Геннадий Коваленко - Великий Новгород в иностранных сочинениях. XV — начало XX века
В моей комнате стояла красивая мебель, и мне очень понравились три картины, украшавшие стену. Кровати не было, поэтому мы с горничной спали на полу. Папе достался большой зал, где за ширмой ему была устроена спальня.
Хозяйская дочь, которую Аделаида называет Благой (очевидно, Палага, Пелагея), уже на следующий день решила учить ее русскому языку. Первое русское слово, которое выучила Аделаида, было «хорошо». Таким образом, одной из сторон общения было изучение языка. Это во многом способствовало тому, что, несмотря на то что участники встречи принадлежали не только к различным культурам, но и к различным слоям общества, отношения между ними строились на открытости и взаимной симпатии. Блага показала Аделаиде свои наряды и украшения и через переводчика рассказала о своей семье.
Следует отметить, что тон в обращении с пленными задавал лично губернатор Алексей Васильевич Васильчиков. Уже на следующий день он нанес им визит, справился о том, как с ними обращались в пути, пригласил мужчин на обед и разрешил им пользоваться своей библиотекой.
В Новгороде Аделаида живо интересуется всем и описывает в своем дневнике то, что ее окружает: городские окрестности, церкви, монастыри, рынок, одежду, кухню, свадьбы, похороны, праздники, маскарады, церковные обряды, положение крестьян, передвижной зверинец.
Во всех городах Русского государства рынок бывает каждую неделю в определенный день. Здесь, в Новгороде, рынок по пятницам. Приходит много деревенских жителей с продуктами питания, которые можно купить за умеренную цену, но прочие цены не такие уж низкие. В глубинке люди приучены жить на небольшие деньги.
Сегодня мне довелось отправиться со старушкой на рынок, который располагается на площади. Я с удивлением увидела, как старушка взяла с собой мешок с изношенными туфлями. Она взяла еще один мешок — с железным хламом, который надо было передать одной домохозяйке, чтобы она продала это на рынке. Крестьяне и беднота покупают подобные вещи. Рынок довольно большой, он состоит из многих лавок с товарами, которые купцы, по русскому обычаю, усердно предлагают прохожим. Я не могла ни с кем поговорить и до глубины души была смущена любопытными взглядами и рассказами обо мне моей спутницы каждому из знакомых, которых она встречала. Это привело к тому, что поход на рынок занял ужасно долгое время. По моим наблюдениям, русские более любопытны, чем шведы, и если я могу судить по тому, что видела до сих пор, то это относится ко всем уездам, через которые я проехала.
Состоятельных людей здесь не видно, только мещане и крестьяне, которые продавали и покупали. Здесь самым причудливым образом смешались драгоценности и безделушки, скверно одетые и грязные простолюдинки и старики, которые круглый год сидят на голой земле; теперь они сидели в глубокой жидкой грязи, потому что площадь не вымощена. Зимой они сидят в снегу на расстеленных ковриках или шкурах, в ряд или кружком, и гомонят. Здесь сидела старуха и продавала плохого качества собольи муфты; там сидел старик с ржавыми железками, тут — баба с настоящим жемчугом; там — с золотом и серебром; рядом с ними — баба с тряпьем, рядом с ней — с блинами. Несколько человек продавали кислую капусту; другие сидели с невероятным количеством огурцов и лука, которые являются главным delice[17] русских. Там было много возов со всевозможными съедобными товарами.
Осенью отсюда в Петербург отправляют маринованные огурцы, уложенные в бочки; полубочка продается авансом за 2И рубля. Огурцы лежат в соленой воде, они очень вкусные, вкуснее, чем шведские огурцы в винном уксусе.
Аделаида очень общительна и охотно заводит новые знакомства, несмотря на языковой барьер, который, впрочем, она старается преодолеть и уже через три недели пытается объясняться на русском языке. Тем не менее для живого общения ее запас русских слов еще недостаточен. Об этом свидетельствует запись в дневнике от 26 сентября: «К нам пришла служанка от майорши, живущей напротив нас, и от имени госпожи пригласила меня на кофе… Я беспокоилась о том, как будет проходить беседа… Когда я пришла, хозяйка приняла меня довольно вежливо и сказала несколько слов, которые я не поняла… Я произнесла несколько слов, которые выучила, но они быстро закончились, и беседа велась при помощи движений рук и головы». В начале декабря Аделаида уже говорила с матерью губернатора по-русски. Однако свои успехи в русском языке она оценивала довольно скромно: «Я немного говорю, но не знаю ни одной буквы».
Других шведских пленников, не изучавших русский язык, языковой барьер угнетал еще больше. Поэтому они обратились к главнокомандующему русскими войсками в Финляндии генералу Буксгевдену с просьбой перевести их в Выборг, где им «не придется испытывать недостатка в знании языка», мотивируя это тем, что незнание русского языка затрудняет и делает дороже удовлетворение первейших надобностей».
Со временем круг общения Аделаиды расширяется, она знакомится с женой полицмейстера Ольгой Васильевной, которая ввела ее в известную в Новгороде дворянскую семью Семевских. 30 октября она едет с ними на свой первый в Новгороде бал-маскарад. Вот как она описывает его: «Полонезом в паре со мной губернатор открыл бал. Все были приветливы. Ко мне относились с явным уважением. Я много танцевала, и мне было очень весело».
С этого времени она часто посещает балы, где охотно знакомится с молодыми женщинами и девушками, которые оказывали ей знаки внимания, и даже составляет список наиболее приятных в общении людей. Одним из них был купец Пучков, которого она описывает как человека, у которого был особый дар веселить общество:
Он умел танцевать всевозможные отечественные и зарубежные танцы, и танцевал легко, как юный кавалер. Он элегантно одевался и распространял вокруг себя запах помады и ароматических масел. Он всегда был приятным и предупредительным. Он мог играть многие роли из лучших французских, немецких и русских пьес. Кроме того, он, по-видимому, порядочный человек и благотворитель.
В конце ноября Ханса Густава и Аделаиду перевели на новую квартиру в другом конце города, поскольку с наступлением холодов прежнее жилье показалось им сырым и холодным. Прощаясь с хозяевами и соседями, она сказала, что ей грустно расставаться с ними.
На новой квартире они прожили недолго. 22 декабря им разрешили переехать в Выборг, где они пробыли до конца марта. 9 апреля Аделаида и Ханс Густав приехали в Хельсинки, где узнали, что военный трибунал в феврале 1809 года приговорил всех членов военного совета Свеаборга к смертной казни, поэтому мысль о том, чтобы вернуться в Швецию, пришлось оставить. Свои последние годы Ханс Густав Хаусвольф провел в Хельсинки, где и скончался в 1840 году. Аделаида не оставила отца, не вышла замуж и состарилась в заботах о нем. После его смерти она уехала из Хельсинки в финляндское местечко Лилла Бревик, где умерла в ноябре 1842 года.
Нам почти ничего не известно о ее жизни в Финляндии, но можем предположить, что русский плен был одной из самых ярких страниц ее биографии, несмотря на то что ей было «тягостно жить среди чужих людей без малейшего известия о родственниках и друзьях». Не случайно в конце ее дневника есть такие строки: «Так закончилось мое девятимесячное путешествие в плен, удивительное и полное приключений».
Многих иностранцев, побывавших в Новгороде в первой половине XIX века, можно считать первыми зарубежными туристами, поскольку цель их путешествия состояла в знакомстве с Россией. При этом Новгород был для них лишь промежуточным пунктом на маршруте Петербург — Москва или Москва — Петербург. Появление первых туристов высветило и первые проблемы российского туризма, связанные с внешним видом города, состоянием его благоустройства и достопримечательностей, которые могли «привлечь взор путника», гостиниц и дорог.
Достопримечательностями Новгорода — этого «кивота святыни русской» — были, прежде всего, опоясывающие его монастыри и церкви. Именно на них в первую очередь обращали свое внимание иностранцы. Они писали, что церкви в Новгороде «были в хорошем состоянии», поскольку «из всех видов построек русские больше всего заботятся о церквах». Из храмов они прежде всего отмечали Софийский собор, «великолепие которого поражает» и в котором «есть на что посмотреть».
Англичанин Д.Т. Джеймс, однако, записал в дневнике, что «в городе сохранилось несколько интересных архитектурных и живописных памятников, датируемых XI–XII вв. Они были широко известны, но после поновлении не представляют большого интереса. Все это не вдохновило нас задержаться здесь надолго».
Одной из главных достопримечательностей Новгорода по-прежнему считался Антониев монастырь. Юрьев монастырь иностранные путешественники посещали довольно редко.
