История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I - Михаил Михайлович Бородкин
Картина общего состояния военной силы в Империи Екатерины II, нарисованная современниками, покрыта густым слоем мрачных красок. «Императрица Екатерина, как женщина, — продолжает Тучков, — не могла заниматься устройством войска», но в то же время она крайне ревниво относилась к военной славе. «Все военные люди, видевшие тогда русскую армию, согласятся, — продолжает С. А. Тучков, — что пехота была в лучшем виде, нежели конница. Она одета была по-французски, а обучалась на образец прусский. Но излишнее щегольство, выправка и стягивание солдат доведены до крайности. Голова солдата причесана была в несколько буколь. Красивая гренадерская шапка и мушкетерская шляпа были только для виду, а не для пользы. они едва держались на голове, и потому их прикалывали проволочной шпилькой к волосам, завитым в косу. Приклады ружья были выдолблены и положено было в оные несколько стекол и звучащих черепков, а сие для того, что при исполнении разных ружейных приемов, чем больше всего тогда занимались, каждый удар производил звук». Выправку солдат Тучков называет бесчеловечной. «Вот тебе три мужика, — говорил полковой командир капитану, — сделай мне из них одного солдата».
Форма обмундирования русских войск времени Екатерины II. Гвардейские офицеры.
«Солдаты, — пишет генерал-поручик Ржевский, — чисто и прекрасно одеты, но везде стянуты и задавлены, так что естественных нужд солдат отправлять не может: ни стоять, ни ходить, ни сидеть покойно ему нельзя. Тесак, как огонь горит; но полоса заржавела, вместе с ножнами. Ружье, как зеркало, чисто, но не может целко выстрелить от уродливой ложи». Тоже почти повторено в записке князя А. И. Вяземского.
Граф C. Р. Воронцов сожалеет, что в лучшую в мире пехоту великороссиян допущено много инородцев: он предлагает брать их «в денщики, фурлейтеры, в матросы».
Благодаря трудам фельдцейхмейстера времени Императрицы Елизаветы Петровны, графа Шувалова, артиллерия, по мнению Тучкова, была поставлена довольно удовлетворительно.
Полковые командиры, по словам графа Ланжерона, стараясь подражать Потемкину, являлись «величайшими вельможами в Европе и сибаритами. После главнокомандующего, их положение представлялось наилучшим, в виду того, что они пользовались неограниченной деспотической властью и материальной обеспеченностью. Они имели к своим услугам несколько сот лошадей и огромные (в 200 чел.) оркестры; по своему вкусу они экипировывали вверенные им полки. Утопая в роскоши, они проводили время среди метрес, в попойках, за картами и не знали иного труда, кроме труда отдачи приказаний».
Форма обмундирования русских войск времени Екатерины II. Гвардейские солдаты.
В письмах к графу Безбородко, гр. С. Р. Воронцов сильно негодует на то, что нашу армию наполнили недостойными генералами и офицерами, что полки не для службы созданы, а для наживы и «как аренды любимцам всемогущего (временщика) отдаются».
«Чувство товарищества мало развито среди офицеров, потому что они могут, по желанию, переходить из полка в полк, что ослабляет эту взаимную связь». Граф Ланжерон строго осудил офицеров за их малое развитие и малые военные познания. Особенно резко он отозвался об офицерах гвардии.
Он пишет даже, что «гвардия составляет позор и бич русской армии». «Но, — прибавляет он, — я также встречал между офицерами людей честных и хорошо воспитанных». Офицеры состоят из всего, что есть наизнатнейшего и богатейшего в России. Храбрость русских офицеров граф Ланжерон ставит вне всякого сомнения. Неустрашимость русских офицеров отмечена также итальянцем Mailha, удивлявшимся робости тех же храбрецов перед своими генералами.
В офицерской среде немало находилось иностранцев. Российскими штаб-офицерами, — как утверждает генерал Ржевский, — переодеты были иностранные камердинеры, купцы и учителя.
Граф C. Р. Воронцов говорит, что казна обкрадывалась с невообразимым бесстыдством и бедные солдаты бесчеловечно лишаемы были тех ничтожных денег, на которые они имели право. бесчеловечное отношение к солдатам принуждало их к побегам. «Я видел наших храбрых соотечественников целыми тысячами на службе у пруссаков и австрийцев; а лица, бывшие в Швеции, уверяли меня, что в Стокгольме и Готенбурге они видели слишком две тысячи русских, служивших в шведской армии».
Армия пополнялась главным образом рекрутскими наборами. При наличности крепостного права, от наборов страдали помещики, у которых отнималась часть их имущества и дохода, но страдала и Россия, страдала армия, понижая свои качества.
И несмотря на все это, русская армия, по признанию графа Ланжерона, являлась одной из лучших в Европе. Таковой ее делали главным образом бесценные качества нашего солдата: его храбрость, хладнокровие, выдержка, понятливость, ловкость, дисциплинированность... Офицеры — сибариты, солдаты — спартанцы. Солдат не роптал. Царю и отечеству он был предан. Русского солдата, — по заявлению Фридриха II, — легче было убить, чем победить. В своих сообщениях князь де-Линь ставит русского солдата чрезвычайно высоко, дивится его выносливости, благоговеет перед его преданностью долгу. Князь де-Линь высказывает убеждение, что с русским солдатом можно взять не только Очаков, но самый Царьград, что русское войско «только тогда не одерживает победы, когда его не ведут в бой». Иностранные писатели — современники царствования Екатерины — единогласно восхваляют русского солдата. «По наружности русский солдат — «истинное изображение прочности»; когда он хорошо веден, он способен сделать все, и все предпринять». Русская пехота — это стена... Быть может на земле нет нации более способной к войне, чем русская... Русские солдаты по темпераменту суровы, по предрассудку — храбры, по привычке — послушны, а совокупность этих качеств каждой личности составляют основание хорошего войска».
В русском лагере, пишет современник событий — швед, «я видел много красивых, прекрасных солдат, хорошо одетых, чистых, дисциплинированных»; кроме того, он видел сильных лошадей, удобные лазаретные повозки, снаряженные для спокойствия больных.
Русский лагерь он нашел не в полном порядке, не все солдаты были из лучших; особенно поразила шведа полковая музыка, состоящая из многих разнообразных хороших инструментов. Палатки были новые, хорошие; в каждой палатке помещались от 10 до 12 человек. Полковник производил обучение батальона, как показалось шведу, ради хвастовства. Единственно хороши были ружейные приемы, но марши и эволюции никуда не годились.
Русский военный оркестр времени Екатерины II.
Рядовой и офицеры штатной команды Выборгского Наместничества (1787-1796).
Южной армии, воевавшей против турок под начальством Потемкина, Екатерина ослаблять не желала, почему воспретила вызывать из неё полки и повелела гвардии выступить в финляндский поход. Остальные полки и судовые команды пополнялись штрафованными, дворниками, ямщиками, даже цыганами и каторжниками. До 1800 добровольцев поступило
