта точка зрения пока не находит достоверного подтверждения в источниках и остается предметом научной дискуссии. Как верно отмечали некоторые историки (С. Соловьев, Л. Милов, Н. Павленко), значительная часть восточнославянских земель находилась в зоне рискованного земледелия, поэтому уровень урожайности всех зерновых культур целиком зависел от крайне неблагоприятных природно-климатических условий, которые кардинальным образом отличались от Центральной, Западной и Южной Европы. Именно это обстоятельство, по мнению этих историков, и станет «проклятьем» нашей страны и во многом определит весь ход ее исторического процесса.

Основными сельскохозяйственными культурами были пшеница, ячмень, гречиха и просо. Рожь и овес, которые в позднем средневековье станут основными сельскохозяйственными культурами, тогда практически не сеяли, за исключением небольшой территории в районе Ладоги и озера Ильмень. Среди огородных культур наибольшее распространение получили репа, капуста, свекла и морковь.

Помимо земледелия у восточных славян хорошо было развито скотоводство: они разводили свиней, лошадей, крупный и мелкий рогатый скот. Значительную, но не решающую, роль в их жизни играли речные и лесные промыслы, в частности, бортничество (сбор меда диких пчел), рыболовство и охота, в основном на крупного (лось, медведь, кабан) и пушного (соболь, куница) зверя.

По мнению большинства историков, эпоха «военной демократии» стала временем «второго общественного разделения труда», т.е. отделения ремесла от других видов хозяйственной деятельности, в первую очередь, сельского хозяйства. Опираясь на многочисленные археологические источники, академик Б.А. Рыбаков, автор фундаментального исследования «Ремесло Древней Руси» (1948), вполне убедительно доказал, что наибольшее развитие у восточных славян получило кузнечное, литейное, гончарное, кожевенное и ювелирное ремесло.

Основная масса восточных славян жила в небольших деревянных или глинобитных поселках по берегам больших и малых рек, которые представляли собой своеобразный «кормящий ландшафт». Реки являлись не только традиционной средой обитания восточных славян, но и прекрасной транспортной артерией и естественной защитой от многочисленных набегов соседних кочевых племен. Несколько таких поселков, вероятно, составляли древнерусскую (славянскую) соседскую общину, которая в источниках называлась «вервь».

В целом хозяйство восточных славян носило полунатуральный характер, и в силу этого обстоятельства было слабо связано с внутренним рынком. Именно поэтому внутренняя торговля была практически не развита. Зато внешняя торговля, благодаря знаменитому торговому пути «из варяг в греки» и другим транзитным путям, напротив, была развита хорошо. Это обстоятельство дало повод ряду русских и советских историков (В. Ключевский, Н. Рожков, М. Покровский) утверждать, что внешняя торговля, наряду с лесными и речными промыслами, а не земледелие, составляла основу хозяйственной жизни восточных славян. Это утверждение в настоящий момент справедливо отвергается большинством историков.