Последний бой чешского льва. Политический кризис в Чехии в первой четверти XVII и начало Тридцатилетней войны - Александр Станиславович Левченков

Фердинандом Штирийским был заключен 6 июня 1617 г. в Праге при посредничестве Онъяты[203]. Согласно документу, испанский монарх и его наследники по мужской линии отказались от венгерского и чешского престолов в пользу эрцгерцога и его наследников по мужской линии[204]. Однако оговаривалось, что наследники Филиппа III по мужской линии имеют преимущество перед наследниками Фердинанда Штирийского по женской линии[205]. Так как у эрцгерцога с детьми мужского пола все было в порядке, в обозримом будущем прерывания австрийской линии Габсбургов не предвиделось. Одновременно был решен вопрос о так называемой «компенсации», заключающейся в передаче Испании ряда спорных территорий. В частности, договор предусматривал, что после смерти Матиаса Фердинанд Штирийский или его наследник (если бы эрцгерцог умер раньше императора) обязывались передать в управление Испании «провинцию Эльзас с включенными в нее областями Гагенау и Ортенау, со всем, что в них имеется», а также области Финале-Лигурию и Пьомбино (район города Пизы)[206]. Это были чрезвычайно важные приобретения для испанцев, укрепляющие позиции Филиппа III одновременно в Германии и Италии в преддверии новой войны против Нидерландов. В тот же день Матиас выразил согласие с условиями договора[207]. Эрцгерцоги Максимилиан и Альбрехт официально отказались от своих наследственных прав на чешскую и венгерскую корону 8 июня 1617 г[208].

5 июня император созвал в Праге сейм, на котором предложил чехам «принять, провозгласить и короновать» Фердинанда Штирийского в качестве наследника[209]. Сейму предшествовала масштабная агитационная кампания среди протестантов, развернутая католической стороной во главе с высшими земскими чиновниками. Многие депутаты под предлогом рассмотрения вопросов о погашении долгов были вызваны в чешскую канцелярию, где их убеждали, порой прибегая к угрозам, в необходимости избрания «театинца». В день открытия сейма земские чиновники на собрании в канцелярии одобрили пропозицию Матиаса, заключавшуюся в предложении избрать королем Фердинанда Штирийского на основании наследственных прав последнего. Однако во время сеймовых заседаний, на которых присутствовали лично король и его преемник, Габсбурги встретили протест со стороны части протестантов. Наибольшей активностью отличались Турн, Фельс, Шлик, Будовец, Каплирж из Сулевиц, Валентин Кохан из Прахова, Максимилиан Гошталк из Заворжице, которые требовали предварительного подтверждения всех сословных привилегий и заявляли, что должны состояться свободные выборы, а не «принятие и провозглашение»[210].

Однако радикальное крыло оппозиции не нашло достаточной поддержки со стороны сеймового большинства, не желающего конфликтовать и готового довольствоваться обещанием Фердинанда Штирийского подтвердить все существующие привилегии сословий. Между тем Габсбурги и их сторонники отлично подготовились к обсуждению вопроса с представителями сословий. Адам Лобковиц и Адам из Штернберка, выразившие позицию короля на сейме, сумели грамотно ее обосновать. В частности, Штернберк, призывая депутатов голосовать за Фердинанда Штирийского, не просто апеллировал к примерам принятия Максимилиана II и Рудольфа II, но и подтверждал законность предлагаемого акта и наличие соответствующих прецедентов в чешском праве ссылками на документы королевской канцелярии[211]. Оппоненты Штернберка, напротив, оказались не способны выразить свою позицию в таком же аргументированном виде.

Кроме того, католическая партия действовала очень решительно, оказав на вождей оппозиции прямое давление. 8 июня их вызвали в королевскую канцелярию, где обвинили в оскорблении короля и пригрозили наказанием. Рано утром в день голосования, 9 июня, Иоахим Ондржей Шлик, собирающийся выступить с предложением перенести обсуждение вопроса об избрании наследника на генеральный сейм, был вызван к Индржиху из Коловрат, пригрозившему графу в случае отказа от поддержки кандидатуры наследника немилостью императора[212].

В результате все паны, кроме Турна и Фельса, аргументировавших свой отказ тем, что выборы наследника входят в компетенцию генерального сейма всех земель Чешской короны, проголосовали за принятие Фердинанда Штирийского. Следом за панским сословием свои голоса за наследника отдали рыцари и мещане. Фердинанд Штирийский был принят в качестве преемника Матиаса. Правда, чешские сословия смогли добиться от будущего короля обещания, что при восхождении на престол он подтвердит все существующие привилегии, в том числе, пожалованные Рудольфом II[213]. Кроме того, согласно договору с Матиасом «театинец» не мог до восшествия на престол вмешиваться в чешские дела. Передача трона должна была состояться через год, осенью 1618 г.

Договор Онъяты и принятие Фердинанда Штирийского как наследника чешского трона означали «начало конца» Клесля как первого политика при императорском дворе. Укрепление позиций «театинца» способствовало росту авторитета и влияния сторонников жестких мер по отношению к протестантской оппозиции, в том числе, и в Чехии. Наследник, до этого железной рукой проведший Контрреформацию в Штирии, не собирался идти на компромисс с протестантами. Его взгляды были полной противоположностью взглядам кардинала. В частности, Фердинанд Штирийский считал сильно преувеличенной опасность турецкой угрозы[214]. Наоборот, протестантов он рассматривал как главных врагов монархии, способствующих расколу империи. По мнению эрцгерцога, борьбу с еретиками следовало вести не только методами Католической Реформации, но и жесткими ограничениями и наказаниями. Исходя из этого, Фердинанд Штирийский считал внутреннюю политику Клесля, рассматривающего компромиссы с протестантами как «неизбежное зло», неоправданно мягкой и не отвечающей интересам короны.

Негативные для протестантской оппозиции результаты принятия Фердинанда Штирийского не замедлили проявиться уже в 1617 г. Несмотря на то, что формально эрцгерцог еще не имел права вмешиваться во внутреннюю жизнь королевства, близящееся восхождение его на трон стимулировало католиков-радикалов на решительные шаги по проведению Контрреформации. Продолжилось вытеснение протестантов с должностей в аппарате управления. Так, были вынуждены сложить полномочия писарь и наместник Нового Места Пражского мистр Валентин Кохан и жатецкий приматор Максимилиан Гошталк, которых сменили представители католического лагеря[215]. Их отстранение стало результатом упорства, с которым указанные земские чиновники отвергали кандидатуру Фердинанда Штирийского. По этой же причине лишился своей должности и карлштейнский бургграф граф Турн[216]. Его преемником был назначен королевский наместник в Богемии Мартиниц.

Одновременно происходило ужесточение политики центральной власти и в других сферах жизни чешского общества. В частности, вопреки обращениям жителей чешской столицы Матиас подтвердил полномочия королевских рихтаржей в Праге, похоронив надежды городов на возврат хотя бы части былых привилегий. В королевском указе, в частности, подчеркивалось, что «наши рихтаржи в пражских городах связаны присягой нам и будущим королям чешским и во всем должны действовать согласно приказам чешской канцелярии, присутствовать на заседаниях коншелов, а из-за важности своих функций должны иметь более высокие, чем те, полномочия; пуркмистр, коншелы и примас должны находиться с ними в добрых отношениях, ничего не скрывать от них, проявлять к ним большое внимание и заставлять всех других поступать так же»[217]. Предпринимались попытки ужесточить контроль центральной администрации и над духовной жизнью страны. Был выпущен королевский