Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин
Отставной чекист Михаил Шрейдер говорил другое: «Надо иметь в виду, что Евдокимов был единственным работником ОГПУ, награжденным четырьмя орденами Красного Знамени, и, несмотря на ягодинские интриги, его авторитет как героя Гражданской войны был очень велик. Кроме того, его поддерживали Ворошилов, Микоян и ряд других членов ЦК... Замечу, однако, что в прошлом, когда Евдокимов был полпредом ОГПУ по Северному Кавказу (1923—1928 гг.), он проявил неразборчивость в кадровых вопросах, в результате чего под его началом оказались те, кто в последующие годы принимал участие в уничтожении лучших чекистских и партийных кадров. Я имею в виду Фриновского, ставшего первым заместителем Ежова и... ряд других»[77].
Реввоенсовет наградил Фриновского орденом Красного Знамени «за выдающуюся и самоотверженную работу на фронте борьбы с бандитизмом», а командование «всех вооруженных сил Украины и Крыма» вручило ему «за особо понесенные труды при ликвидации Врангелевского фронта и энергичное подавление контрреволюционных восстаний кобылицу под кличкой «Мурка», 6 лет, росту 2 арш., 3 вер., масти гнедой, задние ноги в чулках, на лбу звезда».
Куда бы ни назначали Евдокимова (Украина, Крым, Северный Кавказ, Средняя Азия, Москва), он брал с собой Фриновского. Молодой и перспективный чекист создавал службу погранохраны на Черноморском побережье, командовал войсками ОГПУ на Северном Кавказе, возглавлял Особые отделы Северо-Кавказского и Московского военных округов.
В декабре 1928 года его назначили командиром Отдельной дивизии особого назначения имени Дзержинского. Входившие в состав этого элитного чекистского воинского соединения оперативные полки дислоцировались в пределах Садового кольца и могли в любую минуту по приказу председателя ОГПУ Ягоды взять под свой контроль центр столицы или любое государственное учреждение.
В 1934 году покровителя Фриновского Евдокимова перевели на партийную работу, назначили первым секретарем Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) и избрали на XVII съезде членом ЦК. Ашуг Сулейман Стальский сложил «Песнь о большевике Ефиме Евдокимове» (1936): «...Ты прост со всеми, как родной. Ты предан Сталину душой...»
Дивизию Фриновского спешно направили на Кавказ, охваченный в связи с насильственной коллективизацией сельского хозяйства массовым повстанческим движением. Воины-чекисты, так называли в те времена бойцов войск ОГПУ, действовали решительно и беспощадно. В одной из сводок управления погранохраны и войск ГПУ Закавказья отмечалось: «Агентурным путем установлено, что банда численностью 30—40 чел. скрывается в ущелье горы Огана-Даг... Для ее ликвидации привлечены семь конных взводов... Операция производилась под руководством командира ОДОН тов. Фриновского»[78]. Командира дзержинцев назначили председателем ГПУ Азербайджана и наградили вторым орденом Красного Знамени «за особо выдающиеся заслуги в борьбе с контрреволюцией» . При возвращении в Москву он в тридцать три года возглавил войска ОГПУ — отборную вооруженную армию «внутреннего предназначения». На петлицах его габардиновой гимнастерки появились в 1935 году знаки различия комкора (соответствовало нынешнему генерал-лейтенанту).
Сближение Фриновского с начальником 3-го отдела управления погранвойск НКВД Ленинградского округа Бессоновым произошло «на почве задержания недоступных для населения СССР контрабандных товаров: ...патефонов, пластинок, одежды, обуви, тканей, мехов и другого, которые шли в основном через северо-западный участок государственной границы».
Внешне жизнь столицы Советского Союза середины 30-х годов казалась веселой и беззаботной. То, что где-то в Сибири, на Урале, в Поволжье, на Украине и в Казахстане люди пухнут от голода или замерзают на Печоре и Колыме, не находило заметного отклика у москвичей. Была шестидневная рабочая неделя при семичасовом рабочем дне. Отменили карточки на продовольствие. Выпускались увлекательные кинофильмы.
О сельской жизни жители Москвы уверенно судили по выступлениям хора Пятницкого: «А в деревне там веселье и краса, и завидуют деревне небеса». Сталин сказал: «Жить стало лучше, жить стало веселей».
Душой веселых компаний, в которых участвовали наркомы, маршалы, другие высокопоставленные военные, чекисты, руководители партии и правительства, включая самого Сталина, был Фриновский. Домочадцы и друзья умилительно называли его Фрина.
Жена маршала Егорова[79], солистка Большого театра, арестованная в 1938 году по ордеру, подписанному Фриной, на допросе показала: «Собирались обычно все эти люди... после работы, под утро, поужинать. За столом, когда присутствовал Сталин, провозглашались тосты за советскую власть, за победу над белыми... Поздравляли друг друга с приобретенными трофеями... Фриновский производил впечатление здоровяка-крепыша: косая сажень в плечах, крутая шея и буквально льющаяся через край неподдельная веселость. Он обычно много шутил, дарил всем разные подарки, рассказывал анекдоты и забавные, на его взгляд, случаи из своей жизни, службы и практики. Когда заразительно и безудержно хохотал, то широко открывал рот, полный золотых зубов...»
Популяция этих людей, родившихся на рубеже двух веков, утратила под воздействием революционных событий и братоубийственной Гражданской войны духовность, человеческую мораль и нравственность.
В середине тридцатых годов в стране еще царила атмосфера революции и Гражданской войны; недавняя коллективизация и вызванные ею крестьянские восстания, включая басмачество в Средней Азии, были продолжением этой войны. Воздействие недавних кровавых событий на души людей выражалось в широко известных стихах (и песнях на стихи) Багрицкого, Безыменского, Голодного, Маяковского и других революционных поэтов. В популярном тогда стихотворении Голодного «Судья Горба» (1933) с возвышенном пафосом воспет герой, отправляющий на казнь родного брата.
...Стол накрыт сукном судейским Под углом. Сам Горба сидит во френче За столом. Суд идет революционный, Правый суд. Конвоиры провокатора Ведут. «Сорок бочек арестантов! Виноват!.. Если я не ошибаюсь,
