Дети гарнизона - Седов Сергей Юрьевич
— Да, — вздохнул археолог, — господа, вы присутствуете при историческом событии: вы
первые из представителей международной общественности, кто увидит Тамираку изнутри.
Гости шагнули в сыроватый затхлый проход в узкие катакомбы.
—Тамирака,— торжественно объявил Севик. — Под территорией античных городов шли
катакомбы. Строители употребляли камень, вырезанный из этих относительно мягких пород в
кладку. Строили крепостные постройки, стены, башни, храмовые постройки, и в древних
лабиринтах производили захоронения. Иначе могилы за стенами города могли быть ограблены
варварами, скифами или сарматами. Осторожно!
Все тихонько двигались вглубь подземного лабиринта катакомб, вокруг через каждый метр
стояли длинные виноградные столбы, используемые в шахтах, для распорок.
— Тут, наверное, очень опасно? — гулкое эхо сопроводило вопрос Хелены.
— Говорите потише — возможен обвал, — предостерег Терновский.
Захохотал Бессараб:
— Хочу показать склеп. Не уверен, что распорки поставлены правильно. — Корона на его
голове издавала предупредительный звон.
Ох, дозвенится! — вдруг подумала Ленка.
Как бы в ответ в глубине прохода заскрипело, обдало земляной пылью, как будто что-то
обвалилось в дальнем лабиринте.
— Гнев Осилеса! — подумала вслух Хелена.
— Осилеса? — вдруг переспросил Тарновский, как будто что-то вспомнив.
— Сейчас как завалит! — весело и пьяно зашумел Бесараб. — Ноги надо делать!
В страхе быть похороненными в толще земли, посетители с ужасом разворачивались на
месте.
— Тихо, без паники, — успокаивал их из сумеречной пыли подземелья голос Хозяина. — Ну
как атракциончик? — Бубенчики на его короне нервно звенели.
— Тамирака, древние катакомбы, старинные раритеты — это сенсация! — восторженно
шептал Хелене Тарик.
Возвращаясь на лифте, молчали. Бессараб радовался произведенным на гостей
впечатлением, гости — объему информации увиденного. Когда выходили из лифта, Бесараб
придержал Хелену за локоть:
— Да, насчет подарка. Увидели много из того, что не должен видеть никто, делаю царский
подарок. Я оставлю вам жизнь. Я добрый.
В зале был накрыт стол — известное русское гостеприимство — с водкой, закуской. Тарик
побледнел, снова держась за сердце:
— Хелен, прошу тебя, скажи, что нам пора на отдых. Скажи, что впечатления переполняют
меня, я должен обдумать, переварить.
— Ночуете у меня, места на всех хватит, догадался Хозяин. — Чуча расселит. Андестенд?
Давай, Чуча, строй их мордами к стенке, руки за спину, обшмонать и первый — пошел, не
оборачиваясь!
Гости недоуменно смотрели на Хозяина. Ленка вдруг похолодела от мысли, что всех их
закуют в наручники и разведут по камерам!
— Шутка это. Пошутил я. Ха-ха! Нет, ну тупой народ турки! Не врубаются! На завтра
морская прогулка…
Хелене не спалось. Нинуфер выспрашивала: «Что видели в подвале?» Отмалчивалась,
помня предупреждение Бессараба.
Зашипело переговорное устройство.
— Хелен, не могла бы зайти ко мне? — раздался усталый голос Тарика.
— О’кей, иду, — Хелена заметила, как ревниво фыркнула Нилу. Наверняка думала о чем-то
непристойном.
Тарик ждал на балконе отведенных апартаментов, был бледен, всматриваясь в лунную
дорожку, уходившую далеко в море. Повернулся, тихонько массируя рукой область сердца.
Утомился. Сказывались многочасовые переезды и съемки последних дней.
Шоумен устало проговорил:
— Хватит на несколько программ. Поработаем над музыкальной подложкой, подберем
тексты. Невольно задумался об этих людях, выходцах из вашей страны. Не такие вы, как другие
люди земли. Вы молодые, жаждущие, желающие всего и сразу. Может, вы и есть те, будущие
люди нового тысячелетия?
— Сильные, хваткие, жестокие, ненасытные? — переспросила Хелена.
— Но мягкие, любознательные, вдохновляющие, любящие! Почему так? Наверное, потому,
что многие десятки лет держали взаперти, запрещая свободу творчества, мысли, любви? И вы, как
сжатая пружина, распрямляетесь, ломая на пути все препятствия, все стереотипы?
— Время вознесло таких, как Бессараб, на гребень волны. Время их и поглотит, —
неожиданно припомнила слова Севика.
— Да, всех нас поглотит время, рано или поздно,— грустно проговорил Тарик. — Хотел тебе
сказать, последние поездки даются тяжело…
Вытряхнул из белой баночки таблетку, запил из бутылочки.
Ей так захотелось жалеть его, гладить седые волосы, подчиняться. Никогда раньше не
встречала более возвышенного и творческого человека, которым двигала любознательность и
добро. Боготворила. «Телеикона говорящая», — сказал бы папа. И был бы прав.
— Хороший сюжетный стык получится. Сам как пират, со всеми атрибутами. Даже
сокровища есть награбленные. Хорошо бы снова спрятал по сюжету все награбленное в одну из
подводных пещер? Перекличка времен. Остался бы в истории, — возбужденно шептал Хелене
свои впечатления Тарик. — И название подходит — «Падишах Тарханкута», — типичный
маленький царек и тиранчик. Мы должны завтра сосредоточиться, не взирая на усталость!
Он накинул на ее плечи пуловер. Хелен доверчиво прижалась, любуясь ночным морем. Чиф
чувствовал в ней свою соратницу и музу, друга и вдохновителя. Понимал ее, зовущую к любви
красивую молодую женщину, и уводил желание в творческий момент. Но бился внутри мужчина.
Просто сексуально поиметь? Тарик чужд был развития интимных отношений. Зачем? Ведь
большего согласия и любви, чем есть сейчас, уже не будет. Ему хотелось сказать: «Я очень
доверяю тебе, Фисташечка, твоему острому уму, и что ты, как и я, настроена на успех!» И гладил,
отечески похлопывая сильную и изящную Ленкину спинку. .
Утром гостей разбудил грохот. Это на небольшом причале команда заводила мотор
огромного черного катера. Внизу, на веранде, обращенной к морю, группу ждал завтрак — по-
крестьянски простой.
Бессараб сидел в халате, с полотенцем на шее:
— У меня все натуральное. Утром морские ванны, купаюсь круглый год.
Полная аппетитная работница, в сарафане и сером переднике, ловкими руками удивительно
быстро подала свежие ватрушки, мед, сметану и подлила кипятку из большого самовара.
— Люблю самовар. У меня их много в коллекции. Этот чай из любимого, серебряного. Мне
нравится по-узбекски — хоть и чурки деревянные, а чай заваривать умеют: три-четыре щепотки
крупного листового в чайник, залить крутым кипятком — и через пять минут готов.
Бессараб поднялся из-за стола первым.
— Ну вот и славненько. Теперь на лодку.
Гости поспешили за ним, с ящиками, камерами, микрофоном. Вступив на катер, хозяин
скинул халат и остался в шортах. Мощное татуированное тело, хищный взгляд и черная бандана
делали его похожим на средневекового пирата.
— Колоритный образ, — любовался персонажем Тарик. — Мистер Бесараб, вы в образе
знаменитого корсара Таракташ-паши неподражаемы!
— А ну, затолмачь, что про Таракташ-пашу? Это пират был? Слово в слово переводи! — он
завел пробуксивший двигатель, резко потянул ручку.
Моторы мощно рванули, пассажиры по инерции едва не попадали на спины. Берег удалялся.
— Мой «Буцефал», — похлопывал по приборной доске, как живого подгонял катер
наездник, прибавляя газа. — Скорость возле 90 км в час. Двести тысяч выложил за него, без
дураков! Эх, какой русский не любит быстрой езды! — придавил еще сильнее, ветер дул в лицо,
соленые брызги застилали глаза.
— Попроси помедленней, мы не можем снимать!.. — взмолился Тарик.
Операторы протирали от морской пыли объективы. Бесараб нехотя сбавил скорость. Ему
хотелось покрасоваться перед заморскими гостями.
— Передай, катером мы восхищены, такой в Стамбуле потянет все полмиллиона! — хитро
